вместо этого я перевернула её вверх дном и начала вытряхивать себе на колени всё её небогатое содержимое. Как только сумка опустела, я отбросила её в сторону и первым делом схватилась за мобильный телефон. За то время, которое я провела в бессознательном состоянии, я успела забыть о том, что мой мобильный успел разрядиться ещё до моего попадания в яму. Стиснув зубы и разочарованно прорычав через них, я отбросила телефон вслед за сумкой и продолжила торопливо осматривать остальные предметы, рассыпанные у меня на коленях: кошелёк, стопка купюр Алана, черная резинка для волос, две прокладки, гигиеническая помада, флакон дезинфицирующего средства, чёрный карандаш для подводки глаз, упаковка бумажных платков. Схватившись за упаковку бумажных платков, я вскрыла её и, вытащив один платок и развернув его, начала вытирать лицо и руки. До сих пор я не замечала этого, но стоило мне провести платком по лицу, как с моей левой щеки начали слетать приклеившиеся к ней, подгнившие палые листья. Обработав руки и лицо дезинфектором, я запихала назад в сумку все вещи и сделала глубокий вдох… Мою гортань болезненно саднило, во рту пересохло… От мысли об одном-единственном глотке свежей воды горло судорожно сжалось. Сколько часов я уже здесь нахожусь?.. Я машинально потянулась за мобильным, лежащим на дне сумочки, но, прежде чем вынула его, в очередной раз успела вспомнить о том, что он разряжен, а значит точное время мне не узнать.
Запрокинув голову от осознания безысходности, я попыталась мысленно не браниться слишком уж скверными словами.
Итак, во сколько я вышла из дома? Без пятнадцати восемь? Сколько могло пройти времени с тех пор?..
Я вновь начала интуитивно осматриваться по сторонам и ужаснулась: уже наступали ночные сумерки, что значит, что я провалялась в этой яме не менее восьми часов!
Грозит ли мне обезвоживание?.. Неважно… Подумаю об этом, когда выберусь отсюда.
Резко вскочив на ноги, я мгновенно поморщилась от боли в пострадавшей лодыжке, о состоянии которой, пребывая в сидячем положении, успела позабыть. Дав ей несколько секунд на успокоение, я, закинув сумку на плечо, прихрамывающим шагом направилась к ближайшей ко мне земляной стене, надеясь выбраться наверх как можно скорее.
Приближаясь к стене, я, погрузившись в беспокойные мысли, не оценивала крепость, которую мне предстояло взять, а потому всё ещё не замечала серьёзной проблемы. Я всецело сфокусировалась на своих действиях, должных осуществиться после того, как я очучусь наверху: выберусь и что дальше? Я помню, в какой стороне находится лесная дорога – оттуда выйду на асфальтированную и, если повезёт, словлю машину, едущую в сторону Роара. Или дошагаю пешком… Заберу Берека…
Вспомнив о Береке, я резко остановилась и замерла.
Я выжила. А это самое настоящее сопротивление. Сопротивление воле Лурдес и Ричарда. Лурдес сказала, что не тронет Берека, если я умру, но я выжила, а значит… Теперь она попытается убить не только меня!.. Но… Только если узнает о моём выживании! Мне просто нужно выбраться отсюда и вернуться в город незаметно, тихо забрать Берека, попросить Грира с Грацией молчать о моём возвращении, и уехать на противоположный конец континента, променяв берег Атлантического океана на берег Тихого, а со временем и вовсе сбежать из страны! Да, именно так… Другого выбора у меня определённо точно больше нет, если только я не хочу умереть здесь и сейчас или в течение следующих нескольких дней…
А как же Байрон?! Он ведь ничего не знает! Живёт под одной крышей с двумя убийцами и не знает, что они сделали с его родной матерью, что сделали с другими людьми!..
Я оставлю ему тайное послание… Точно! Как только выеду хотя бы в Пенсильванию, найду способ позвонить ему с чужого телефона… Может быть, стоит позвонить ему с таксофона, чтобы не подвергать угрозе случайного прохожего… Расскажу ему в одном телефонном звонке всё, что успею. Надеюсь, Лурдес не прослушивает его мобильный и не перехватит наш разговор, но даже если мои надежды на этот счёт не оправдаются, всё равно она не сможет меня вычислить по номеру телефона…
Я уперлась обеими руками в стену из влажной земли и глины, и в который раз за прошедшие десять минут своего бодрствования замерла. Снова от очередного шока. Я не заметила этого, пока не подошла к этой стене ямы впритык – она обрывистая!
Мне понадобилось несколько минут, чтобы тщательно исследовать яму по всему периметру дважды и понять, что её края не покатые, а строго вертикальные, высотой около десяти метров. Очевидно, эта выбоина образовалась в земле не природным путём – её когда-то выкопали искусственно.
Осознание дальнейшего развития событий пригвоздило меня ко дну страшной ловушки, в которой я застряла, словно загнанный в тупик волчонок. Я не могла поверить в то, что выжила, избежав мгновенной смерти, для того, чтобы вскоре умереть мучительной.
***
В течение часа я предпринимала беспрерывные попытки вскарабкаться на идеально вертикальные земляные стены, в результате чего не продвинулась вверх ни на метр и дважды заваливалась на спину. Обрыв был слишком крутым, я же изучила, кажется, каждый сантиметр беспощадно ровных стен, и теперь понимала, что, возможно, это всё же приговор. Если я не выберусь и меня никто не найдёт – моя смерть будет страшной. В таком случае лучше бы Ричард целился лучше или Лурдес собственноручно пристрелила бы меня, чем так…
От осознания своей беспомощности перед стенами, от боли в горле и раздирающей его жажды, от окоченевших пальцев, под ногти которых забились куски холодной земли, я, в очередной раз упав на спину после попытки зацепиться ногой за еловый корень, закричала. Не знаю, на что я надеялась, так сильно и громко крича в ночной час, в который в лесу людей быть не может, но, возможно, я ни на что не надеялась и у меня просто случился истерический припадок. И хотя я знаю, что кричала я чрезмерно громко, почти как кричала за несколько минут до появления Берека на свет, сказать, сколько продлился мой крик, я не смогу. Однако длился он достаточно долго, чтобы мой голос начал срываться на надсадный вопль, что в итоге и заставило меня закрыть свой рот обеими измазанными в землю руками.
Меня никто не услышал. Наступила ночь. Самая тёмная в моей жизни, в буквальном смысле: в наступившей темноте я даже собственных рук, поднесённых к лицу, не могла рассмотреть. Но я чувствовала, как вытираю ими горячие потоки слёз, внезапно потекшие по моим замёрзшим щекам.
Следующие десять минут непрерывного рыдания, я ногами
