– Вот, видали, как надо делать? Тут весь секрет в движении запястья. Ну-ка, попробуй ты, Креветка!
Маленький горбун, сердито хмурясь, подошел к приятелю и подбросил рыбину, но та плюхнулась обратно, наполовину свесившись за край сковороды.
– Опять не вышло! – укоризненно заметил Краб. – Это потому, что ты дергаешь локтем. А шевелить надо только кистью. – Тут гигант заметил Ма Жуна и кивком дал ему понять, что лучше бы их разговор происходил без свидетелей. – давай-ка еще раз! – скал горбуну и вышел из кухни, увлекая за собой помощника судьи.
Молча они отыскали тихий уголок заброшенного сада.
– У час с Креветкой тут кое-какие дела, – хрипло прошептал Краб. – Один умник вздумал жульничать за игорным столом. Хочешь взглянуть на торговца древностями?
– Ни за что! Утром я уже видел эту гнусную морду и на ближайшую пару лет с меня хватит!
– А теперь давай предположим – просто предположим, – с подчеркнуто равнодушным видом обронил Краб, – что твой господин захочет с ним побеседовать. Тогда ему надо поторопиться, потому как Вэнь, насколько я слышал, вечером отбывает в столицу – но его словам, кое-что прикупить для лавки. Только я не уверен, что это правда. Считай это неофициальным, добровольно сделанным предупрежден нем.
– Спасибо за помощь! – поблагодарил великана Ма Жун. – Честно говоря, мы еще не закончили разбираться с этим старым козлом. далеко не закончили!
– Я так и думал, – бесстрастно кивнул Краб. – Что ж, пойду обратно на кухню. Креветке надо упражняться. Просто необходимо. до свидания.
Ма Жун сквозь кусты пробрался на террасу Красной беседки. Увидев, что судьи Ди еще нет, он уселся в большое кресло, закинул ноги на перила, с блаженным вздохом закрыл глаза и стал думать о Серебряной Фее.
Тем временем судья Ди расспрашивал хозяина постоялого двора об истории Красной беседки. Удивленный любопытством постояльца, толстяк то и дело растерянно почесывал голову.
– Насколько я знаю, – промямлил он в ответ на очередной вопрос, – сейчас Красная беседка выглядит в точности, как пятнадцать лет назад, когда я купил этот постоялый двор. Но если господину судье угодно, чтобы я внес какие-то изменения, мы, конечно…
– А не знаете ли вы кого-нибудь, кто работал здесь до того, как вы купили постоялый двор? – перебил судья. – допустим, лет тридцать назад?
– Ну, разве что отец нынешнего привратника, господин судья. десять лет назад сын сменил его, потому как…
– Отведите меня к нему, – тотчас потребовал Ди.
Бормоча под нос извинения, хозяин провел судью через службы, где стоял отчаянный гвалт, в небольшой дворик. Там, оседлав деревянный ящик, грелся на солнце худой, болезненного вида старик с косматой, нечесаной бородой. При виде судьи в церемониальном платье из зеленой парчи он замигал и попытался встать, но Ди остановил его.
– Прошу вас, сидите, – поспешил успокоить он старика. – Негоже причинять беспокойство человеку столь почтенного возраста. Я хотел бы лишь кое-что узнать о Красной беседке. Вы не помните, когда переставили кровать в Красной комнате?
Седобородый старец задумчиво подергал жидкие усы и мотнул головой.
– Эту кровать ни разу не передвигали, —ответил он. – Во всяком случае, когда я работал. Она всегда стояла у южной стены, слева от входа. Там самое подходящее для кровати место. Правда, за последние десять лет я ручаться не могу. Возможно, ее и передвинули. Сейчас любят все менять.
Нет, кровать стоит там же, – заверил старика судья. – Сейчас в Красной беседке живу я.
– Хорошие покои, – пробормотал старец. – Лучшие из всех, что здесь есть. А глициния сейчас, наверное, цветет. Это я ее посадил лет двадцать пять назад. Я тогда маленько садовничал. Вот и взял отростки глицинии из маленькой деревянной беседки, что стояла в глубине сада. Потом эту беседку сломали – а жаль, плотник сработал ее на совесть. Сейчас везде понастроили новых домов, двухэтажных – думают, чем выше, тем лучше. И деревья пересадили. Совсем испортили вид с Террасы. Знали бы вы, какие там можно было наблюдать закаты! А еще – любоваться очертаниями пагоды даосского храма на фоне вечернего неба. И вдобавок из-за всех этих деревьев в Красной беседке, на мой взгляд, стало сыро.
– Террасу окружает живая изгородь, – заметил Ди. – Кусты тоже посадили вы?
– Что вы, мой господин, конечно нет! Кусты не должны расти у самой террасы. Если оставить открытое пространство, тут же наползут змеи и прочая мерзость. Кусты посадили тупоголовые стражники из сада. Я там не раз ловил скорпионов. А ведь стражникам полагается следить за порядком и чистотой! Нет, по мне, куда лучше простор да солнечный свет, мой господин, особенно после того, как стали болеть все кости. Это навалилось как-то вдруг, разом, я еще сказал сыну…
– Приятно видеть, – перебил собеседника судья, – что для своих лет вы замечательно здоровый и крепкий человек. К тому же, как я слышал, у вас заботливый сын. Что ж, большое вам спасибо!
С этими словами Ди поспешил в свои покои. Едва он ступил на террасу, Ман Жун вскочил и стал докладывать, что, по сведениям Краба, Фэнь Юань вознамерился отбыть с острова.
– Разумеется, он никуда не поедет, – отрезал судья. – Вэнь дал суду ложные показания. Выясни, где он живет, и мы сегодня там побываем. А теперь скорее иди на постоялый двор, где остановился Киа, и скажи молодому человеку, что я немедленно хочу его видеть. После этого можешь поесть риса – время близится к полудню. Но через час ты должен вернуться сюда. У нас много дел.
Судья Ди опустился в кресло у ограды и, поглаживая длинную бороду, стал размышлять, насколько вписываются показания старика привратника в историю, рассказаннуюТао Паньтэ. Из глубокой задумчивости его вывело появление молодого поэта.
Было видно, что Киа Юно очень волнуется. Войдя на террасу, он несколько раз торопливо поклонился судье.
– Садитесь, садитесь! – с легким раздражением воскликнул Ди.
Киа послушно опустился на бамбуковый стул. Судья довольно долго с хмурым видом изучал его взволнованное лицо.
– Вы не похожи на игрока, господин Киа, —вдруг заметил он. – Что побудило вас испытывать судьбу за игорным столом? Результат, как мне сообщили, оказался весьма плачевным.
На лице молодого поэта отразилось смущение.
– Наверное, я никчемный человек, господин судья! – немного поколебавшись, пробормотал он. – Мне нечем похвастать, кроме небольших способностей к стихосложению. Я вечно поддаюсь порывам чувств, плохо владею собой и склонен идти на поводу у сиюминутных обстоятельств. Как только я вошел в то проклятое игорное заведение, царящая там атмосфера опьянила меня, и я… я просто не мог остановиться! Боюсь, я ничего не могу с этим поделать, господин судья, так уж я устроен…
– Вы намерены сдать государственные экзамены и поступить на службу?
– Я записался на экзамены лишь потому, что так поступили двое моих друзей, господин судья. Они заразили меня своим воодушевлением! Но я прекрасно знаю, что не гожусь в государственные чиновники; единственное, чего я хочу, – это жить где-нибудь в тихом уголке, читать и писать стихи… – Голос у молодого человека сорвался.
Киа опустил глаза, беспокойно сцепляя и расцепляя пальцы.
– Мне очень неудобно перед господином Фэном, почтенный судья, – с несчастным видом продолжал поэт. – Он такого высокого мнения обо мне и слишком многого от меня ждет! Господин Фэн бесконечно добр ко мне и даже хочет, чтобы я женился на его дочери… Но подобная доброта для меня – это как… как тяжелое бремя, господин судья!
Наблюдая за молодым человеком, Ди подумал, он либо говорит совершенно искренне, либо владеет незаурядным актерским мастерством.
– Почему сегодня утром на заседании суда вы солгали? – спокойно спросил он.
Лицо Киа залилось краской.
– Что… Что вы имеете в виду, господин судья? – запинаясь выдавил он.
– да то, что на самом деле вы оказались в раздевальной комнате не по ошибке. Вы зашли туда спросить, где Осенняя Луна. После этого вас видели на дорожке, ведущей к ее покоям. Признайтесь честно, вы были в нее влюблены?
– Влюблен? В эту высокомерную, жестокую женщину? да упаси меня Небо, господин судья! Я не могу понять, почему Серебряная Фея так восхищалась ею. Ведь Осенняя Луна вела себя с ней и другими девушками очень грубо, била за самую пустяковую провинность! По-моему, она даже получала от этого удовольствие, отвратительное создание! Я хотел убедиться, что Осенняя Луна не станет наказывать Серебряную Фею за пролитое на платье мерзкого старика вино. Вот почему я пошел следом за обеими женщинами, господин судья. Но, когда я добрался до покоев Владычицы Цветов, света в окнах не было. Я обогнул их и какое-то время гулял по саду, просто чтобы развеяться.
– Понимаю. Так, я вижу, мне принесли рис для полуденной трапезы. да надо бы переодеться в более удобное платье…
