— А как миссис Гейдж воспринимала все эти ограничения?
— Да как вам сказать, она поддерживала вполне дружеские отношения с Бетти и Клодом и вела, если можно так выразиться, особую жизнь. Они часто брали её с собой на собачьи бега. Она любила бывать с ними. Она вообще любила бывать в обществе молодых людей.
— Включая и доктора Клейтона Робинсона?
Бабушка упомянутого джентльмена ответила на остроумное замечание Квиллера весёлым смехом.
— Клейтон с удовольствием познакомится с вами, мистер…
— Квиллер. А в обратный путь он тоже пустился с бородой?
— Вы знаете, мы старались поменьше бывать в парке. Мы ходили на море, в кино, видеосалоны и антикварные лавки. Клейтон коллекционирует старинные фотографии людей со смешными лицами. Он называет их своими предками. Про одну старую леди в чепце и шали, очень забавную, он сказал, что это его прапрабабушка, которая баловалась наркотиками. Ну, что вы скажете об этом чертёнке?
— У вашего внука блестящее будущее, миссис Робинсон.
— Зовите меня просто Селия. Так всё меня зовут.
— Разговор с вами, Селия, доставил мне огромное удовольствие. Вы достаточно подробно описали последний приют миссис Гейдж. Напоследок хочу задать вам один очень важный вопрос: кто-нибудь знает причину, побудившую её расстаться с жизнью?
— Ну… вы знаете… в общем, нам не следует это обсуждать.
— Почему?
— Да потому, что это не первое самоубийство, произошедшее здесь, и Клод боится, что это может подорвать репутацию парка. Однако мы с мистером Крокусом, пошептавшись о случившемся, не смогли объяснить причину.
— Кто это, мистер Крокус? — с вновь пробудившимся интересом спросил Квиллер.
— Приятный пожилой джентльмен. Он играет на скрипке. Он был сильно увлечён миссис Гейдж и ходил за ней по пятам, как щенок, — ответила Селия. — Он страшно тоскует по ней. Но надеюсь, тоска не сведёт его в могилу. Вы знаете, тут происходит, если можно так выразиться, постоянная ротация мест, но постоянно есть желающие переселиться сюда. Домик миссис Гейдж уже продали одному вдовцу из Айовы.
— Почему же, несмотря на все ограничения, парк пользуется такой популярностью?
— В основном из-за того, что здесь вы чувствуете себя в безопасности. В случае необходимости вы можете рассчитывать на помощь администрации в любое время суток. Имеется дежурная машина «скорой помощи», которая доставит вас в госпиталь, хотя это за деньги, правда. Администрация обеспечивает проживающих услугами не только врачей, но и адвокатов, налоговых инспекторов, что очень хорошо, поскольку практически все постояльцы прибывают сюда из других штатов. Я, например, из Иллинойса. Кроме того, в клубе проходят разные мероприятия, есть автобус для туристических поездок… Вы не хотели бы посмотреть фотографии миссис Гейдж во время одной из таких туристических экскурсий? Может быть, они пригодятся вам для статьи.
Квиллер сказал, что это прекрасная мысль, и попросил её послать фотографии по почте в редакцию.
— Повторите, как называется ваша газета?
— «Всякая всячина».
— Отлично. Постараюсь запомнить, а лучше запишу, — сказала миссис Робинсон.
— Вы позволите мне позвонить вам ещё, Селия?
— Конечно! Буду очень рада! Это так забавно — давать интервью.
— Может, вам будет интересно прочесть некролог, который мы публикуем в среду. Я пошлю вам две газеты, одну для мистера Крузо.
— Крокуса, — поправила она, — думаю, он будет вам очень благодарен за это, мистер Квиллер.
— Знаете, зовите меня просто Квилл.
— С удовольствием.
— Вот и чудесно. Я сразу отметил, что вы правильно произносите мою фамилию: Квиллер, а не Киллер.
— Йау! — объявил Коко.
— Мне надлежит проститься с вами, Селия, Коко хочет позвонить.
Ответом на эту фразу был раскатистый хохот.
— Это была миссис Робинсон из «Парка розового заката», — сообщил он Коко.
Кот испытывал благоговейные чувства по отношению к телефону. Сигнальные звонки колокольчика, звуки человеческого голоса, исходящие из этого прибора, да и сам факт того, что Квиллер вел беседу с неодушевленным предметом, — всё это распаляло кошачье воображение. Он проявлял повышенный интерес к старой миссис из Флориды, причём делал это с явной шутливостью. Квиллеру невольно пришло на ум, что Коко, очевидно, знает то, чего не знает он. Голубые глаза Коко излучали глубокую мудрость.
— Еда! — объявил Квиллер, и тут же раздалась глухая дробь когтистых лап, галопом несущихся по направлению к кухне.
В понедельник утром Квиллер мысленно прикидывал, стоит ли продолжать лежать в постели, не обращая внимания на сигналы побудки, которые жуткими голосами подавали сиамцы, сидевшие под дверью спальни, или всё-таки встать. Решение пришло помимо его воли: в библиотеке зазвонил телефон. Он поднялся с постели и, надев шлепанцы не на ту ногу, побрёл к аппарату.
— Привет, Квилл! — услышал он знакомый голос Джуниора Гудвинтера. — Нужна твоя помощь! Завтра выборы, и в сегодняшнем номере мы должны поместить заключительные агитационные материалы кандидатов. Окажи услугу, возьми одного кандидата на себя. Дело не терпит отлагательств. Мы включили в работу всех, даже ремонтника.
— Вы, как всегда, вовремя, — раздраженно ответил Квиллер, пребывавший в дурном настроении, поскольку ещё не выпил первой утренней чашки кофе. Он взглянул на часы и подсчитал, сколько времени осталось до наступления дед-лайна, то есть до полудня.
— Я здесь ни при чём! — оправдывался Джуниор. — Арчи ворвался ко мне полчаса назад с этим приказом, но он же босс.
— А что он делал, этот босс, последние две недели, кроме того, что ухаживал за Милдред?
— Послушай, Квилл, не горячись, тебе только и нужно, что задать кандидату вопросы по подготовленному опроснику, и всё, правда, это следует сделать не по телефону, а при личной встрече.
Квиллер пробурчал что-то невнятное. На пост мэра претендовали трое, семь человек выставили свои кандидатуры на два вакантных места в городском муниципалитете, шестеро баллотировались в совет округа.
— Ладно, — сказал он, — всех кандидатов с учетом тех, кто имеет реальные возможности пройти, аутсайдеров, лузеров и мистеров Иксов — шестнадцать. Кого из них вы выбрали для меня?
— Джорджа Бреза.
— Вы что, не могли сказать мне об этом раньше и дать возможность подготовиться?
— Приезжай перво-наперво в редакцию и возьми опросник. Материал требуется к полудню, поэтому поспеши.
Через пятнадцать минут Квиллер, не позавтракав, не побрившись, со всклокоченными волосами, появился в редакции. Джуниор протянул ему лист с вопросами.
— Запиши интервью на пленку, а потом расшифруй его.
— Между прочим, — сказал Квиллер, — прошлой ночью я звонил Селии Робинсон в Калифорнию.
— Поговорим об этом позже, — сказал редактор, так как оба телефона на его столе зазвонили одновременно.
Джордж Брез, хозяин множества разнопрофильных предприятий, управлял своей обширной лоскутной империей из небольшого домика на Сэндпит-роуд, окруженного сдаваемыми в аренду грузовиками, гаражами, автомобильными мойками и старыми машинами, идущими на детали. Под парусиновым навесом рядом с домом Бреза обычно устраивались распродажи. В октябре торговали тыквами, в декабре — рождественскими елками, весной — мешками овечьего навоза. Школьникам строжайше запрещалось заходить сюда.
Брез, как и ещё двое горожан, выставил свою кандидатуру на пост мэра, на который также претендовал и действующий мэр Грегори Блайт, пользующийся любовью электората. По дороге к кандидату Квиллер заглянул в бар «Грозный пёс» — заполненная грузовиками стоянка перед баром свидетельствовала о том, что наступило самое время для кофе. В обшарпанном зале вокруг стола собралась группа завсегдатаев, сотрясая смехом и криками сизый от табачного дыма воздух. Двое из них потеснились, чтобы дать Квиллеру возможность поставить на стол тарелочку с двумя пончиками и кружку кофе.
— Какие последние новости о погоде? — спросил Квиллер.
— Ночью обещали сильное похолодание, — ответил владелец овечьей фермы.
— И несильный снегопад в конце недели, — добавил торговец сельскохозяйственным инвентарём.
— Приближается время сильных снегопадов, — голосом пророка изрёк водитель трейлера.
— Кто будет следующим мэром? — задал очередной вопрос Квиллер.
— Блайт снова выиграет выборы. Без особой борьбы, — ответил ему кто-то, — правда, он слегка попивает, ну а кто этим не грешит?
— А что, Джордж Брез ему совсем не опасен?
Этот вопрос оказался искрой, попавшей в пороховую бочку. В баре поднялся невообразимый гвалт, особенно выделялся голос представителя сельскохозяйственного департамента в округе.
