его сразу на зону отправили – даже апелляцию не подавали, а через три года он там и умер.
– Вот как… – Надежда Николаевна отставила пустую чашку. – И все равно не понимаю, как эта фотография оказалась в газете и тем более откуда эти газеты взялись на нашей помойке.
– Вот и я не понимаю… Но если ты думаешь, – Вероника Павловна заговорила строже, – что я надела рваные джинсы и этот жуткий парик только потому, что выжила из ума, то глубоко ошибаешься.
Если честно, у Надежды мелькнула такая мысль, когда она увидела, с каким удовольствием Вероника Павловна вертится перед зеркалом, но она сделала самое честное лицо и даже прижала руки к сердцу театральным жестом.
– Да я вовсе не…
Но старая адвокатша хорошо знала человеческую природу и уж ложь всегда могла отличить, поэтому перебила ее, строго заявив:
– Давай уже, рассказывай, что ты успела накопать по этому делу…
– Вы не поверите, – пробормотала Надежда Николаевна, – это просто сюрреализм какой-то.
Она убрала чашки и, разложив на столе три старые газеты, рассказала про то, как старушка с собачкой попала под машину, про солнечное затмение, а самое главное, про гибель невезучего Семена Семеновича Захарова.
– Не может быть, – Вероника Павловна недоверчиво покачала головой.
Надежда поискала в телефоне и предъявила ей заметку в интернете: «Несчастный случай со смертельным исходом».
– Точно, Захаров С.С.
– Да я своими глазами все видела!
Про женщину с «халой» Надежда упоминать не стала. Тогда пришлось бы рассказывать и про то, как она потащилась к газетному ларьку, получила по голове и очнулась в участковой поликлинике. Нет уж, про такой позор она никому не расскажет!
Пока Вероника Павловна молча изучала заметки в газетах, Надежда задержалась взглядом на той, первой фотографии, хотя рассматривала ее бессчетное количество раз. Но тут в кухонное окно заглянуло редкое ноябрьское солнце и по-другому осветило людей на снимке.
Вот функционер, произносящий речь, небось косноязычную и полную канцеляризмов, раньше иначе и не говорили. Вот работяга с кувалдой и трое пенсионеров – небось общественники из ближайшего ЖЭКа, две женщины средних лет, а позади пионеры. Куда же без них! Согнали безответных детей на мероприятие… Впрочем, они, наверное, только рады были законно прогулять уроки. Спрятались за спины взрослых, думая, как бы удрать побыстрее. Но номер явно не пройдет, потому что к ним был приставлен надзиратель – молодой парень, скорее всего пионервожатый.
Надежда Николаевна вспомнила пионерскую песенку «Замечательный вожатый есть, друзья, у нас…» Но этот на замечательного вожатого явно не тянул: неказистый, на вид нездоровый, волосы редкие, сальные, глаза какие-то водянистые… Где она видела недавно такие же невыразительные водянистые глаза?
– Не может быть! – Надежда схватила газету и поднесла ее к окну, потом вытащила из ящика лупу и, рассмотрев как следует, обреченно вздохнула: – Так и есть.
– Да что такое? – Вероника Павловна удивленно смотрела поверх очков.
– Этот парень на снимке – Семен Семенович Захаров, – твердо сказала Надежда. – Я его узнала.
– Точно? Ведь столько лет прошло…
– Точно. Его взгляд, и хохолок этот… теперь-то волосы, конечно, повыпадали…
– Так-так… А скажи мне, Надя, больше ты никого не узнаешь?
– Понимаю, куда вы клоните, – согласилась Надежда, – но Марфу Петровну я видела мельком и не успела разглядеть. А с этим Семеном Семенычем разговаривала вот так, как сейчас с вами.
– Ну-ну…
– Странная история с этими газетами. Очень странная. Но я знаю, кто нам поможет! Нужно связаться с Лилипутовой, – задумчиво проговорила Надежда Николаевна.
– С кем? – удивленно переспросила адвокатша.
– Вообще-то она журналистка, и зовут ее Лиля Путова, но за огромный рост коллеги прозвали ее Лилипутовой. От противного, так сказать. Лиля славная девушка и хороший профессионал. Она помогла мне во многих…
Надежда резко замолчала, почувствовав, что ступила на опасную почву, но Вероника Павловна продолжила за нее:
– …во многих расследованиях.
– Тс-с! – Надежда прижала палец к губам.
– Да успокойся ты, здесь нет никого, кроме нас двоих, а я умею хранить чужие тайны.
– Да, мне многие так говорили, но никто не сдержал слова! Подруги прекрасно знают о моем положении и каждый раз дают честное-пречестное слово, но все равно кто-нибудь да обязательно проболтается, – вздохнула Надежда Николаевна. – Просто чудо, что до мужа пока не дошло, иначе мне придет конец!
– Не забывай, Надя, что я – адвокат, а адвокат обязан хранить тайну клиента.
– Да только я – не ваш клиент. Ну да ладно, надеюсь на вашу сдержанность. Сейчас позвоню Лиле…
Она набрала номер знакомой журналистки, и из трубки донесся приглушенный голос:
– Мне возьми «четыре сыра»!
Все ясно: Лилька, как всегда, ест. Не то чтобы она была обжорой, но при ее двухметровом росте организму требовалось много топлива.
– Путова слушает! – голос стал громче.
– Привет, Лиля! Это Надежда Лебедева. Не забыла еще меня?
– Как можно, Надежда Николаевна!
Как ни старалась Надежда, но не услышала в голосе Лильки особой радости.
Отношения у них были странные. Лиля сердилась, что Надежда использовала ее, так сказать, втемную, пытаясь получить кое-какую информацию, но ничего не давая взамен. Как журналистку Лилю такое положение вещей категорически не устраивало. Правда, потом, после успешного окончания дела, Надежда рассказывала все подробности Лиле первой, но ей хотелось кое-что расследовать самой. Так что с Надеждой она всегда держала ухо востро.
– Мы можем с тобой встретиться? – закинула Надежда Николаевна пробный шар.
– Нет, что вы! У нас в редакции такая запарка… просто сумасшедший дом…
– Жаль… – Надежда сделала вид, что расстроилась. – Ну тогда потом как-нибудь…
Это подействовало. Лиля сделала небольшую паузу и добавила другим тоном:
– Встретиться, говорите? Прямо сейчас?
– Ну, по возможности. Но если ты занята, то…
– А что, у вас какое-то новое расследование? – Лилька поняла, что ее переиграли, и решила говорить прямо.
– Встретимся – поговорим.
– Хорошо. Давайте через сорок минут в кафе «Уютный уголок», это прямо напротив моей редакции.
– Только если можешь, до нашей встречи узнай что-нибудь про газету «Светлое завтра».
– Как, говорите, называется? «Черная пятница»? Шучу, шучу… «Светлое завтра»… никогда в такой не работала. А если я не работала в газете – значит, такой газеты вообще не существует. По крайней мере, в нашем городе.
– Сейчас, может быть, и не существует. Она издавалась сорок лет назад. Ты тогда еще и на свет не родилась.
– Точно, – согласилась Лиля. – Хорошо, проверю.
– Ну ладно, до встречи.
Не успела Надежда закончить разговор, как в дверь позвонили: сын Вероники Павловны привез ей ключи. Увидев мать в таком молодежном виде, он несколько прибалдел, хотя при своей профессии повидал всякого.
После их ухода Надежда Николаевна отправилась
