А вот и то, что надо. На одном из замусоленных листов черным по белому было написано: Татьяна Иванова, частный детектив, 27 лет, долгое время работала в прокуратуре… Дальше читать было неинтересно, поскольку подробности собственной биографии я и так знаю. Информация, надо сказать, собрана достаточно точная, но уже устаревшая.
Отсюда вывод: тип, которого зовут Сергеем и который напал на меня в подъезде моего собственного дома, составил мое досье, получил от заказчика фотографию с моим домашним адресом и немедленно приступил к выполнению задания. Но я удачно сорвала их задумку. А Сергей получит сполна тогда, когда я найду убийцу Инны и заказчика, на которого он работал. Сейчас же пусть пока поваляется в подъезде и поразмышляет о своем недостойном поведении.
Итак, теперь моя задача — выяснить, кто написал мое имя и адрес на фотографии. Задача, нужно сказать, не из легких, проверить нужно несколько вариантов.
Во-первых, можно обратиться к знакомым графологам. У них хранятся тысячи образцов почерка бандюганов нашего города самого разного калибра. Думаю, мне не откажут в экспертизе.
Во-вторых, есть более простой путь, что называется, для ленивых: опросить всех знакомых убитой, не знают ли они человека, который сделал эту надпись. А еще лучше повнимательнее изучить их собственный почерк. Окружение богатой девушки никогда не может внушать доверия.
Я решила пойти по второму пути. К тому же мне и так уже давно пора было съездить в офис Гольстера — даже не для того, чтобы встретиться с самим шефом, а для того хотя бы, чтобы вновь переговорить с Заревичем. Но пока я решила не спрашивать о его отношениях с Верой и не упоминать об их встрече в кафе, а тем более об услышанном разговоре.
Когда я снова появилась на пороге офиса Гольстера, секретарша уже узнала меня, чему я очень сильно удивилась, поскольку не успела снять парик. Домой я так и не зашла, а в машине совершенно про него забыла.
— Светочка, у меня очень срочное дело к вашему шефу, — с порога начала я, немного испугав бедного секретаря натиском.
— А Вячеслава Павловича все еще нет, только его заместитель, — испуганно произнесла Света.
— Вот и хорошо. Может, и не стоит тревожить директора, тем более что он наверняка еще не оправился от пережитого горя. Виктор Петрович у себя?
— Да-да, я сейчас доложу.
Заревич встретил меня у порога, дежурно улыбаясь, но, кажется, не узнавая. Только услышав мой голос, он сообразил, кто перед ним, но по всему было видно, не очень обрадовался нашей очередной встрече. Я внимательно посмотрела на его румяные щечки, и мне снова вспомнились слова старенького Федора Степановича, рассказавшего мне именно об этой примете человека, привезшего Инну в дом Сомова.
— Ах, Татьяна, у вас другая прическа, я совсем вас не узнал. С чем пожаловали? — Он быстро приступил к делу, даже не предложив мне сесть.
Я не из робких, поэтому села в кресло для посетителей и без приглашения, положив перед ним на стол фотографию.
— А здесь вы меня узнаете?
— Ну конечно. Только качество снимка очень посредственное, — поперхнувшись и как-то замявшись, ответил Заревич.
— Еще бы! Это же «подпольная» фотография. Я не знала, что меня фотографируют.
— Очень интересно. Вы хотите сказать, за вами тайно следят?
Я расхохоталась:
— А вы случайно не предлагаете мне свои услуги телохранителя? Вы так сильно за меня испугались.
Мне становилось трудновато играть эту роль без фальши, потому что неприязнь к красавцу-заму росла во мне с какой-то бешеной скоростью. Я вспоминала его таким, каким он был в том захудалом кафе, где он разговаривал с Верой Сомовой, причем вел себя просто безобразно. Даже из обрывков фраз я поняла, что он требует от Веры чего-то невозможного, заставляя ее переступить через себя, поступиться своими принципами, чтобы выполнить его условие. Короче говоря, лощеный субъект, стоящий сейчас передо мной, с той недалекой поры не внушал мне ни малейшего доверия, но пока, несмотря на это, мне нужно было делать вид, будто я ни о чем не догадываюсь.
Заревич довольно вымученно улыбнулся и сказал:
— Смешно было бы вас защищать, вы же сами частный детектив. К тому же такой красивый…
— Вот именно. Кстати, я расследую все то же преступление. Хотя об этом вы можете не докладывать своему упрямому шефу.
— Да, я помню, вы говорили, он не разрешал вам вести это расследование. Оно у вас продвигается?
— Конечно. На меня уже нападают, значит, я близка к разгадке, поверьте моему опыту. Но сейчас вы можете оказаться мне полезным.
Я перевернула снимок и попросила Заревича повнимательнее посмотреть на надпись.
— Вы случайно не знаете этот почерк?
— Что вы, Танечка! Впервые вижу. И вообще, какое отношение я имею к этой фотографии? Почему вы пришли именно ко мне?
— Потому что вы, я надеюсь, заинтересованы в скорейшем раскрытии убийства Инны.
— Конечно, я уже это говорил. Но, клянусь, почерк мне не знаком, поверьте мне.
— Хорошо, хорошо… Зачем вы клянетесь? Я вам верю. Просто мне показалось, что почерк может принадлежать…
Я замялась, не желая раскрывать Заревичу свои карты. А он при этом как-то очень странно посмотрел на свой стол, заваленный бумагами. Я сделала вид, будто не заметила его реакции, опустила глаза, встала со стула и, как бы нечаянно оступившись, подалась вперед. Всю сцену я разыграла для того только, чтобы поближе взглянуть на документы, с которыми работал Заревич.
— Ох, извините, я бываю такой неловкой. Нет-нет, я наверняка ошиблась. Даже не знаю, чей это почерк? Я пойду, спасибо за то, что уделили мне внимание.
Заревич, провожая меня к двери, облегченно вздохнул. Я понимала, с чем это связано. Расставаясь со мной, он был уверен, что я не обратила внимания на его собственный почерк. Но от моего зоркого взгляда ничего не скроешь, будь ты хоть самым искусным магом в мире.
В приемной я прямиком направилась к секретарше и протянула ей фотографию, показывая сторону с надписью:
— Светочка, я уже ухожу. Вот только не могли бы вы сказать, чей это почерк?
Девушка бросила на фотографию взгляд и собралась, по всему было видно, громко назвать имя человека, которому принадлежал почерк. Мне пришлось закрыть ей рот ладонью. На мое счастье, никто из сотрудников, находившихся в офисе, не заметил этой маленькой шалости, а Света не успела испугаться, поскольку вообще быстротой реакции не отличалась. Я убрала руку и попросила ответить тихо, и тогда она сообщила:
— Это почерк Виктора Петровича, я точно знаю.
— Светочка, вы не ошибаетесь? — на всякий случай уточнила я.
— Нет, конечно. Я каждый день вижу его документы и все такое, — уверенно подтвердила девушка.
— Ну, хорошо. Тогда у меня к вам огромная просьба. Никому об этом не говорите. Иначе всем будет хуже, и вам в том числе.
— А что я такого сделала? — почти плача, спросила бедная секретарша.
Я почувствовала себя настоящей злыдней — довела девчонку до белого каления. Но все же настаивала на своем, правда, уже более мягким голосом. Хотя под конец не преминула припугнуть:
— Если заместитель об этом узнает, он может вас уволить. А вы ведь не хотите лишиться работы?
— Нет, не хочу. Я ничего не скажу, — прошептала, кивая, запуганная секретарша.
Хорошо ей, однако, здесь платят, если она так боится потерять эту работу.
— Вот и умничка. Я еще зайду. Света, а вы не проводите меня?
Секретарша не знала, что и думать. С какой стати она должна меня провожать? Мне же нужно было поговорить с ней с глазу на глаз. Но тут, как назло, подошла раскрашенная фифа, которую, если не ошибаюсь, зовут Валентиной, — менеджер и, что гораздо существеннее, подруга Веры Сомовой.
— Здравствуйте, Валентина, — обратилась я к ней. — Вера передавала вам большой привет. Сказала, что очень хочет с вами встретиться и поговорить.
— Правда? — Валентина была не только удивлена, но и сильно обрадована. — Она пропала в неизвестном направлении. Где она? Вы ее видели?
— Да, позавчера.
— Странно. Ее никто не может найти. Виктор Петрович уже с ног сбился, обзванивал всех ее знакомых. Я боялась, не натворила ли она чего с горя. Вы же знаете о ее муже.
— Да, знаю. Я как раз ему и помогаю. Так вы говорите, что Виктор Петрович не нашел Веру?
— Нет, к сожалению.
«Врет он, ваш дорогой Виктор Петрович», — подумала я про себя, но вслух сказала:
— Не волнуйтесь, с Верой все в порядке. Она просто хочет побыть одна. Ищет хорошего адвоката для мужа. Потом она сама вам все расскажет.
По изумленному выражению Валентининого лица я догадалась о том, что через пару минут у нее родится целое море вопросов, которые она выплеснет на мою голову, не совсем надежно защищенную париком. Но у меня не было желания проводить сейчас пресс-конференцию, тем более что Заревич мог услышать наш разговор.
