– А мы с вами плесень уберем и выясним, что за субчики дачу Адочки для своих нужд присмотрели, – подстраиваясь под его иносказательную речь, проговорила я. – Вы рассказывайте, не стесняйтесь, а я уж буду решать, что тут важно, а что нет.
– Ну, слушайте, барышня, – сдался Егор Иванович и начал рассказ. – На прошлой неделе я, как обычно, собирался у Адочки на участке поработать. Вейгела ее ухода требовала. Да и прудик почистить пора пришла, вот я и пошел к ней, чтобы в отсутствие хозяйки поработать неспешно. По дороге почувствовал себя неважно. В последнее время со мной частенько такое случается. Возраст, что ли, сказывается? Впрочем, это к делу не относится. Шел я с определенной целью, а вот на деле получилось не совсем то, на что рассчитывал. Пока до участка Адочки добрался, сердце изрядно щемить стало. Ну, я у калиточки приостановился. Думал, передохну, и все пройдет. Стою я, значит, воздух ртом хватаю. Глядь, а по участку Адочки тень метнулась. Что за напасть, думаю? Хозяйки нет. Сродников своих она не больно привечает. Кто ж на даче хозяйничает? А сил пойти и посмотреть совсем нет. Я шумнул для острастки, тень – в кусты. Прямо от бани. Фигура вроде мужская. Я еще раз шумнул. Кусты затрещали, будто кто-то через них пробирается. И все затихло. Я постоял у калитки и домой поплелся. Совсем худо стало. Даже боялся, что не доплетусь до дома. А на следующий день, как только получше себя почувствовал, сразу к Адочке. Рассказал ей о происшествии и домой. Только Адочка к моим словам не прислушалась. Так мне показалось.
– И это все? Больше вы ничего подозрительного у Аделаиды Семеновны на участке не видели? – разочарованно спросила я.
– Больше ничего. Да разве вам этого мало? – удивился мой собеседник.
– В том-то и дело, что мало. Я надеялась, что вы мне приметы лазутчика дадите. А выходит, вы его сами не видели, – я тяжело вздохнула.
– Не видел, – признался Егор Иванович и тут же добавил: – На участке не видел.
– Но видели где-то в другом месте, так? – подсказала я.
– Видел. Не берусь утверждать, что это именно те парни, которые на Адочкину баню покушались, но вероятность есть, – заявил он.
– Говорите же скорее, не тяните, – поторопила я.
– Почитай в тот же день, когда я к Адочке с докладом ходил, только с утра пораньше, у меня на лодочной станции инцидент был похожий, – сообщил Егор Иванович. – Я у окошка сидел, радио слушал. Там как раз президент речь задвигал. Я слушал внимательно. За тем, что за окном творится, не особо смотрел. Потом гляжу, кто-то у лодки председателя нашего копошится. Странно, думаю. Самого почитай неделю в Мячкове нет. Да и не предупредил меня никто, что лодку подготовить надо. Пойду, думаю, помощь предложу. Раз хозяин решил без предупреждения лодку забрать, нужно ему на глаза показаться. А то еще решит, что я за его имуществом плохо слежу. Вышел во двор и крикнул: «Помощь требуется?» Мужик, что у лодки стоял, вздрогнул, обернулся ко мне и тихохонько так говорит: «Мы вернем. Сплаваем в соседний поселок и вернем». Тут я понял, что мужик лодку-то попросту ворует. Угнать хочет. Ну, я давай его пугать. Стой, кричу, полицию вызову! А он руками замахал и отвечает: «Не надо полиции. Сами разберемся. Цела твоя лодка, дед». Представляете, какова наглость! Ну, я шуметь не перестал. Бросился домой за ружьем. А когда с ним уже обратно вышел, то только спины удаляющиеся увидеть успел.
– Так он не один был? – спросила я.
– Само собой. Второй, видно, уже в лодке сидел. Я поначалу его не разглядел. Только когда они линять начали. Выбежал я с ружьем из дома, смотрю, а от лодочной стоянки двое мужиков уходят. И один из них вроде как на правую сторону припадает. Я еще тогда подумал, что тот, первый, того, который прихрамывает, никак на постой нигде устроить не может, вот и таскает везде за собой. А потом решил, что это подсадная утка. Вроде как проверка моей бдительности. Бывает, знаете ли, у нашего председателя. Придурь находит, вот он и подсылает незнакомцев. Типа провокации. Ну, я рассердился, плюнул и в дом ушел.
– Припадал на правую сторону, говорите? А могло быть так, что тот, второй, ранен, оттого и прихрамывает? – вскинулась я.
– Может и так, – ответил Егор Иванович.
– Описать их сможете? – с надеждой в голосе спросила я.
– Да я, кроме одежды, ничего больше не разглядел, – признался он. – Попытаться, конечно, можно.
– Вот и попытайтесь, – подбодрила я его.
– Ну, тот, что хромал, не особо высокий, коренастый. Волосы, кажись, русые. Второй повыше и постройнее. Волос разглядеть не удалось. В капюшоне он был. Видно, лицо прятал. А вот голос приметный. Низкий баритон, да еще с хрипотцой. И одежа смешная. На обоих комбинезоны зеленые надеты были. Я еще подумал, чего это они, как в армии, одинаковую экипировку носят? Только одежда, само собой, не армейская. Это я так, к слову пришлось.
– А обуты во что были? – снова спросила я.
– Чего не разглядел, того не разглядел, – развел руками Егор Иванович.
– Скажите, могу я осмотреть лодку? Вдруг там следы какие-нибудь остались? Я полагаю, Гвоздков этого не делал? – спросила я.
– Смотрите, коли охота есть, – разрешил лодочник. – Только с базы лодку не забирайте. А Гвоздков ваш ни мной, ни лодкой не интересовался. Пока, по крайней мере.
– Вот и хорошо. До места проводите? Без вас я ее вряд ли найду, – попросила я.
– Куда ж от вас денешься. Ну, пошли, что ли?
Егор Иванович вышел из своего сарайчика и повел меня к месту стоянки лодки председателя.
Идти было недалеко. Метров десять к берегу спустились, вот вам и лодочная станция. Правда, для десятка лодок название «станция» звучало слишком громко, но, раз все в поселке ее так величают, значит, так тому и быть. Егор Иванович указал на вторую лодку справа и сообщил:
– Вот то, что вам нужно. Вы тут хозяйничайте, а я обратно пойду. Свежо по утрам у воды, а у меня подагра. Еще застужусь, чего доброго.
И он ушел. А я полезла в лодку. Ничего особенного она собой не представляла. Обычная «казанка», какие массово выпускали в доперестроечные годы. Подобные моторные лодки пользовались популярностью ввиду своей низкой стоимости. Сейчас же на такую доисторическую модель ни один нормальный человек не позарится. Даже странно, что председатель дачного кооператива в Подмосковье не может позволить себе что-то более дорогое, чем этот раритет. Но, вполне возможно, что держит он ее не столько для практических нужд, сколько из-за ностальгии.
Я внимательно осмотрела лодку. Мотора на ней не было. Либо владелец предпочитает каждый раз крепить мотор перед эксплуатацией, а в остальное время хранит его в более надежном месте, либо вообще мотором не пользуется. Весла были в уключинах, а для сохранности прикованы цепями к специальным кольцам, приваренным с двух сторон по бортам. На дне лодки лежал брезент. Подняв его, я осмотрела дно. Так и есть! Вот они, пятна крови. Два небольших, побуревших от времени пятнышка. Кровь основательно въелась в обивку лодки. Уверена, что группа крови из лодки совпадет с группой крови покойника из бани. Выходит, мужчины хотели переправиться через реку, а когда им это не удалось, подыскали убежище в Мячкове.
Что мне давала эта находка? Да то, что мужчина был ранен еще до того, как оказался в бане Аделаиды Семеновны. Следовательно, она к его смерти не имеет никакого отношения. Имеется свидетель, который может подтвердить, что видел мужчин в Мячкове задолго до трагического происшествия. Имеются следы крови погибшего. Причем не в бане, а в лодке, которую те пытались угнать. Нужно только найти второго мужчину и заставить рассказать, при каких обстоятельствах был ранен его приятель, и дело можно закрывать. Только вот интуиция мне подсказывала, что Гвоздков сделает все возможное для того, чтобы следователь, ведущий дело Аделаиды Семеновны, мои слова в расчет не брал.
Значит, нужно успеть найти того, второго, и заставить явиться с повинной к следователю. А как это сделать? Что вообще могло заставить этих двоих заявиться в Мячково и облюбовать дачу Аделаиды Семеновны как место временного пристанища? Почему, будучи раненным, покойник не обратился за помощью к врачу? Почему предпочел рисковать своей жизнью и в итоге лишился ее? Причина может быть только одна. Эти двое совершили нечто противозаконное. Именно поэтому одного из них и подстрелили. Поэтому-то они и не могли обратиться в больницу. Об огнестрельном ранении медики обязаны сообщать в правоохранительные органы, а этого-то мужчины никак себе позволить не могли. Выбор у них был небогатый. Либо на нары, либо в гроб. Судя по тому, что я стою сейчас на берегу реки и рассматриваю следы крови одного из них, они выбрали второй вариант.
Элементарные математические подсчеты позволили мне сделать вывод, что конфликт с законом у парочки в болотных комбинезонах произошел не ранее двух недель назад. Раз прятались они в пригороде столицы, значит, само преступление было совершено в Первопрестольной. Следовательно, нужно выяснить, какие преступления были совершены в Москве за последние две недели. И проверить те, в которых преступников было двое, причем один из них при этом был ранен выстрелом из пистолета. Задачка непростая, но не невыполнимая. Главная трудность – получить такой список. И кто же тебе, Танюша, может в этом помочь? Уж не Гвоздков, это точно. Но ведь у меня появились новые знакомые в подмосковном отделе города Домодедово, разве нет? Придется уговорить Михеича добыть мне сводки преступлений за четырнадцать дней. Льву Георгиевичу об этом знать не обязательно. Что-то мне подсказывало, что он станет отговаривать Михеича. С его боязнью вляпаться в историю он мне не помощник. Михеич, конечно, тоже может заартачится, но его я как-нибудь уломаю.
