— Георгий Кимович!
— Я людей насквозь вижу. Иначе бы денег таких не заработал. Не гляди, что я простой. Это игра такая. Маскировка. Чтобы люди меня не опасались.
Люба невольно покраснела.
— Если так, то вы должны понять: мы с Борисом против вас ничего не замышляем.
— А я уже сказал: вам верю. Тебе, Борису и теперь — Касе. А кому верю, тому помогаю.
Климов схватил со стола мобильный телефон, стал тыкать пальцем в кнопки.
— Ало? Борис? Тут психотерапевт тебя ищет. «Приеду!» Олух! Я говорю: женщина тебя ищет. В кабак ее вези. В какой кабак? — Георгий Кимович бросил внимательный взгляд на Любу, одетую в любимый костюм нежно-сиреневого цвета: — В дорогой. Она при параде.
— Георгий Кимович! — взмолилась Люба. Тот не отреагировал:
— Какой разговор! Она согласна. В восемь.
Люба машинально посмотрела на часы: шестой час. Времени не так много.
— Завтра ты мне не нужен, — резко сказал Климов в трубку. — У меня теперь Кася. Отдыхай.
Георгий Кимович дал отбой и подмигнул Любе:
— Я тебе свидание устроил.
— Георгий Кимович!
— А спасибо?
— Но я, кажется, не просила…
— Не просила! Гордая, да? Гордая, независимая. Вот потому ты и не замужем, — сердито сказал Климов. — А по ночам небось в подушку воешь. Знаю, не спорь. Но зато — при своей независимости. Это у вас, дур с куриными мозгами, называется феминизм. Были бы умные, не были бы такие несчастные. Ну скажи: ах, я не одинока, у меня работа, у меня друзья. Дочь моей сестры, подруги, сослуживицы. Вы чужих детей крестить-то любите.
— Это жестоко.
— А как тебя еще в чувство привести? Только резать по живому. А это больно, сам знаю. Но! — он поднял вверх указательный палец. — Человеку нужна семья. Не спорь, — повторил Георгий Кимович. -Я больной, а с больными не спорят. Меня беречь надо… Борис тоже. Все никак не определится. А ему уже тридцать три! Как и моей дочери, — тихо добавил Климов.
— Мне тридцать семь, — также тихо сказала Люба.
— Эка невидаль! Она его старше! Заодно… ха-ха! омолодишься.
Он был невыносим. Люба уже поняла, что возражать ему бесполезно. Климов меж тем назвал ресторан, мимо которого она неоднократно проезжала, но зайти не решилась бы ни за что. Слишком уж там было шикарно. И вот сегодня, в восемь часов вечера, у нее там свидание с оч-чень симпатичным молодым человеком.
Вошла Кася с подносом в руках, стала расставлять тарелки.
— Ты не наедайся, тебе в ресторан, — напомнил Климов. — Хотя понимаю: отказаться трудно. Запах-то какой, а? Что там у нас?
— Солянка мясная, Георгий Кимович!
— Это ж не женщина, а клад! — восторженно взвыл Климов. Люба поймала жалобный Касин взгляд. И взглядом же показала: как только, так сразу.
Терпения Касе было не занимать. Она бесшумно ходила с подносом, уносила грязные тарелки, приносила новые блюда, пока Люба с Климовым беседовали. Прошел примерно час, и в дверь позвонили. Вскоре на пороге появилась Кася и сказала:
— Георгий Кимович, к вам пришли.
— Это по делу, — Климов не спеша поднялся.
Вошедший в гостиную высокий импозантный мужчина с седыми висками был Любе не знаком. Климов не стал представлять их друг другу.
— Пойдем в кабинет, поработаем, — бросил он гостю. И Любе: — А ты поезжай в кабак.
— Еще только седьмой час, — напомнила она.
— А ты в парикмахерскую зайди. Маникюр сделай. Завивку. Ха-ха! Жду тебя в понедельник.
Мужчины ушли. В гостиную впорхнула Кася.
— Кто это? — спросила Люба.
— Из правления.
— Из какого правления? Член совета директоров, да?
— Наверное. Михаил Абрамович. Хороший человек, — с уважением сказала Кася. И жалобно спросила: — У вас есть время, Любовь Александровна?
— Ну конечно!
— Пойдемте на кухню, мне здесь не по себе.
Люба помогла ей собрать со стола грязную посуду, и вместе они отнесли ее на кухню. Кася загрузила грязные тарелки в посудомоечную машину и только потом, присев на табурет, принялась исповедоваться:
— Я прямо не знаю, что мне делать, Любовь Александровна! Никогда со мной такого не случалось! А он в мою сторону даже и не смотрит!
— Ты влюбилась в Бориса? — догадалась Люба. Кася кивнула и заплакала. — Ну, ну. Перестань. Кася, перестань.
— Заберите меня отсюда! Он приходит почти каждый день. Смотрит на меня, как на пустое место.
— Касенька, ты должна понимать. Он молодой, красивый, преуспевающий…
Кася кивнула: я знаю. И принялась рыдать взахлеб. Люба растерялась. Она ожидала, что Климов окажется тираном, и Кася будет страдать. Но того, что причиной ее страданий станет несчастная любовь… Нет, этого Люба не ожидала.
— Кася, ты должна взять себя в руки, — сказала она.
— Я понимаю. Я никто. А он… Но я же ничего не прошу. Только… Заберите меня отсюда, Любовь Александровна!
Куда забрать? Климов Касей доволен. Пройдет месяц, и он прибавит ей зарплату. Кася наконец-то будет получать хорошие деньги. Откладывать на черный день, на покупку хоть какого-нибудь жилья. А она — заберите!
— Или вот что… — Кася отняла от лица кухонное полотенце, которым вытирала слезы, обильно льющиеся по круглым румяным щекам, и в ее взгляде вдруг вспыхнула надежда. — Вы же ведете курсы. Мне Марина рассказывала.
— Какие курсы?
— «Как выйти замуж»!
— Это психологическая помощь женщинам, которые…
— Возьмите мою зарплату! Возьмите всю! Только помогите!
— Но как же я тебе помогу, Касенька?
— Значит, ваши курсы — обман? Вы тоже надуваете людей?
Люба задумалась. Речь идет о ее профпригодности. Кася только что сказала, что Любовь Александровна Петрова — шарлатанка. Ничуть не лучше псевдошаманов и колдунов, объявления которых буквально наводнили прессу. Она внимательно посмотрела на Касю. А что, собственно, в ней такого, что молодой привлекательный мужчина не захочет на ней жениться?
— Что же вы молчите? — настойчиво спросила Кася.
— Я, пожалуй, попробую.
— Ой, спасибо!
— Для начала я попробую с ним поговорить.
— Только не говорите Борису, что я его люблю! -вспыхнула Кася.
— Хорошо. Но запомни: тебе придется поработать над собой.
— Я все понимаю! Я на все согласна! — с воодушевлением сказала Кася. И одернула фартук, отчего тот натянулся на пышной груди.
«Это наши активы, — машинально отметила Люба, скользнув по ней взглядом. — Пожалуй, без Апельсинчика не обойтись. Люська далеко не красавица, а сколько у нее было мужчин? И какие! А ее муж! Позавидовать можно! Но Кася -это не Люська. Увы! Надо их познакомить. Пожалуй, идея Люсеньку увлекла бы. Надо попробовать».
— Не отчаивайся, — сказала она Касе. — На свете нет ничего невозможного.
«А как же ты? — спросила она себя уже в машине. — Вместо того чтобы добыть Бориса себе, используя весь свой психотерапевтический опыт, ты будешь стараться для Каси. Ну кто ты после этого, Любовь Александровна? Дура ты! Прав Климов! И нечего на него обижаться».
Но такова особенность профессионалов. Для клиента они в лепешку расшибутся, но если то же самое попробуют сделать для себя, ничего не получается. Весь профессионализм куда-то исчезает, все вдруг перестает работать, и результат плачевен. В общем, если хочешь наломать дров, попробуй сделать для себя то, что обычно делаешь для любимого клиента.
Люба раздумывала над этой психологической загадкой по дороге в ресторан. Разумеется, она приехала раньше. Намного раньше. И тут же начала нервничать. А нервничая, начала совершать поступки, никакой логике не поддающиеся. Сначала она припарковала машину у ресторана. Потом подумала, что Борис ее увидит и подумает черт знает что. Она отогнала машину на другой конец улицы и тут только сообразила: откуда же Борис знает, какая у нее машина? Она перегнала свою Лапочку обратно к ресторану. И только потом сообразила: когда они выйдут из ресторана, он, разумеется, увидит, в какую машину Люба садится. И вспомнит, что машина стояла здесь еще до того, как он приехал. И опять-таки подумает черт знает что. Люба опять села за руль и отогнала машину в конец квартала. Эти манипуляции заняли у нее не меньше сорока минут, и швейцар наверняка заподозрил, что владелица сиреневой иномарки сумасшедшая.
«Если я еще раз подъеду к ресторану, он позвонит в психушку, и у меня уже будет свидание не с Борисом, а санитарами», — подумала Люба. В этот момент она сообразила. Вот выходят они с Борисом из ресторана, и она направляется в другой конец улицы, хотя парковочные места здесь есть. И были. Что он подумает? Опять-таки черт знает что! Люба решительно развернулась, чтобы идти к машине и перегнать ее сюда. Плевать на швейцара! Но в это время к ресторану подъехала новенькая «БМВ», из нее вышел Борис, разумеется, сразу наткнулся на нее и сказал:
— Здравствуйте. Давно ждете? Надеюсь, я не опоздал?
