Доктор Солт уставился на хозяина дома тяжелым взглядом, и Мэгги поняла, что он решил отбросить роль скромника.
— Где Норин Уилкс, мистер Эйриксон?
— Извините, доктор Солт, я не имею об этом ни малейшего представления.
Конечно же, Эйриксон не из тех, кого можно, припугнув, заставить в чем-то признаться.
— Вы знаете, о ком я говорю?
— О да. Я видел ее несколько раз с Дереком Доннингтоном. Она ваша пациентка?
— Была. — И доктор Солт вновь рассказал историю исчезновения Норин, пояснив, почему он, врач, вынужден ее искать. — После вечеринки двенадцатого сентября…
— Я не имею к этому никакого отношения. Ведь вы говорите о приемах в клубе «Юнайтед Фэбрикс», не так ли? Я ими не занимаюсь, хотя Томми Линсдейл, мой патрон, настаивает на этом. Сейчас его нет в городе, но, когда он бывает в отъезде, этими делами ведает одна из его помощниц, Джилл Фринтон. Но, как я понимаю, Норин Уилкс не было на вечеринке двенадцатого сентября. Вы справлялись в клубе?
— Да. Сегодня. — Солт ничего не добавил, хотя Эйриксон, видимо, ожидал услышать что-то еще. Вынужденный продолжать разговор, Эйриксон небрежно заметил:
— И конечно, вы выяснили, что девушки там не было?
— Я выяснил, что она там была.
Мэгги поняла, как умно и точно был рассчитан этот удар. Каким бы ни был ответ, Эйриксон уже не мог держаться так же надменно и независимо, как прежде, он явно сдавал позиции.
— Вы уверены? — Удивление было плохо сыграно Эйриксоном. — Я спрашиваю, потому что звонил Дьюзу, он обещал мне посмотреть в своей книге, а потом сообщил, что ее в клубе не было…
— А почему вы ему звонили? — мягко спросил доктор Солт.
— А почему я не мог ему позвонить?
— Смотрите, что получается, мистер Эйриксон. Вы не занимаетесь приемами в клубе «Юнайтед Фэбрикс», следовательно, вы не ответственны и за Норин Уилкс.
— Конечно.
— Тогда почему вы звоните Дьюзу и спрашиваете, была ли она на вечеринке три недели назад?
Если Эйриксон и осознал, что ему вновь придется отступать, то вида не подал. Но Мэгги поняла — эти двое скрестили шпаги.
— Никаких секретов тут нет. Как официальное лицо, отвечающее за связи с общественностью, я вынужден заниматься не только делами самой компании, но и клуба. Ведь так?
— Не совсем так. Двенадцатого сентября некая девушка то ли приходит, то ли не приходит на вечеринку. Это имеет отношение к связям с общественностью?
Эйриксон слабо улыбнулся.
— Не стоит давить на меня, доктор Солт. — Он посмотрел на Мэгги. — Простите, я не понимаю, каким образом ваши интересы, мисс…
— Калуорф. Мэгги Калуорф. — Она заметила, что доктор Солт ей кивнул, и продолжила: — Видите ли, мистер Эйриксон, мой отец приехал в Бекден в понедельник. Он интересовался Норин Уилкс. С тех пор мы не знаем, где он. Нам непонятен и его интерес к этой девушке. Но доктор Солт считает, что мой отец, очевидно, заходил в клуб «Юнайтед Фэбрикс», чтобы разузнать о Норин. Все это так странно.
— Мне тоже это кажется странным, мисс. О вашем отце я вообще ничего не знаю и фамилию Калуорф слышу впервые.
На сей раз, похоже, он был вполне искренним, или же его следовало считать выдающимся актером.
— Я верю вам, — снова вступил в разговор доктор Солт. — Но разве я на вас давлю? Действительно, какое отношение имеет обычная вечеринка и какая-то Норин Уилкс к связям с общественностью?
— С любой точки зрения никакого.
— И зачем спустя три недели звонить по этому поводу Дьюзу?
— Затем, что я работаю на сэра Арнольда Доннингтона, — с раздражением выпалил Эйриксон. — Я им восхищаюсь. Это большой человек. Необыкновенно внимательный к нуждам общественности. Никто так не заботится о городе, никто так не работает для него! Что случится, когда вы уедете из Бекдена, доктор Солт?
— Ровно ничего.
— Отдаю дань вашей скромности. Но если в Бекдене не будет сэра Арнольда, город рассыплется на куски.
— Иногда мне приходит в голову, что это было бы не так плохо. И что же, вы готовы сделать что угодно для сэра Арнольда только потому, что искренне восхищаетесь им?
— Да, я им восхищаюсь. И к тому же дорожу своим местом. «Юнайтед Фэбрикс» платит мне больше, чем я стою. Это, если хотите, новый вид тирании. Тирания повышенного оклада. Вы привыкаете к жизни с высоким уровнем доходов, к этому привыкает и ваша семья. И вот ловушка захлопнулась. Вы понимаете, о чем я говорю. В итоге даже очень мягкий человек становится жестоким и неразборчивым в средствах.
Солт принялся раскуривать трубку.
— Интересно, — проговорил он, выпустив колечко дыма, — зачем вы мне об этом рассказываете?
— А чтобы объяснить: мне есть что терять.
— Это предупреждение?
— Вы же умный человек, а не просто мелкий специалист широкого профиля. Умный человек, а ведете себя глупо.
— Почему вы так считаете?
— Да потому, и вам это прекрасно известно, что вечеринку двенадцатого сентября нельзя считать обычной. Ведь именно в ночь с двенадцатого на тринадцатое Дерек Доннингтон стал жертвой несчастного случая. Да, он застрелился, но не стоит громогласно объявлять об этом: у вас сразу могут начаться неприятности. Вот почему я считаю, что вы ведете себя глупо. То, что вы сейчас делаете, может привести к серьезным осложнениям. Я откровенен с вами. Многое зависит, конечно, от сэра Арнольда. Его единственный сын разнес себе череп, а он прикрыл это дело. Я его не осуждаю и вам не советую.
— Я никого не осуждаю, мистер Эйриксон. Я только хочу узнать, что произошло с Норин Уилкс.
— А мне плевать на нее! Какие меры принял сэр Арнольд, чтобы она немедленно исчезла со сцены, мне неизвестно. Он мне об этом не говорил. Так что тут я не имею возможности чем-нибудь вам помочь. Могу поклясться, что ничего не знаю о судьбе Норин Уилкс.
— Так. — Солт помедлил некоторое время. — Придется вам поверить. Вы верите ему, Мэгги?
— Видимо, придется.
— Вот именно. Мы пришли к общему выводу, мистер Эйриксон.
— Очень рад, что смог удовлетворить вас. — Эйриксон сделал то движение готовящегося встать человека, которым обычно заставляют и гостей подняться со стульев.
— Минутку, — доктор Солт запыхтел трубкой. — Еще пара вопросов. Не представляю, чтобы Доннингтон сам мог просить вашего приятеля Дьюза подделать книгу.
— Он и не просил. Это сделал я.
— Я так и думал. Но зачем?
— Мне было приказано охладить ваш пыл.
— Знаю. И все-таки почему?
— Хватит, дружище. — У Эйриксона кончилось терпение. — Я уже сказал вам, что случилось в ту ночь. Для сэра Арнольда совсем ни к чему, чтобы кто-то вроде вас ходил по городу и задавал всем лишние вопросы. Нет вопросов — нет и скандала.
— Не понимаю, — рассчитывая именно на то, чтобы окончательно вывести Эйриксона из терпения, повторил доктор Солт, — не понимаю, какого скандала вы боитесь? Я не полицейский, не репортер…
— Я сказал вам все, что я знаю.
— Значит, теперь я должен задать свои вопросы Доннингтону?
— Он и разговаривать с вами не станет. Вам еще и предъявят иск за клевету, если вы начнете утверждать, что его сын — самоубийца.
— Ну, Мэгги, нам пора, — сказал доктор Солт. — Спасибо за теплый прием, мистер Эйриксон. Не хочу делать вид, что понял все. — Он жестом пригласил Мэгги пройти вперед и бросил через плечо: — По-моему, вы пытаетесь защититься от скандала, которого нет. Помогаете Доннингтону прикрывать пустое место. Но кто же наконец ответит на мой простейший вопрос? Вы можете сами от моего имени задать его Доннингтону. Где Норин Уилкс? Спокойной ночи.
2
Они вернулись домой к доктору Солту, к книгам, пластинкам и китайскому чаю.
Доктор предложил Мэгги отвезти ее в Хемтон прямо от Эйриксона, но она очень устала, и ее просто тошнило от мысли, что придется встретиться с матерью, которая, конечно, еще на ногах — ведь сейчас всего половина одиннадцатого. И конечно, она засыплет ее вопросами, а Мэгги уже не могла бесконечно повторять имя Норин Уилкс и все остальное, не говоря уже о том, что она не знала, как объяснить матери отсутствие Алана.
Пока доктор Солт заваривал чай, Мэгги позвонила домой, чтобы предупредить, что они с братом вынуждены задержаться. Мать сообщила ей, что она побывала в полиции. Не то чтобы там с нею обошлись невежливо, но дали понять: если всех отсутствующих двое суток мужей считать без вести пропавшими, то полицейский участок превратится в сумасшедший дом. Миссис Калуорф страшно обиделась: в конце концов ее муж не какой-нибудь проходимец. Но что она могла поделать. Потом мать поинтересовалась, что именно задерживает Мэгги и Алана в Бекдене.
— Исключительно дела отца, — холодно ответила ей Мэгги.
Потом, уже за чаем, она спросила Солта:
— Как вы считаете, доктор, я правильно сделала, не рассказав маме о Норин Уилкс?
