Этот удар не отвести. И пока она жива... Но не могу же я убить ее. Тайный, хорошо знакомый мне голос тут же возразил: "Но ты же убил свою жену!" Я бросил сигарету и, опустив голову, заложив руки за спину, стал ходить по гостиной. Мой мучитель прекрасно знал, в какие минуты я более всего уязвим, подвержен терзаниям, раздавлен сомнениями. И все же объективности ради я поправил его: "Я не убивал ее. Я лишь заколебался, когда требовалось спасать, и она утонула. Это не то же самое". - "Ты дал ей умереть, потому что она мешала тебе!" - "Неправда!.. Она не мешала мне. Она не давала мне жить, это совсем другое!" - "Жюлия тоже не дает тебе жить!"
Ладно. Спорить не стану. Я не убийца, и все тут. И убивать Жюлию не собираюсь. Как не собираюсь и жениться на Элен. Бесчестно тащить ее в то же осиное гнездо, куда угодил я сам. Что же делать?.. Выхода нет. Хотя... Один все же есть, но это выше моих сил: уехать с сумкой на плече, как бродяга, выпрашивать направо-налево работу, пока не сцапают и не доставят в Службу трудовой повинности. Или же Сона, ее темные, вязкие воды, что на миг расступятся, а затем, запенившись, сомкнутся... Да, Жюлия держит нас всех в руках, и держит крепко.
Сидя на табурете перед пианино и машинально закручиваясь то в одну, то в другую сторону, я ждал. Аньес и Жюлия вернулись в гостиную, убрали посуду. И тут Жюлия воскликнула:
- У вас есть карты!
- Мы ими никогда не пользуемся, - ответила Аньес.
- А ведь это так увлекательно! Хотите, я погадаю вам?
Жюлия, гадающая Аньес! Сумасшедший дом, да и только!
- Бернар! - крикнула Аньес. - Идите сюда! Вы нам нужны... Почему вы скрывали от нас таланты своей сестры?
- О! Только не принимайте всерьез. Это просто способ убить время, а бывает, карты говорят правду.
- Где вы этому научились?
- У одной соседки в Сен-Флуре. Когда скучно или плохие известия, мы спрашиваем карты.
Явно заинтересовавшись, Аньес положила колоду на стол.
- Я буду смотреть, - сказала она. - Попробуйте погадать на Бернара... Ну же, Бернар, не будьте букой!
- Сними, - обратилась ко мне Жюлия.
Затем, по известным ей одной правилам, она стала вынимать из колоды карты и раскладывать их в стопки по три. Вскоре перед ней образовался полукруг.
- Неплохо ложатся, - прошептала Аньес.
- Этот король - ты, - сказала мне Жюлия. - Сними еще... Как странно!
Она пересчитала разложенные карты. Семнадцать. Ее указательный палец стал переходить с карты на карту.
- Трефовый туз означает деньги. Тебя ждет много денег. Десятка пик... Но есть одно затруднение. Не знаю какое... Ты не можешь завладеть этими деньгами... Пиковая дама - брюнетка... Бубновый валет - почтальон... Эта брюнетка получила письмо... Десятка бубен - дорога... Она то ли уже приехала, то ли собирается в дорогу...
- Брюнетка - это, конечно, ты. Тебе не кажется?
- Может, и так, - пробормотала Жюлия. - Девятка пик - болезнь. Эта женщина рискует заболеть... Не берусь ничего утверждать. Во всяком случае, с ней может что-то произойти... Бубновый король - какой-то военный... Больше ничего не разобрать.
- Да уж, брюнетка, военный... Все это не очень ясно.
- Десятка треф... Опять деньги.
Аньес, с коленями забравшись на стул, внимательно наблюдала за нами. Глаза ее были полуприкрыты веками, как у человека, пытающегося разгадать полный намеков разговор.
- Дама червей... тебя кто-то любит... Трефовая дама... это могла быть твоя жена, будь ты женат.
- Элен, - вставила Аньес.
- А дама червей - это, конечно, вы, - заметил я.
- Все это совершенно бессмысленно, - буркнула, покраснев, она.
- Разумеется! - подхватила Жюлия. - Смысл раскрывается позже.
Мы забыли, что речь шла лишь о том, чтобы убить время. Мы были в напряжении, как игроки, рискующие состоянием, а может, и кое-чем покрупнее.
- Пики, пики... - вновь заговорила Жюлия. - Бедный мой Бернар, ты со всех сторон окружен пиками. Семерка - неожиданность, но неприятная, особенно когда она выпадает мастью вниз. И последняя карта - семерка треф - деньги.
Жюлия собрала все семнадцать карт и разложила их небольшими стопками в виде креста.
- Сейчас узнаем, что нас ждет в ближайшее время, - объявила она.
Одну за другой вынимала она карты из центра креста.
- Трефовый король... Семерка пик... Семерка бубен... Дома тебя ждет неожиданность.
- Нельзя ли поточнее? - попросил я.
- Нет. Кажется, тебя ждет неприятное известие.
- Так я и думал.
Аньес недоуменно обернулась ко мне, затем вновь сосредоточилась на картах.
Продолжайте, - сказала она. - Что будет дальше?
Жюлия посмотрела карты, лежащие слева, справа, снизу, сверху от центра креста.
- Пиковая дама, девятка пик, бубновый король, трефовый валет... Понятно, - скорчив гримаску, сказала она. - Военный причиняет зло брюнетке. Вообще-то он не один. Этот валет не внушает мне доверия!
Внезапно тыльной стороной руки Аньес смела карты, и они посыпались на пол.
- Смешные вы оба. Не нравятся мне ваши недомолвки. Если вам нужно что-то сказать друг другу, я уйду.
- Недомолвки? - удивилась Жюлия.
Но Аньес не хотела больше ничего слышать. Она поспешно вышла.
- Странная девушка! - воскликнула Жюлия.
Затем, обнаружив, что мы остались наедине друг с другом, она тоже встала, но сделала это так медленно и настороженно, словно я был каким-то пресмыкающимся, которое от любого ее движения могло прийти в ярость. Я неторопливо двинулся в обход стола.
- Оставайтесь на месте, - приказала Жюлия.
Она быстро огляделась, прикидывая, как улизнуть.
- Даю вам слово, Жюлия, вам нечего бояться.
- Еще один шаг, - сказала она низким голосом, - и вам будет худо.
Не спуская с меня глаз, она попятилась к коридору.
- Но, Жюлия... вы ведь понимаете, что нам необходимо поговорить.
Она достигла двери и медленно закрыла ее за собой. Устремленный на меня глаз сверкнул напоследок, и медная ручка бесшумно повернулась.
Повсюду в беспорядке валялись карты, словно это притон, где только что произошла драка. Я с отвращением собрал их. Как и Аньес, только лучше, чем она, понял я недомолвки Жюлии. Она ошибалась, думая, что эти завуалированные намеки могут удовлетворить мое любопытство. Я устрою так, чтобы Аньес с Элен куда-нибудь вместе вышли. Затем, если понадобится, выставлю дверь ее комнаты. Постучусь, если надо. Но она заговорит, клянусь господом, как миленькая заговорит...
Чтобы успокоиться, я поднял крышку рояля и, положив ладони на клавиши, долго сидел так, мысленно исполняя произведения Альбениса* - столь безмятежные в их полном отчаяния отрицании. К чему все эти метания, этот натиск, эти подскоки! Я погиб!.. Впрочем, мне уже не впервой сдаваться без боя.
______________
* Исаак Альбенис (1860 - 1909) - испанский композитор, пианист.
Было чуть больше четырех часов дня. По коридору на кухню прошла Элен. Собиралась приготовить чай. Ходил кто-то еще - мне бы прислушаться, но я пребывал в одном из тех состояний, когда хочется лечь на землю и ждать смерти. Ни с кем не столкнувшись, я вошел к себе; мне тут же бросилось в глаза, что створки алькова не полностью притворены.
- Кто здесь?
В тот же миг в столовой послышались голоса трех женщин. Я был смешон. В то время как они, по крайней мере с виду, пытались найти общий язык, я, как мальчишка, вообразил, что кто-то забрался в альков. Я раскрыл створки, на кровать упал дневной свет, я остолбенел. Ошибки не было. Там кто-то побывал. На подушке лежала маленькая фотокарточка - мне не нужно было брать ее в руки, чтобы разглядеть, кто на ней изображен. Это был Бернар. Фотокарточка с удостоверения, похожая на те, что он показывал мне в лагере. Перед тем как уйти на фронт, он спешно снялся. В то время волосы у него были подстрижены ежиком. Бернар! Я опасливо дотронулся до карточки. Кто побывал у меня в комнате?.. Кто давал мне понять, что я раскрыт?.. Кто, как не Жюлия?.. Она прекращает игру, поскольку чувствует себя в опасности. Представляет доказательства, что сила на ее стороне. Достаточно взглянуть на это фото, чтобы убедиться в сходстве брата и сестры. Второе фото в комнате Элен. Третье - у Аньес. Все кончено!.. Возможно, это последняя ее хитрость. Она не станет даже доносить на меня. Вместо нее это сделает Бернар. Мой бедный Бернар! Единственный, кто когда-либо верил в меня. Единственный мой друг.
Я сунул карточку в бумажник и вытер о покрывало вспотевшие ладони. Лучше сразу удостовериться. Я на цыпочках прокрался по коридору к комнате Элен и приоткрыл дверь. На постели ничего. Вернулся, обошел столовую и пробрался к Аньес. Тоже ничего.
- Бернар! - Это звала Элен. - Бернар! Идите пить чай.
Глава IX
Все были в сборе: намазывали хлеб маслом, улыбались, были дружески настроены, меня встретили очень благожелательно.
- Вы что же, спали? - спросила Аньес.
- Так, думал о разном.
- За ним всегда водилась рассеянность. Когда он был маленьким, за ним приходилось ходить в детскую. Вечно сидел, уткнувшись в журнал с картинками.
