— Он придет в норму, — заверил меня Керриган. — Правда, пока не прибудет кофе, лучше подождать с расспросами.
— Ладно.
— Я сказал ему, что, если он не протрезвеет, Эрни придется сообщить его отцу, что Пол не пожелал с нами сотрудничать, и тогда старик снова заставит его переехать домой во Флориду.
— У него плохие отношения с отцом?
— Они разной породы. — И Керриган, усмехнувшись, добавил: — Лично я всегда полагал, что тут не обошлось без участия соседа. Теперь вы понимаете, почему в корпорации не хотят иметь с ним дела.
— Такое с ним часто случается?
— Если «часто» значит «всегда», то — да, часто.
Пластинка на проигрывателе закончилась. Раздались щелчки аппаратуры, и снова зазвучала музыка — на этот раз джаз-гитара. Я подошел к окну и стал наблюдать за тем, что происходит на площади Шеридана, которую как раз пересекал, направляясь к дому Пола, пожилой разносчик в переднике, неся в руке зеленый бумажный пакет с нашим заказом.
Он прибыл до того, как Айнхорн вернулся из ванной комнаты. Керриган расплатился, проводил разносчика и сказал мне:
— Схожу за Полом.
Я стоял у окна, глядя на улицу и слушая музыку, и вдруг поймал себя на мысли, что играю в игру под названием «Если бы я был…». Это игра людей, которым трудно не замечать, какой невыносимой стала их жизнь, и в нее хорошо играть под музыку гитары на фоне сцен из жизни ночного города.
Что я делаю здесь, в этой печальной комнате, глядя на эту печальную улицу, слушая эту печальную музыку, вмешиваясь во все эти печальные жизни? Как здесь очутился?
Я попытался открыть окно, когда в гостиную вбежал Керриган с криком:
— Он удрал!
— Знаю, — ответил я, продолжая дергать оконную раму. — Он только что выскочил из подъезда.
Внизу Айнхорн, уже обутый, по диагонали переехал площадь. Не успел я распахнуть проклятое окно, как он, вытянув руку, остановил такси, нырнул в него и скрылся на Седьмой авеню.
— Надеюсь, мы не потревожим вашу супругу, — сказал я, обращаясь к Эрни Рембеку.
— Ее нет дома, — нетерпеливо произнес он. — Она ушла. Ну, рассказывайте.
Мы ему, собственно, все уже рассказали, вернее, рассказал Керриган по телефону из квартиры Айнхорна. Однако Рембек настоял, чтобы мы поехали к нему и сообщили все подробности. Поскольку мне и самому надо было повидаться с Рембеком, я согласился.
И вот мы снова были у него в апартаментах, куда нас впустил, как и в первый раз, все тот же одетый в строгий костюм телохранитель — бывший футболист. Но теперь нас проводили не в офис, а в комнату, похожую на рабочий кабинет или библиотеку, обставленную в несколько старомодном и строгом стиле, которая напоминала скорее залу какого-нибудь закрытого клуба, а не жилую комнату. Черные кожаные диваны и кресла, встроенные книжные шкафы темного дерева, высокие, от пола до потолка, длинные темные драпировки на окнах; здесь не хватало только двух-трех заснувших в креслах стариков завсегдатаев.
Рембеку непременно хотелось изобразить гостеприимного хозяина, и я не стал возражать против виски с содовой, а Керриган — против коктейля; напитки отправился смешивать все тот же футболист. У Рембека в руках была сигара и бокал бренди.
Когда все мы расселись, словно новоиспеченные члены клуба, Рембек вновь попросил меня приступить к рассказу.
— Но вам уже все известно, — уточнил я. — Вам все рассказали по телефону.
— Расскажите еще раз.
— Когда мы приехали туда, он был пьян. Керриган слегка надавил на него, чтобы привести в чувство. Айнхорн позвонил в бар, чтобы принесли кофе, и по совету Керригана отправился ополоснуть физиономию холодной водой.
Рембек бросил на Керригана тяжелый взгляд.
— Зачем? — спросил он.
Я ответил вместо Керригана.
— Он дал правильный совет, иначе это пришлось бы сделать мне. Айнхорну было необходимо освежиться, чтобы протрезветь. В общем, когда принесли кофе, Керриган пошел за Айнхорном в ванную, а того и след простыл. Я стоял у окна в гостиной, и как раз в тот момент, когда вернулся Керриган, увидел Айнхорна, который вышел из подъезда и сел в такси.
— Куда такси поехало?
— Это не имеет значения. По Седьмой авеню движение разрешено только на юг, но дальше могли повернуть куда угодно.
Рембек сердито жевал сигару. Через минуту он спросил:
— Ну и что вы обо всем думаете?
— А что я должен думать?
— Черт возьми! Разве вам не кажется, что это он и есть? Что Айнхорн убил Риту?
— Не уверен.
— Но ведь так оно и есть! Он же сбежал!
— Он был пьян, — напомнил я. — И, как я понял, до смерти боится отца.
— Я пригрозил мальчишке, — поспешно объяснил Керриган, — что, если он не приведет себя в чувство, ты пожалуешься Майку и тот может забрать его домой.
— Идиоты несчастные! — с отвращением произнес Рембек.
— Кто? — спросил я. — Айнхорн и его отец?
— Нет, Майк Айнхорн с братьями. Неудивительно, что у него вырос такой сынок.
— Почему? Расскажите, в чем дело.
Однако Рембек, потеряв терпение, раздраженно воскликнул:
— Какая разница? Они же во Флориде, черт возьми! И Риту не убивали!
— Но, возможно, это сделал сын Майка, — возразил я. — Да расскажите же, что там делается во Флориде. Почему он так боится туда возвращаться?
Рембек глубоко вздохнул, пытаясь обуздать нетерпение, и взял себя в руки.
— Братьев Айнхорн трое, — начал он, — Майк, Сэм и Алекс. Они живут все вместе и считают себя очень крутыми парнями. Этакими ковбоями из вестернов. У них дом с бассейном, и они целыми днями могут вплавь гоняться взад-вперед друг за другом. А могут притащить какую-нибудь шлюху из Майами и держать пари, кто на сколько раз больше за день воткнет в девку свою штуковину.
— Все трое очень волосатые и коренастые, — вставил Керриган. — Пол гораздо более хрупкого сложения.
— Где его мать? — спросил я. Рембек передернул плечами:
— Кто знает? Какая-то потаскуха женила на себе Майка, когда он напился до бесчувствия и не соображал, что делает, а потом сбежала. Пол был в ту пору еще младенцем.
— У меня записано, что он служащий авиакомпании. Что это значит?
— Да, работает в «Трансокеанских авиалиниях». Менеджером по связям с общественностью.
— Это корпорация приискала ему работу?
— Нет. По-моему, он устроился туда сам, разговорившись с кем-то на вечеринке за коктейлем. Он же один из университетских хлыщей, которые всегда находят себе тепленькое местечко, где можно просиживать штаны. По связям с общественностью, или рекламе, или в отделе развития и тому подобное. Ну вы знаете этот тип людей.
— А с корпорацией он связан только через отца?
— Совершенно верно.
— Через него не идет контрабанда или что-нибудь подобное?
— Вы же его видели, — вместо ответа, сказал Рембек. — Вы бы доверили ему важное дело?
— Нет. — Ответил я.
Рембек пожал плечами:
— И мы тоже. Он нам ничего не предлагал, и мы не напрашивались.
Керриган подал голос:
— Как-то раз он сделал мне одно предложение. Мы оба посмотрели на него.
— Когда это было? — спросил Рембек.
— Год или два назад, сразу после того, как он получил работу в авиакомпании. Как-то на вечеринке он подошел ко мне и говорит: «Если тебе что-либо надо из-за кордона, дружок, я все могу протащить через таможню, только дай мне знать». Он был уже порядком пьян, поэтому я поблагодарил его, пообещал, что непременно дам знать, и больше на эту тему мы с ним не беседовали.
— Мне он вообще об этом не заикался, — сказал Рембек.
— Его отец и дяди уже отошли от дел?
— Кто, эти? Да в жизни вы от них не дождетесь! Они занимаются игорным бизнесом. Во Флориде много охотников до подобных развлечений.
— Но здесь они вообще не появляются?
— Может, раз в год, если не реже.
— Значит, с Ритой Касл они не были знакомы?
Рембек фыркнул:
— Они? Я бы паршивых ублюдков и своей уборщице не представил.
— Ладно. Вы пошлете людей на розыск сына Марка?
— Уже посланы, — мрачно изрек Рембек.
— Откровенно говоря, — продолжал я, — сомневаюсь, что это тот человек, который нам нужен. Так что с ним можно бы и помягче.
— Не волнуйтесь, — успокоил он меня. — От парней, которых я послал, требуется только одно — разыскать его.
— Хорошо.
Рембек, отхлебнув бренди, отставил бокал и спросил:
— Вы еще что-нибудь за сегодняшний вечер успели?
— Кое с кем повидался, — ответил я. — Пока ничего толкового.
— Завтра утром мне доставят рапорты о допрошенных по алиби, тех, оставшихся шестерых, — сообщил он. — Прислать их вам в офис?
— Да. После девяти там кто-нибудь будет.
— Ладно. Я еще распустил слухи о вас, намекнул, чем вы занимаетесь. Если кто-нибудь что-нибудь узнает или обнаружит, он должен связаться с вами.
