— Да-да! Войдите!
Стучат еще раз.
— Яков Савельевич, это вы? — кричит Суворов. — Да войдите же!
— Нет, это не Яков Савельевич.
Дверь приоткрывается, в комнату входит Виолетта. Вот злодейка! Она и впрямь решила действовать. Поднимает рейтинг тем способом, который ей ближе и доступнее всего. Суворов тут же вскакивает с кровати, одергивает спортивную куртку:
— Чем обязан?
— У вас нет зажигалки? — томно прищуривается Виолетта.
— Зажигалки?
— Ну да. Присесть можно?
— Да. Прошу. — Суворов одним махом подвигает к блондинке тяжеленное кресло: — Прошу.
Виолетта садится, закидывает ногу на ногу и томно жалуется:
— Никто ведь не курит. Программист какой-то странный, у меня даже есть подозрения, что он голубой.
— Голубой?!
— Ну да. Сидит все время с этой Зосей. А она лесбиянка. Чудесная парочка! Голубой и лесбиянка! Ха! А пенсионер, тот просто больной. (Ох, Яков Савельевич, посмотришь ты когда-нибудь это в записи!) Только вы здесь нормальный мужчина. Сколько вам лет?
— Тридцать пять, — без запинки отвечает инженер. А лицо у него при этом: «Маня! Меня заставили, Маня!»
— А на вид так и не скажешь. Очень молодо выглядите. Прямо как этот… Брюс Уиллис.
Странное сравнение, к тому же блондинка фантазией не отличается: все мужчины у нее Брюсы Уиллисы. Но Суворов клюет. Только сомнения у инженера все-таки есть:
— Да он, кажется… э-э-э… страшный.
— Страшный?! Да он настоящий мужчина! Как и вы.
— Но я… э-э-э… женат.
— Я же говорю: настоящий мужчина! Расскажите мне о своих милых привычках. Что это вы все время насвистываете?
— Да вроде как сочиняю, — мнется инженер.
— Музыку, да? Вот здорово! — хлопает в ладоши Виолетта. — Я знала, была уверена, что вы необыкновенный, замечательный человек!
Артем Арсеньевич краснеет от удовольствия:
— Да это я так. Я обычно в ванне.
— В ванне?!
— Ну да. Пою в ванне. Воду включу, чтобы никто не слышал, и пою. У меня там вообще появляется это… вдохновение. — Инженер еще больше краснеет.
— А что вы еще делаете в ванне?
— Моюсь.
Не удержавшись, девушка хмыкает.
— И бреюсь, — добавляет Артем Арсеньевич.
— Опасной бритвой? — прищуривается Виолетта.
— Нет, что вы! Электрической. Маня подарила.
— Ты. И забудь свою Маню.
— Что?
— Можно на «ты». Тринадцать лет — не такая уж большая разница в возрасте. Вообще-то мне нравится, когда меня называют Виолой.
— Вообще-то это сыр такой.
— Что?!
— Сыр. Плавленый сыр «Виола».
— Сам ты сыр! — обижается Виолетта. — Плавленый.
— Но…
— Так как насчет зажигалки?
— Я вообще-то тоже не курю.
— Да ну? И где они, мужики? — томно вздыхает блондинка и поднимается с кресла. — Ладно, пойду к программисту.
— Зачем? — удивляется инженер.
— За зажигалкой! — Виолетта качает головой: вот дурак!
— Так он же вроде тоже не курит? — еще больше удивляется инженер. И тут Виолетта не выдерживает. Впрочем, здесь она права: даже пенсионер оказался понятливее:
— Артюша, ты жене когда-нибудь изменял?
— Зачем?
— Затем, что сдохнуть от скуки можно от такой жизни и в такой компании!
Виолетта громко бухает дверью. Инженер пожимает плечами и начинает снова что-то насвистывать. Непонятно только, он и в самом деле так наивен или притворяется? Может быть, просто Маню боится?
А Виолетта сегодня решила забросить удочки во все акватории. Где-нибудь да клюнет. Роман нужен красавице как воздух. Без томных вздохов, кокетства, поцелуев и громких сцен она просто засыхает на корню, словно цветок без поливки. Конечно, после Сени программист — самый подходящий ей по возрасту мужчина. К тому же холостой и симпатичный. Но он не пробиваем, а главное, очень умен. До сих пор Виолетта не решалась на открытый штурм, но сегодня ее день.
— Войдите, — очень спокойно отзывается на стук в дверь Алексей Градов.
— Извини, у тебя зажигалки нет? — спрашивает Виолетта.
— Зажигалки у меня нет, — отвечает программист. — Это все?
— Зайти не пригласишь?
— А причина?
— Девушке скучно.
— Ну, заходи. Девушка.
Виолетта плюхается не в кресло, а прямо к нему на кровать. Градов интересуется:
— Яков Савельевич все картину пишет?
— При чем здесь…
— Ты, кажется, от него.
— Ха!
— И к инженеру заходила.
— Ну!
— У тебя на платье свежее пятно масляной краски, а инженер очень уважает одеколон «Южен». Терпеть не могу этот запах, поэтому особо к нему чувствителен.
— А ты, часом, не тайный агент тайной полиции? — прищуривается Виолетта. — Может, шпионишь за нами?
— Я просто очень наблюдательный человек, а ты просто очень предсказуемая девушка.
— Ах так? — Виолетта обижена. — И что же ты про меня предскажешь?
— Что ты теперь на всех мужчин будешь кидаться. Может, договоримся? Не трогай меня, а?
— Причина?
— Ты мне не нравишься.
— Ха! — Виолетта вытягивает длиннющие ноги. Просто потрясающие! Любуется ими и повторяет: — Ха.
— Красивые, — соглашается Градов. — Инженеру показывала?
— Иди ты… — Виолетта на глазах дурнеет, когда злится.
— Это моя комната, — напоминает программист.
— Хам! — вскакивает с кровати Виолетта.
— Знаешь, что такое смешанное чувство? Я не про анекдот с тещей, которая летит в пропасть в твоей машине. Я про девушку, которая могла кого-то сделать счастливым, но разменивается на дешевку, на мелочь. Про чувство к ней. В твоем положении надо было хранить верность Сене до конца. И тогда бы ты получила и миллион, и славу, и выгодные контракты. А теперь…
— Ненавижу умников! — На глазах у Виолетты злые слезы. — Ненавижу!
— Если бы ты была умнее, я бы тебе помог.
А он ее жалеет, Алексей Градов. Смешанное чувство?!
— Да пошел бы ты со своей помощью…
Уходит как раз Виолетта, громко захлопнув за собой дверь. В коридоре она сталкивается с Зосей:
— А… Вот и наша непредсказуемая! Ну что, уже изменила своей?
— Кому?
— «Жене»! — громко, на весь коридор орет Виолетта. — Подумать только: всем хватает мужиков! Всем, только не мне! — И бежит по коридору к своей комнате: рыдать.
— Озабоченная! — Зося крутит пальцем у виска и стучит в дверь программиста:
— Леша? Можно?
— Конечно.
А они здорово подружились: девушка с нетрадиционной сексуальной ориентацией и Градов. Зося умница, и Алексею с ней интересно. Часами разговаривают о компьютерах. Вот и сейчас Градов достал свой органайзер, стал нажимать на какие-то кнопки. Зося смотрит очень внимательно:
— Класс! Сам придумал?
— Сам, — скромно говорит программист.
Но Люба больше не стала смотреть. У нее бессонница, до двух часов ночи сидела у экрана телевизора, включив канал ММ-2, а теперь начала зевать. Все-таки неплохое изобретение для полуночников эта «Игра». Сейчас, глубокой ночью, когда особенно тоскливо иодиночество ненавистно, создается ощущение, что в доме полно народа.
Вторник, вечер, с восьми до одиннадцати, канал ММ-2, прямой эфир
Этот день у Любы выходной. Раньше она находила какие-то занятия. Теперь, в самом конце зимы, делать ничего не хочется. Состояние, похожее на спячку медведя в берлоге: скорее бы пригрело солнышко и можно было выползти наружу, оттаять, погреться. С некоторых пор у Любы вошло в привычку неподвижно сидеть на диване и следить за тенью от стула. Ей кажется, что это живое существо — тень. Солнце медленно идет к горизонту, и она увеличивается в размерах, растет. Вместе с ее неслышным ростом также неслышно утекает время.
«Это уже маленькое безумие!» — вздрагивает Люба, когда тень внезапно исчезает: солнце скрылось за тучей. Любе тоскливо: не хватает общения с Люськой. Та своим оптимизмом словно вливала в жилы свежую кровь. Теперь Люська хотя и не очень далека от нее, но недоступна. Нет возможности даже позвонить. Несколько раз Люба хватается за телефон, чтобы позвонить ее мужу, но отдергивает руку. Сергей Иванов — мужчина, очень красивый мужчина. Когда Сергей был ее пациентом, общаться с ним было весело и просто. После его женитьбы на Люське почему-то все изменилось. Она теперь для Сергея не доктор — просто женщина, подруга жены. Ну, что ему сказать, что? «Как Люся?» Так это вся Москва и Московская область каждый день видят!
Люба снова тянется к телефону, но спохватывается: Стас на работе. Где бы найти такую работу, чтобы не оставалось времени для дурных мыслей? День кое-как тянется к вечеру. Тень окончательно исчезла, но приближается время «Игры».
— Внимание! Внимание! Прямой эфир! Канал ММ-2. Прямой эфир. «Игра на вылет», — вещает теледива.
