– И поэтому Павлинова сделалась любовницей Жопеса?
– Приблизительно. И настоящая фамилия ее, разумеется, не Павлинова.
– А какая?
– Не твое дело.
– М-да…
Какое-то время я занимался одновременным перевариванием пищи и информации.
– Ну тогда остается моя версия с маньяком. Не имеешь ничего против?
– Не буду иметь, если объяснишь, каким именно образом у маньяка оказался пистолет прапорщика Никодимова.
– Он ему его продал. Дело в том, что маньяком вообще может быть выходец из России. И он мстит за то, что антикварщики способствуют вывозу культурных ценностей за рубеж. Надеюсь, ты обратил внимание, что и в Париже и здесь жертв не убивают – их казнят.
– В Париже – да. Здесь же подобное известно пока только в отношении Бенеке. И то исключительно со слов Пауля фон Лотмана.
– Не сомневаюсь, что все это подтвердится.
– Тогда твоя версия будет иметь право на существование.
– Ах, какой добрый дядя! – не выдержал я. – Единственная версия, которая почти все объясняет. Может быть, у тебя имеется другая?
– Конечно, – Джаич изо всех сил старался казаться невозмутимым. – Мне, например, больше понравилось предположение Марка Немировского, что это дело рук одного из конкурентов. Во-первых, как заметила еще фрау Сосланд, злоумышленник хорошо разбирается в антиквариате, во-вторых, именно в данном случае нет смысла что-либо воровать, поскольку реализовать это все равно не удастся. Напротив, взятое явилось бы потенциальной уликой. Задача здесь может быть только одна – запугать конкурентов до смерти и завоевать рынок.
– Он их не запугивает до смерти, а применяет для этого огнестрельное оружие.
– Ну, это когда менее эффективные меры не приносят результата.
– Тогда встречный вопросик, – я насадил на вилку очередную порцию вырезки. – Каким именно образом пистолет прапорщика Никодимова оказался у нашего гипотетического кровожадного антикварщика?
– А кто тебе сказал, что он у него оказался? Антикварщик мог нанять самого прапорщика Никодимова или Гунько. Или их обоих.
– Но, насколько я понял, Никодимов и Гунько дезертировали совсем недавно. Как они могли умудриться устроить разборку в Париже?
– В Париже исполнители были другими. Заказчик – тот же.
– Хорошо, тогда нам остается выяснить, кто из антикварщиков торгует и в Берлине, и в Париже. И дело в шляпе. Насколько я помню, из таковых имеется только Барбара Штилике. Но у меня сложилось впечатление, что это мелкая сошка. Если, разумеется, за ней никто не стоит.
– Видишь ли, не исключен вариант, что этот некто работает пока что только в Берлине, или только в Париже, а, возможно, к примеру, и только в Вене. И заблаговременно готовит для себя повсюду благоприятную почву.
– Ну, тогда задача практически неразрешимая. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Маньяка было бы выловить гораздо проще. Советую принять мою сторону.
– Да не верю я в существование подобного маньяка! Это раз. Маньяки в основном обитают в американском кино. А, к тому же, совершенно не нахожу, чтобы разыскать его оказалось проще. Единственное, от чего реально мы можем оттолкнуться, это пистолет прапорщика Никодимова.
– И как ты собираешься отталкиваться?
Он хитро улыбнулся.
– Поскольку с Павлиновой мы старые приятели, мне удалось выяснить, что служили Никодимов и Гунько в Вюнсдорфе. И еще кое-что удалось разузнать.
– Ага, – осклабился я.
– Не знаю, почему это вызывает у тебя сарказм.
Вечером Джаич отправился в пивную, что напротив магазина Юрико, на очередное рандеву с красномордыми. Я же предпочел остаться дома. Я бы, конечно, съездил на улицу «17 июня», но под рукой не оказалось автомобиля. Надо будет попросить Джаича, чтобы выбил из Горбанюка еще один.
Пришлось ограничиться прогулкой с Саймоном по опустевшим улицам. А по возвращении домой меня ждал сюрприз. На диване в большой комнате сидели Малышка с Троллем и о чем-то яростно спорили.
– Я ведь говорил, чтобы ноги вашей здесь не было! – тут же вспылил я. – Немедленно отправляйтесь восвояси.
– Ну вот еще, – запротестовал Тролль. – Вместо того, чтобы пожать мою мужественную руку и чмокнуть в щеку Малышку, он открывает вот такое орало… – Его руки сделали движение, напоминающее жест рыболова, когда тот хвастается особенно крупным уловом, только ладони разошлись не в горизонтальном, а в вертикальном направлении. – Мы, между прочим, более суток в пути, пересекли три границы, ужасно устали, хотим кофе и даже с места не сдвинемся.
– Ты не будешь указывать мне, куда чмокать Малышку!
Все же Малышку я поцеловал, но Троллю руки не подал.
– Может быть, у вас и виза немецкая имеется? – съязвил я.
– Может, и была бы, соизволь ты побеспокоиться о наших заграничных паспортах.
– Я тебе сто раз говорил: для этого нужна фотография…
– Очень мило! Фантом должен предоставить тебе фотографию! Ты – самый худший из всех бюрократов России.
– Ладно, заткнись!
Я сконцентрировал внимание на Малышке.
– Как поживаешь, радость моя?
– Я очень по тебе соскучилась.
– Я тоже.
– Жалкий лицемер! – вновь вмешался Тролль. – А как же улица «17 июня»? А поганый секс-шоп, из которого ты вылетел, будто ошпаренный?
Я мигом пришел в бешенство и поискал глазами какую-нибудь емкость, чтобы наполнить ее водой. Но по всей комнате валялись только мятые металлические банки из-под пива.
– Ладно, ладно, – буркнул Тролль. – Мокрушник хренов… Так и быть, оставлю вас наедине. Отчет о проделанной работе готов заслушать позднее.
Его наглости не было предела.
Тролль удалился в чулан, а я повалил Малышку на пол и занялся с нею любовью. Использовать для этого диван Джаича почему-то не хотелось.
Проснувшись утром, я обнаружил, что Джаич не ночевал дома. Очень мило с его стороны! И главное – вовремя! Интересно, с кем это он разделил ложе? Уж наверняка не с фантомами.
Я позавтракал в гордом одиночестве, погулял с Саймоном, минут пятнадцать пререкался с Троллем, а Джаич все не появлялся. Наконец, мое терпение лопнуло, и я поехал осматривать город. Ведь до сих пор, по сути, я его так и не видел.
Нужно сразу сказать, что в восторг я не пришел. Немыслимое нагромождение домов, крупномасштабные ремонтные работы повсюду. Полное отсутствие какого-либо ансамбля, единого архитектурного стиля. Ничегошеньки, что могло бы порадовать глаз. Берлин определенно не являлся «праздником, который всегда с тобой».
Я побродил по Александрплатц, потом проехал две остановки на С-бане[2] и прошелся по Унтер-ден-Линден. Дворцы, конечно, впечатляли, и Бранденбургские ворота – тоже. Но помимо этого я не обнаружил практически ничего, достойного внимания. Рейхстаг откровенно разочаровал. Раньше я представлял его себе значительно более крупным и внушительным. Или он так и застыл с опущенными плечами, ссутулившись после того, как его взяли штурмом русские солдаты?
И еще: в Берлине, если не считать здания «Европа-центр» на Курфюрстендам, совершенно отсутствовали небоскребы. Да и «Европу-центр» можно было отнести к небоскребам лишь очень условно. Тоже мне, дикий Запад!
Короче, домой я вернулся не в самом восторженном состоянии, а тут еще выяснилось, что Джаича до сих пор нет. Я почитал Фолкнера. Конечно, с большим удовольствием я полистал бы Фитцжеральда, но вчера вечером я начал Фолкнера, а я всегда дочитываю до конца книгу, в которой прочел хотя бы три страницы.
К половине четвертого пополудни меня начало охватывать беспокойство. Сначала это была какая-то смутная тревога, затем упорное игнорирование часовых стрелок и насильственное обращение своего взора к книге. Потом все же страх навалился на меня огромной тяжестью.
Я вскочил с дивана, наспех затолкал в рот кусок пиццы, прислушиваясь к любому шороху, и помчался в магазин Юрико. На подходе к дому я немного успокоился, поскольку обнаружил «Варбург», томящийся под палящими лучами солнца. Видимо, температура воздуха в нем была сейчас не меньше, чем в сауне. Но это, по крайней мере, говорило о том, что Джаич не угодил в автокатастрофу и должен находиться где-то поблизости. Может быть, в магазине?
Однако своими словами Юрико поставил крест на моих надеждах.
– Ну, где вы пропадаете?! – набросился он на меня. – Сегодня ночью эти бандюги побывали здесь снова! Полюбуйтесь!
Большинство его икон и часть фарфора были свеже выкрашены. Фрау Сосланд, вооруженная тряпкой и ведром воды, занималась восстановительными работами.
– Какое счастье, что они пользуются легко смываемыми красителями! – воскликнула она.
– Конечно, счастье, – отозвался Юрико. – Такое счастье, что меня скоро кондрашка хватит.
– А где Джаич? – полюбопытствовала фрау Сосланд, оборачиваясь ко мне.
– А его не было здесь сегодня? – Я напряженно замер.
