Увы, новости эти оказались неутешительными. Олег Валерьянович сообщил, что Нефедов сознался в своих преступлениях профессионального характера, которые удалось доказать. Была накрыта целая сеть его агентов, которые занимались выявлением фактов нарушений санитарно-гигиенических норм в различных фирмах. Задержаны были и некоторые сотрудницы СЭС, причастные к этим делам. Однако свою вину в смерти Марии Суровцевой Нефедов начисто отрицал.
— Уж что только с ним ни делали, — грустно завершил свой рассказ Карташов. — Не признается, и все тут. Говорит, что отродясь с киллерами дела не имел, а у него самого на момент ее гибели железное алиби.
— Может, врет? — предположила расстроенная Лариса, у которой снова потухла на время надежда добиться освобождения Степаныча.
— Да нет, похоже на правду, — вздохнул Карташов. — Попробуем, конечно, еще потрясти его, но боюсь, что доказать его вину в этом вопросе все равно не удастся.
— Понятно, — кивнула Лариса. — Значит, я продолжаю поиски.
— И постоянно поддерживаем связь, — тут же сказал подполковник.
— Разумеется, — ответила Котова и повесила трубку.
Что ж, значит, c версией о причастности к убийству Марии Суровцевой Нефедова придется подождать. А скорее всего, к ней вообще не придется возвращаться. Лариса знала, как в ведомстве, где работает Карташов, умеют выбивать признания. И если сломанный и деморализованный вскрытием махинаций Игорь Сергеевич не сознался в своей причастности, значит, видимо, он действительно ни при чем. И нужно искать другие версии.
* * *
По дороге домой Лариса еще раз перебрала в памяти круг общения Маши Суровцевой, благо он был не так уж велик. Домочадцы, отец, Паша Дискотека… Паша теперь тоже отпадает… А что, если это все-таки кто-то из остальных ее близких? Или ее действительно вообще по ошибке убили?
Лариса попробовала представить себе картину, предшествующую преступлению. После ухода мужа на работу Маша остается одна. Она собирается на встречу с Пашей Дискотекой и, скорее всего, берет с собой деньги. Кстати, это еще непроверенный факт. И нужно бы постараться уточнить, не просила ли Маша незадолго до смерти денег у кого-то из близких, и в первую очередь у отца.
Если исходить из того, что деньги у нее были, то напрашивается версия, что из-за них-то ее и убили, потому что крупной суммы при ней не нашли. Но о деньгах, по логике вещей, никто не должен был знать, кроме нее и Паши. И, естественно, того, кто эти деньги одолжил. Но понятно, что Сергей Борисович не станет убивать родную дочь. Да и вообще у кредитора нет никакого смысла поступать столь абсурдно — сначала одалживать деньги, а потом убивать Машу и эти же деньги забирать! Нет, это, конечно, чушь. Значит, убили ее все-таки не из-за денег, а их прихватили просто попутно, случайно? Но стал бы случайный грабитель действовать вот так наобум, не имея понятия о том, сколько у Маши в сумке? А если не случайный грабитель, то опять приходится возвращаться к старым знакомым — родители, сестра, муж…
Кстати, а так ли уж у мужа не было мотива? Жена сидела у него в печенках, и кто знает, может быть, только так он и мог отвязаться от нее? Ведь говорила же Катя, что Мария постоянно грозила Никите выгнать его из квартиры и лишить всех материальных благ? Возможен вариант, что незадолго до своей смерти она решительно указала мужу на дверь. И что в таком случае ему было терять? Квартира и так не его, должности своей он бы лишился, если бы Мария всерьез на него взъелась, а убив ее, он оставляет шанс сохранить хотя бы свою высокооплачиваемую работу. Да и возможно, что машину тоже. Зачем Сергей Борисович будет вставлять ему палки в колеса, ведь он отец его внука. Правда, теперь выяснилось, что отец совсем не он, но для всех оно так и есть. В конце концов, квартира, скорее всего, достанется маленькому Максиму, а Никита, став его опекуном, тоже получает право там проживать. Со временем вся история забудется, все сгладится, никто не будет знать, что это он убил Машу. Он сможет начать жизнь с другой женщиной и наладить свои дела.
Да, определенный смысл в этом есть. И, наверное, пришла пора проверить Никиту очень тщательно. Ведь Лариса даже не установила, есть ли у него алиби. И именно этим она займется прямо сегодня, благо сейчас еще только середина дня, вот только домой нужно заехать пообедать.
Дома Ларису встретили громкие, шумные голоса, доносившиеся из гостиной. Решив, что Настя пригласила друзей и почему-то принимает их не в своей комнате, Лариса приоткрыла дверь. То, что она увидела, заставило ее широко открыть глаза.
Посреди комнаты стоял Евгений, облаченный в какой-то карикатурный малиновый пиджак и черные брюки. Имидж дополняли темные очки и золотые украшения на шее и пальцах. Он гордо вздергивал голову, небрежно крутил на пальце ключи, стараясь придать себе надменный и самоуверенный вид, но выглядел при этом весьма комично — так, словно бомжа-алкоголика нарядили в костюм «нового русского». В кресле в углу покоилась огромная туша Стаса Асташевского с неизменной банкой пива «Балтика» в руках. Он благодушно улыбался пухлыми губами, поглядывая на Евгения и потягивая пиво.
Кроме них, в комнате было еще человек пятнадцать — мужчины и женщины разного возраста и комплекции. В центре суетился маленький человечек лет сорока пяти, с большой лысиной, с которой он постоянно стирал капли пота. Он держал в руках какие-то листы бумаги, которые периодически клал на первое попавшееся место, поскольку они ему мешали, бегал от одного человека к другому и, яростно жестикулируя, пытался скороговоркой что-то объяснить. Его не понимали, переспрашивали, человечек хватался за голову и принимался искать, куда он засунул свои бумаги. Найдя их, он вынимал нужный листок и совал его в лицо самому непонятливому, пытаясь вновь что-то объяснить. Потом оставлял того в покое и переключался на другого.
Минуты три Лариса изумленно смотрела на это представление, стоя в дверях. Ее появления никто не заметил. Решив наконец дать понять, что пришла хозяйка дома, Лариса громко покашляла, несколько взглядов обратилось в ее сторону.
— Лара! — радостно воскликнул Котов. — Как хорошо, что ты пришла! Мы как раз начали репетировать. Вот, я тебя сейчас познакомлю, это Аркадий Петрович Горбулев, наш режиссер, я ему о тебе много рассказывал. — Он подтащил к Ларисе лысого человечка. — Я как раз сказал, чтобы он приберег роль Софьи Марковны для тебя. Ты хочешь попробовать прямо сейчас?
— Кто эти люди? — вместо ответа спросила Лариса, обведя комнату взглядом.
— Как? Ты не узнаешь? Это Стасик Асташевский, — кивнул он в сторону старого приятеля, который не поленился поднять свое стадвадцатикилограммовое тело и, пыхтя, засеменил навстречу Ларисе.
— Привет, Ларочка, — просюсюкал он, прижимаясь к руке Ларисы толстыми губами, сложенными бантиком, не забыв утереть их от пивной пены. — Рад тебя видеть, дорогая.
— Я поняла, что это Стас! — теряя терпение и морщась, сказала Лариса. — Кто остальные? И что вообще здесь происходит?
— Я решил приступить к репетиции, — торжественно провозгласил Евгений. — А это артисты из нашего театра драмы, они выразили желание сниматься. Но мы пока не снимаем, нужно же все как следует отрепетировать. Вот Аркадий Петрович следит за всем. Кстати, я и для себя подобрал роль, — с поразительной серьезностью добавил Котов. — Я подумал, что мне следует играть самого себя, то есть крупного бизнесмена. Как тебе мой костюм? — он с гордостью выпятил живот.
— Ты напоминаешь мне тупого гоблина из анекдотов, который знает только слова «в натуре» и «чисто конкретно», — раздраженно ответила Лариса. — Неужели сам не видишь, как ты смешон?
— Ты несправедлива ко мне, — обиделся Котов. — Аркадий Петрович уверяет, что все очень даже натурально.
— А кого играет Стас? — усмехнулась Лариса, которую в какой-то момент начала забавлять вся эта ситуация.
— Стас тоже самого себя. То есть примерного врача-семьянина.
— Нарколога? — съязвила Лариса. — Страдающего хроническим алкоголизмом?
— Ну что ты такое говоришь, Ларочка! — прочмокал Асташевский. — Я теперь вообще пью только пиво, а то уже замечаю проблемы со здоровьем.
— Еще бы Евгению перейти хотя бы на пиво, — принюхавшись, сказала Лариса, потому что Котов уже в середине дня был здорово под хмельком. — Ладно, вы тут репетируйте, а я, пожалуй, пойду пообедаю, не стану вам мешать.
— Как? — поразился Евгений. — Ты разве не хочешь сыграть Софью Марковну? Это же очень характерная роль!
— Сыграй ее сам, — посоветовала Лариса. — На крупного бизнесмена ты никак не тянешь. Стас, рада была тебя видеть, Леночке привет.
Она уже повернулась к двери, чтобы уйти, но Котов остановил ее возгласом:
— Лара, ты бы приготовила для нас обед на скорую руку, а? — Котов в этот момент являлся олицетворением самой простоты и наивности.
