— Максушка, ну постарайся, родной, — стал канючить Щербак. — Найди мне такую газетку. Гений ты, в конце концов, или нет?
— Вообще-то в Ленинской библиотеке архивы СМИ сейчас компьютеризируют, — подумав, сообщил Макс. — Ну, допустим, найду я, и что дальше?
— Дальше — сделай газету.
— Как это?
— Просто распечатай мне газетный разворот целиком
Спустя два часа Николай Щербак сидел в своей машине и ждал, пока Васильев выйдет из здания Мосгорпрокуратуры. Рабочий день у следователя закончился уже час назад, и по всем прикидкам ему пора было отчаливать. Щербак, впрочем, никуда не торопился и курил «Салем» с ментолом. Интересная штука табак, думал Николай. Вот ведь при советской власти выбор был несравненно меньше и хуже, не было никаких таких наворотов — «облегченные», «с ментолом», — никто не указывал на коробках содержание смолы и никотина, а ведь все равно вкус табака был несравненно лучше, гуще, ароматнее… Старею я, что ли, оборвал он сам себя. Может, и вода тогда была мокрее, и сахар слаще? И таких уродов, продажных следователей, как Антон Викторович Васильев, было меньше? Ну нет, уродов во все времена был один и тот же неизменный процент. И при Гитлере, и при Иисусе Христе, царство ему небесное. Как говорится, энергия ниоткуда не появляется и никуда не исчезает…
Наконец следователь показался в дверях. Он был не один. Под руку с ним шла хорошенькая барышня. Парочка спустилась с крыльца и ждала, пока подъедет служебная машина.
— Антон Викторович! — Васильев обернулся и уставился на Щербака. А Щербак был сам мистер Хорошие Манеры. — Меня просили передать. — Он улыбнулся и протянул следователю пакет.
Тот машинально взял и тут же побледнел, округлив глаза:
— Что это?!
Дело Беднякова Щербак завернул в «газету», которую ему распечатал Макс, так чтобы бросался в глаза угрожающий заголовок «Расстрелять как бешеных собак!». Никакой конкретной цели Щербак не преследовал, он сделал это из любви к искусству, потрепать нервы такому типу, как Васильев, само по себе было приятно. И Николай пожал плечами: не мое, мол, дело, я только скромный курьер. Но Васильев сверлил его взглядом. Он-то был сам мистер
Подозрительность. Васильев снял «газету» и обнаружил хорошо знакомую ему папку. Он тупо уставился на нее, потом снова перевел взгляд на Щербака, видно пытаясь связать его скромную персону с Турецким.
— Я вас вспомнил, — прошипел вдруг Васильев. — Я видел вас в… в частной охранной фирме[2]. Вы работаете с Грязновым?
Щербак улыбнулся и покачал головой:
— Ну что вы, я скромный страховой агент. Страхую людей от разных неприятностей. Например, от глупости. Или от жадности.
Тут подошла служебная «Волга», и это вывело Васильева из замешательства.
— Или от проблем со здоровьем, в смысле по мужской части, — вежливо предложил Щербак, откровенно улыбаясь даме Васильева. У нее был вид профессиональной секретарши. Неужели старший советник юстиции, не стесняясь, тащит девок с работы? Нет, тут что-то другое… Щербак, который всегда носил в кармане пиджака маленький фотоаппарат, умудрился ее незаметно сфотографировать.
Подождав, пока девушка усядется в машину, он перегнулся через крышу «Волги» и интимно сообщил Васильеву:
— Секс передается по наследству, Антон Викторович. Если ваши родители им никогда не занимались, то у вас тоже очень мало шансов им заняться.
Васильев пошел пятнами, но ничего не ответил.
Бедняков. 20 мая
После посещения налоговой инспекции Бедняков ощутил жгучее желание составить рапорт — невероятно, но факт! И подать начальству. Пусть Звягинцев рвет и мечет, сколько ему заблагорассудится. Как любой человек, Бедняков уникален по своей сути и двойников терпеть не намерен!
Правда, осуществить задуманное удалось лишь наполовину: Звягинцев был на совещании. Пока Бедняков занимался литературными экзерсисами, глаза ему мозолила лежавшая на столе записка Шаповалова: «Есть информация. С тебя причитается».
Если бы всплыло нечто важное — вызвал бы по пейджеру, не стал бы записки писать, подумал Бедняков. Или все-таки зайти? Он посмотрел на дверь кабинет опера. Зайти — так наверняка какую-то свинью подсунет. Но любопытство победило разум и, повинуясь его зову (или зуду?), побрел Бедняков к оперу за обещанной информацией.
— Баллистика подтвердила, что Гарина шлепнули из твоего пистолета, — сообщил Шаповалов с видом человека, постигшего тайную суть вещей.
Бедняков особенно и не сомневался, что найденный на стройке ПМ окажется орудием убийства, хотя конечно же приятно было почувствовать себя пророком.
— Пистолет уже не мой, а твой. Или этого нехорошего человека — следователя Дудко.
— Вот! Вот в чем вопрос! Сейчас устрою вам очную ставку.
— Каким это образом. — удивился Бедняков. —
Он что, теперь у нас тут поселился? Так лучше не надо. Я за себя не ручаюсь.
Но Шаповалов не послушал и куда-то побежал. Через несколько минут он вернулся вместе с Дудко, — оказывается, действительно следователь межрайонной прокуратуры снова оыл у них в отделе.
— Привет! — И вот он уже как ни в чем не бывало протягивал Беднякову руку.
Первым желанием Беднякова было бросить следователя через бедро — прямиком в корзину для бумаг. Но он тут же решил приберечь этот аргумент для дальнейшей дискуссии и демонстративно засунул руки в карманы.
Дудко скривился, но сказал:
— Короче, так. Признание есть? Есть. Орудие убийства найдено? Найдено. Экспертиза, в конце концов, проведена?
— Ну и что?! — перебил Бедняков, прекрасно понимая, куда гнет следователь. — Баллистика определила, что стрелял именно Резник? Предсмертная записка на компьютере? Может, у меня в компьютере есть данные о том, что некто Дудко — гомосексуалист и в придачу должен мне десять тысяч баксов. Как вам такое доказательство?
Дудко покраснел словно вареный рак.
— Ну… Бедняков! Не хотел я подавать рапорт на имя…
— Да хоть петицию в ООН пишите! «Господин Генеральный Секретарь! Довожу до вашего сведения, что капитан Бедняков прилюдно уличил меня в му-дозвонстве…»
— Брэк! — скомандовал Шаповалов. Но без особого успеха.
— Короче! — Дудко сорвался на крик. — Или вы составляете соответствующее представление и дело Гарина закрывают к едрене фене, или пеняйте на себя! Будете мутить воду — получите объединенное дело Резника — Гарина со всеми потрохами. Долбитесь с их «прачечной», с ее крышей — мне оно на хрен не надо! Тоже мне борцы с мафией! Вольным стилем!
Дудко выскочил, хлопнув дверью.
— По домам? — предложил Шаповалов, глядя на часы. — Ты же вчера вроде повкалывал сверхурочно.
— А что с этим деятелем решаем? — спросил Бедняков, желая закрыть тему.
— Поколупаем несколько дней — там поглядим.
— Понятно. Вы, господин Бедняков, ведите расследование на свой страх и риск. А дальновидный опер Шаповалов подождет, чья возьмет, да?
— И скажет, что всегда поддерживал победившую сторону. — Со смехом Стас хлопнул его по плечу.
Телефон в прихожей просто разрывался, пока хитрым израильским ключом Бедняков откупоривал свой хитрый израильский замок. Замок у него был не только хитрый, но и вредный, и, если Бедняков спешил, он это как будто чувствовал и начинал выпендриваться. Бедняков все-таки проник в квартиру, но тетушка уже сняла трубку. Время с шести до половины восьмого, когда шел ее любимый сериал, было свято и неприкосновенно, так что на лице ее изобразилось некоторое легкое недовольство.
— Слушаю, — по телефону она всегда говорила глубоким, чувственным голосом. — Кого позвать? Спилберга?! Но…
Тут Бедняков довольно бесцеремонно выхватил у нее трубку:.
— Спилберг у аппарата. Петр Петрович?
— Да, это я, — сказал мужской голос, — я получил ваше сообщение, но в данный момент я очень занят. Давайте где-нибудь на следующей неделе, что ли… Много работы и все такое…
— Петр Петрович, это невероятно срочно, у меня квартира буквально нараспашку! — «заволновался» Бедняков. — Не подпирать же мне дверь диваном, у меня мебель, у меня ценности!!!
Тетушка смотрела на племянника со все возрастающим изумлением и уважением: оказывается, у него ценности!
— И я буду чрезвычайно вам признателен, — тарахтел Бедняков, — замок я уже приобрел, такой с тремя штырями и замысловатым ключом, работа не займет у вас много времени, скажите, где мне вас подобрать, я на машине, и мы буквально за час обернемся, я могу быть очень щедр, мне так вас рекомендовали!
Слесарь пытался было вклиниться в этот напористый монолог с возражениями, но в конце концов согласился. Они договорились встретиться через полчаса у метро «Сокольники», Бедняков описал ему свою машину и продиктовал номер.
