Она увидела его прямо перед собой внезапно, и от волнения все приготовленные заранее фразы замерли у нее на губах. Он холодно взглянул на Алейт, словно не был с нею знаком, поприветствовал с обычной учтивостью, но не остановился, предпочтя ее обществу соседство одного из видных членов Братства.
Разочарование было неожиданным и жгучим, как пощечина. Она долго представляла себе их встречу, думала о словах, что они друг другу скажут, о взглядах, какими обменяются. Лишенная всего этого, она почувствовала физическую боль. Еврей словно растоптал ее. Однако Алейт превозмогла себя и осталась стоять, смешавшись с толпой членов Братства, делая вид, что слушает их речи. И не спускала глаз с еврея, следила за его движениями, а он переходил от одной группы к другой, любезно беседовал, даже смеялся.
Когда Алейт поняла, что он не обращает на нее внимания, то присела в уголке, боясь, как бы не отказали ноги. Никто не должен видеть, насколько она потрясена, тем более еврей. Лучше броситься в огонь, чем позволить ему узнать. Над ней посмеялись, ее обманули, унизили. Алейт вдруг открылась его игра: еврей прекрасно знал, что благородная и высокомерная жена Йероена ван Акена презирает его, и решил отомстить. Заманил ее на одно из своих непристойных сборищ, чтобы зло над нею подшутить. При мысли о его ласках в ту ночь Алейт казалось, что она умирает. Кто знает, сколько раз еврей смеялся за ее спиной. Как же она этого прежде не поняла? Вела себя так глупо, что попалась в ловушку. Стоило только вспомнить, как враждебно они всегда друг к другу относились. И не забывать о своем возрасте! Еще привлекательна, но уже не молода. Алейт представила себе обнаженное тело Катарины, и ее захлестнула горечь. Зачем еврею терять время с такой старухой, как Алейт, когда рядом с ним живет эта красавица?
Вот-вот должна была начаться репетиция празднества, и Алейт позвали. Она заняла свое место, произнесла отведенную ей роль без единой ошибки — она играла святую Елизавету, мать Девы Марии — и стала с нетерпением ждать конца действа. Ей невыносимо было находиться в одних стенах с евреем. Алейт больше не смотрела на него, но чувствовала его присутствие, словно он стоял рядом с ней. Еврей не участвовал в представлении, однако помогал верховным членам Братства в его подготовке. Поэтому он время от времени вмешивался в происходящее, подсказывал что-нибудь или поправлял актеров. К счастью, когда Алейт произносила свои реплики, он промолчал, и она вздохнула с облегчением, потому что не вынесла бы его замечаний.
Наконец репетиция окончилась, и общество начало расходиться. Алейт немедленно покинула собор Святого Иоанна и вернулась домой. Ей не терпелось запереться в своей комнате и дать выход горю.
Но дома ее ждал сюрприз: вернулся Йероен.
Особое ars amandi, да? — насмешливо спросил я, глядя в глаза Ребекке. — Почему бы вам не принять его приглашение, сержант? Может, научитесь чему-нибудь новому, а потом и меня научите?
Она бросила на меня испепеляющий взгляд.
— Я пошутил.
Ребекка сидела напротив меня в моем кабинете. Я прочел вторую главу «Алейт» и выяснил суть предложения, сделанного моей напарнице загадочным Тау. Предложение было непристойное. Мне почти захотелось отправиться вместо нее. Меня привлекал не Тау — вообще-то я не люблю мужчин. Меня воодушевляла возможность войти в состав разнородной группы, которую этот предприимчивый господин организовал, чтобы упражняться в ритуалах, столь милых сердцу Великого Магистра. В эту группу и пригласили Ребекку.
— По-моему, вам нужно согласиться, — сказал я серьезно.
Она взглянула на меня с беспокойством.
— Пусть он проглотит наживку, — поспешил разъяснить я. — Тогда мы сможем понять, кто прячется за этим смехотворным ником.
На какое-то время я погрузился в размышления. Потом произнес:
— Вы правильно сделали, что рассказали мне всю эту историю. Может, Тау — просто псих, но тот факт, что он ищет блондинку с длинными волосами, вызывает определенные подозрения.
Действительно, Тау проявил особый интерес к Ребекке только после того, как узнал, что у нее очень длинные светлые волосы и что она отдаленно напоминает Еву с картины «Сад земных наслаждений». Он пояснил, что его группа время от времени устраивает живые картины, вдохновляясь полотнами Босха. У них была чудесная Ева, но они только что лишились ее.
Ребекка спросила, каким образом.
«Лишились — и все», — последовал лаконичный ответ, Тау хотел как можно скорее заменить ее, потому что сроки поджимают.
— Сроки? — пробормотал я. — Что он имел в виду?
Ребекка не знала — Тау отказался что-либо добавить к сказанному.
— Вам удалось установить его местонахождение?
— Именно об этом я и хотела попросить вас, сэр. Вы позволите мне двигаться дальше в этом направлении?
— Вы думаете, с него будет легко сорвать маску?
— Если это просто сумасшедший, не представляющий опасности, он наверняка заходит в чат с домашнего компьютера, и его легко будет вычислить. Если же мы имеем дело с кем-нибудь посерьезнее, то он скорее всего принял меры предосторожности — сейчас поддерживать анонимность в Интернете все проще. В этом случае может уйти больше времени, но рано или поздно я найду этого человека.
— Хорошо, займитесь им. И держите меня в курсе.
Прежде чем уйти, Ребекка протянула мне папку.
— Что это?
— Список произведений Босха. В ближайшие дни я рассчитываю предоставить вам остальное.
— Остальное? — переспросил я испуганно. — Да здесь хватит на целый музей! Не мог же он столько нарисовать.
Ребекка строго посмотрела на меня:
— Босха заслуженно считают гением. К счастью, он был весьма плодотворным художником. Иногда он писал несколько картин одновременно. — Она уже подошла к двери, но приостановилась и добавила: — Под остальным я подразумевала не картины. Босх — очень сложная личность, а сведений о его жизни так мало, что составить верное представление о художнике очень трудно. В настоящее время я изучаю культурную и религиозную среду, в которой он жил. Полагаю, это ключевой момент для понимания его творческой биографии.
— Кстати, о его жизни, — вдруг вспомнил я. — Это правда — то, что сказано в рукописи об отношениях между его женой и Великим Магистром?
Ребекка глубоко вздохнула.
— Я пока что не нашла этому подтверждений. По-моему, рукопись представляет собой вольную фантазию на тему биографии Босха.
— Значит, все это — выдумки, — проговорил я разочарованно. А я уж было увлекся приключениями этой… как ее? Алейт? Да, Алейт ван дер Меервенне. Бедняжка! Попасть в руки такого сукина сына. А Великий Магистр? Нашел себе философско-религиозное оправдание и преспокойно устраивал оргии, такие, какие ему вздумается.
Хотя такие развлечения меня никогда не интересовали. Если бы мне предложили выбрать между оргией и обычным сексом, я, нимало не сомневаясь, предпочел бы второе. Секс на троих совсем другое дело: две женщины и ваш покорный слуга — это всегда пожалуйста.
У меня возникли кое-какие сомнения.
— А оргии адамитов — это тоже выдумки?
— Кажется, нет. — Ребекка поджала губы.
Снимаю шляпу перед Великим Магистром Братства Свободного Духа! У меня словно камень с души свалился. В темные времена Средневековья, когда людей ни за что жгли на кострах, а женщины были практически неприступными, этому хитрецу удалось найти способ трахаться без всяких проблем.
Ребекка вышла, и я открыл папку.
Каталог произведений Босха Предисловие
Происхождение картин Босха окутано тайной, потому что нет никаких сведений о его ученических годах и о перемещениях за пределы родного города. Его творческий путь (и относительная хронология произведений) не менее загадочен, поскольку ни одно из полотен художника не датировано. Единственное, что можно с уверенностью сказать о Босхе, — с профессиональной точки зрения ему довольно сильно везло в жизни. Его картины пользовались успехом. Филипп Красивый заказал ему «Страшный суд», «Искушение святого Антония» входило в личную коллекцию сестры герцога, Маргариты Австрийской, а также в редкостное собрание картин дона Диего де Гевары, испанского живописца и придворного.
Критики эпохи Средневековья восхищались ослепительными красками и изящными фигурами на полотнах Босха, его умением развлекать, представляя демоническое и чудовищное в новой, по сравнению со средневековой традицией, манере. Как ни странно, современники не возмущались его творчеством, не обвиняли Босха в ереси и в колдовстве, несмотря на многочисленные дьявольские создания на его картинах. В толковании этих образов ученые до сих пор расходятся. Исследователи, не считая приверженцев психоанализа, не выходят за рамки изучения культурной среды, в которой творил художник. Основную роль в ней играли еретические и эзотерические движения. Однако все равно нельзя с уверенностью утверждать, что именно эти течения мысли повлияли на творчество мастера.
