— Живи пока, — с фамильярной снисходительностью сказал Троша, вот только сына побереги…
Кровь ударила Валандре в голову, потом гулко плеснула в виски и заполнила уши ватной глухотой. От беспокойства больно засосало под ложечкой. Было ощущение, что в груди, издав противный металлический звук, лопнула какая-то сверхпрочная пружина. Она хотела что-то сказать, но боясь, что голос выдаст ее, молча повесила трубку.
Сигареты кончились. Похолодевшими пальцами она набрала номер лицея, где учился Максим.
— Будьте добры, Софью Марковну…
— Алло, — взяла трубку классная руководительница.
— Здравтствуйте, это мама Максима. Он сегодня был на занятиях?
Вершинина пыталась придать своему голосу спокойную уверенность и деловитость.
— Сегодня был, но опять не на всех. Черчение пропустил, в туалете отсиживался. Валентина Андреевна, вы мне очень нужны, с Максимом что-то происходит… — картаво-важная речь «класснухи» почему-то раздражала Валентину.
— Я хотела сегодня к вам заехать, но не успела… работа… Софья Марковна, вы не знаете, когда он домой пошел?
— Как все, после урока музыки. А что, что-нибудь случилось?
Наверное, Софья Марковна различила в голосе Вершининой тревожные нотки. Валентина взглянула на часы: без пяти четыре — Максим или на пути к дому, или уже дома.
— Спасибо. Я обязательно подъеду в ближайшие два дня, — Валандра торопилась закончить разговор.
— Но он…
— Софья Марковна, извините, я очень спешу, поговорим позже…
Вершинина нажала на рычаг и по внутреннему телефону вызвала к себе Бодырева.
— Вызывали? — Сергей застыл посреди кабинета.
— Сергей, дуй ко мне домой. Если Максим дома, привези его сюда, если нет — обязательно дождись. Понял?
— Что-нибудь случилось? — полюбопытствовал Болдырев, который заметил беспокойство своей начальницы.
— Выполняй! — закричала она, — расспросы после!
Последнюю реплику она не выкрикнула, а скорее выдохнула.
— Да, Сергей, — более спокойно обратилась она к оторопевшему от такой нервозности Болдыреву, — у тебя сигареты есть?
Он молча подошел к столу, сидя за которым Валандра без конца туда-сюда крутилась на кресле, и протянул пачку «Винстон».
— Спасибо. Не обращай внимания… — Вершинина прикурила от «дракоши» и, прекратив вращаться в кресле, с глубоким вздохом откинулась на его высокую спинку, — звони на сотовый, если что…
— Угу, — пробурчал смущенный Сергей и вышел из кабинета.
Оставшись одна, Валандра поднялась с кресла и принялась нервно расхаживать по кабинету.
«Может, прав Мещеряков? Не послать ли все к черту? Имею ли я право так рисковать чужими жизнями? Своей — ладно! Максим, Максим, Максим…» — крутилось у нее в голове, точно рефрен песни. Она подошла к столу, стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и тупо уставилась в окно.
«Что делать? А если Максим…» Она поморщилась, стараясь отогнать от себя страшную мысль. «Сколько еще ждать? двадцать минут, полчаса? А вдруг Максим… Стоп, так ведь можно и свихнуться!»
Валентину колотил озноб, руки дрожали, в желудке точно опухоль разрасталась тревожная пустота.
«Это только предупреждение, предупреждение…» — как заведенная повторяла она, пытаясь оторвать от сердца пиявку беспокойства.
Чтобы как-то отвлечься, она прошла в дежурку. За пультом сидел Толкушкин, жутко сосредоточенный Маркелов возился с компьютером.
— Все спокойно? — спросила Валандра, прислонясь к косяку.
Толкушкин обернулся, а Вадик оторвался от процессора.
— Даже скучно, — вздохнул Валера.
Вершинина подошла к журнальному столику и опустилась в кресло.
— Сигаретой угостишь? — обратилась она к Вадику, заметив лежащую на столе пачку «Кэмела».
Вадик передал Вершининой через Толкушкина сигарету и закурил сам. Валера поднес Валандре зажигалку.
— А где у нас Коля?
— С обеда еще не возвращался.
— Из скольких же блюд состоит его обед, если время уже пятый час, а его все нет? — с некоторым раздражением спросила Вершинина, глубоко затягиваясь.
— Да он минут сорок как ушел, — каким-то виноватым голосом произнес Валера, — хотел вообще без обеда, а потом у него в желудке засосало…
— Совсем вы от рук отбились! А ты почему не доложился?
— Так я ж вам звонил… — смутился Толкушкин.
— Значит, к тому, что ты мне сообщил, тебе добавить больше нечего? — она строго посмотрела на растерянного Толкушкина.
— Да вроде нечего, — пожал Валера плечами.
— Так ты ж тут рассказывал… — неосторожно начал было Вадик, но осекся, поймав на себе запрещающий взгляд Толкушкина.
Но было уже поздно.
— Так о чем ты Вадику рассказывал? Ну-ка давай, колись, — на ее красиво очерченных губах появилась усмешка, а в голубых глазах полыхнули лукавые огоньки.
— Да ни о чем особенном не…
— Хва врать-то! — заулыбался Вадик, который, поняв, что просто так его оговорка не пройдет, решил переметнуться на сторону старшей по званию. — А как же те две красотки, которые, только завидев тебя, этакого агента 007, устроили настоящий поединок?
— Что же ты, Валера, скрыл от меня самое интересное? — не унималась Валандра.
— О Господи! — взмолился Толкушкин, картинно закатив глаза.
— Имя Господа всуе не упоминай и драматические эффекты свои брось — не на подмостках! Так что ты от меня утаил? И почему от тебя опять спиртным попахивает? — Валандра всем корпусом развернулась к Толкушкину.
— Принял чуть-чуть, для храбрости… — смущенно сказал он, — а что жвачка не отбивает, что ли?
Валера вопросительно посмотрел на невозмутимо сидящего Вадика, на худом, подвижном лице которого вскоре заиграла ехидная улыбочка.
— Так это ж я тебе не термоядерную дал, а у Валентины Андреевны нюх как у…
— … ищейки, ты хотел сказать? — оживилась Вершинина, — ладно, Толкушкин, соловья баснями не кормят…
— С Анжеликой это я в кафе… — замялся Валера.
— А вторая девица? — лаконично спросила Валандра.
— А что вторая? — Толкушкин часто заморгал.
— Хватит из себя святошу разыгрывать! — вмешался Вадик, — ты ж говорил, что Света, кажется так вторую секретаршу зовут, не на шутку расстроилась, если даже разговаривать с тобой отказалась!
— Занятно, — Вершинина, приподняв брови так, что они исчезли под ее волнистой челкой, с интересом посмотрела на Толкушкина.
— Чушь собачья! Я вначале со Светой и разговаривал… Это потом, когда инициативу перехватила Анжелика, она чего-то заортачилась…
— Ты ж сказал, что она как будто о чем-то важном сообщить тебе хотела, но потом передумала?
— Да заткнись ты!
— Полегче, Толкушкин, — одернула его Вершинина, — так значит, из-за своих интрижек ты теряешь доверие тех людей, которые могли бы нам помочь?
— Да это просто был способ привлечь к себе внимание… — оправдывался Толкушкин.
— Ах, эти заезженные психологические клише! Тебе, Валера, не кажется, что они дезориентируют твой неокрепший ум? — язвительно заметила Валандра.
— Ну хотите, сами ее об этом спросите, вот телефон, — он вынул из кармана блокнот и вырвал из него страницу.
— Ты как со мной разговариваешь?! — взбеленилась Вершинина, — «хотите — сами спросите»! Ты на меня свою работу не перекладывай! Если ты такой ершистый да самостоятельный — открывай свое агентство и — скатертью дорога!
Валандра затушила сигарету и встала. Лежавший в кармане ее приталенного пиджака сотовый по-прежнему молчал.
«Надо было самой ехать, черт! Что за день сегодня?!»
— Извините, Валентина Андреевна, — спохватился Толкушкин.
Он тоже поднялся со стула и теперь точно нашкодивший мальчишка боялся поднять на Валандру глаза.
— Не советую тебе в плане женщин брать пример с Мамедова, — резко сказала она, — хотя ему в конце концов удавалось вытрясти из них необходимую информацию. Дай сюда листок.
Толкушкин протянул ей вырванную из блокнота страницу.
— В последний раз, Валера! Не хочешь работать — пиши заявление, здесь не какой-нибудь подростково-молодежный клуб, не исправительная колония, не интернат… Подумай хорошенько и сообщи мне о своем решении: хочешь ты здесь работать или нет, понял?
— Понял, — понуро отозвался пристыженный Толкушкин.
Наконец запиликал сотовый.
— Даю тебе время до завтра, — Вершинина пристально посмотрела на Валеру, — надеюсь, ты не забудешь Бодрова навестить и мне отзвониться?
Она вышла из дежурки.
— Докладываю, — услышала Валандра долгожданный голос Болдырева, — сидим с Максимом на кухне и пьем чай.
«Уф!» — облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.
