почти до самого колена.
— Интересно, куда это ты пойдешь? — забеспокоилась Инга.
— По следам. — Аня ткнула пальцем в ветровое стекло. — Видишь следы одного человека? От остановки по дороге и тропинкой чуть левее. Скорее всего, это Серегины.
— А если нет? Вдруг это кто-то еще?! — Глаза сестры округлились, в них заполоскался страх. — Мы будем сидеть в машине, а ты…
— А я включу видеозвонок и пойду с телефоном по следам. Если найду Серегу, хорошо. Если нет, вернусь.
— Послушайте, девочки, а может, ему просто позвонить? — сморщил лицо Федоров. — Хватит играть в заговорщиков?
Аня задумчиво рассматривала ровный ряд следов, терявшихся между голых деревьев.
— Знаешь, Володя, если я его не найду, то позвоню. У меня есть номер. А если найду, то мне сразу все станет ясно.
— Что, например? — возмущенно зашипела Инга.
— С ружьем он там или нет. Пора закончить эту историю. Я вязну в ней, как муха в варенье. Мама беспокоится. Ну, я пошла?
Подтаявший снег не был глубоким. К тому же она старалась ставить ноги точно в следы прошедшего недавно человека. Большую часть пути Аня преодолела без напряжения. Если бы не Инга с ее предостерегающим шепотом, прогулка не причинила бы ей никаких неудобств. Выглянуло солнце, окрасив голый лес особенным цветом. Стволы берез стали будто белее. Колючие ветки сосен изумрудно засветились. И так замечательно пахло мокрой прошлогодней листвой, подтаявшей землей, хвоей.
— Ты чему это улыбаешься? — снова прошипела Инга.
— Просто так. Здорово тут. Так восхитительно пахнет.
— Ты же не любишь март, — напомнила сестра, подозрительно прищурившись в телефон.
— Я его в городе не люблю. Там сыро, снег грязный. А здесь красота! Того и гляди на подснежники наступлю.
— Ты по следам иди. Подснежники! — проворчал Федоров.
— Иду. Иду по следам…
Они оборвались метров через пять, нырнув между двух тесно росших елей. Почти тут же пропал интернет. А через секунду раздался выстрел.
— Сережа! — заорала во все горло Аня, резко присев. — Не стреляй, это я!
Она сидела на корточках и слушала, как сквозь сухой кустарник в ее сторону кто-то продирается.
Господи! Они чокнулись совершенно! Может, это лось бежит, которого спугнули охотники? А она сейчас окажется на линии огня и на пути обезумевшего от страха животного.
Кучка идиотов! Придумали себе занятие!
Но вместо того, чтобы бежать обратно, к машине, где ее ждали Федоров и Инга, Аня снова заорала:
— Сережа Егоров, это я — Аня! Не стреляй! Пожалуйста!
— Я и не собирался, — раздался над ее головой знакомый голос.
Она резко вскочила и, тяжело дыша, уставилась на Егорова. В легком лыжном костюме и высоких сапогах-дутиках он стоял в метре от нее и с интересом ее рассматривал. Взгляд озадаченный, заинтересованный.
И в руках — да — у него было ружье!
— Что это, Сережа?! — ткнула пальцем Аня, вставила кулаки в бока и затараторила: — Ты что творишь?! Мстить собрался? Людей убивать? С ума сошел! Это из-за увольнения тебя так перекосило?! Не смей, слышишь! Не смей! Я устрою тебя на работу. Без их дурацких рекомендаций! Но стрелять по людям…
— Вообще-то я стрелял по банкам, — перебил он и заулыбался. — И это «мелкашка». Обыкновенная, как в тире. Помнишь, в детстве стреляли из них по зайцам? Я просто упражняюсь.
— Мелкашка?
Она присмотрелась внимательнее. И в самом деле, ружье казалось игрушечным.
— А зачем тебе упражняться в стрельбе? Для чего?
С той стороны, откуда она пришла, кто-то бежал. И через пару секунд встревоженный голос Инги завопил:
— Аня! Аня, где ты? С тобой все в порядке?
— Да-а! — громко крикнула она в ответ и заулыбалась улетающему эху.
Определенно март перестает ее раздражать.
— Господи! Я чуть с ума не сошла от страха!
Инга вылетела на тропу, резко встала, согнулась и, опершись в колени ладонями, шумно задышала.
— И ты здесь? — Егоров улыбался все шире. — Тоже озабочена тем, что я собрался мстить, убивая своих бывших коллег?
— Да! А что еще думать, если ты по двору с ружьем шастаешь? — огрызнулась Инга, выпрямилась и с сожалением глянула на свои промокшие насквозь полусапожки. — Ну вот, теперь на выброс.
— Ничего, просушим…
За ее спиной выросла фигура Федорова. В мокрых до колен брюках и насквозь пропитавшихся талым снегом полуботинках тот тоже тяжело дышал.
— Гражданин Егоров? — выступил он из-за спины Инги. — Объясните, что здесь происходит?
— Ничего. — Сергей погасил улыбку.
— Стрельба… Ружье… Это, по-вашему, ничего? — Федоров сурово насупился. — Ваши соседки всерьез опасаются, что вы готовите какое-то страшное преступление и…
— Володь, перестань мне выкать, во-первых. Мы знаем друг друга очень давно. — Сергей хохотнул, вскидывая ремень от ружья на плечо. — А во-вторых, все на самом деле куда прозаичнее.
— Поделишься? — выпалили три голоса одновременно.
— Непременно. — Егоров прошагал мимо них по тропе, обернулся и призывно махнул рукой. — Ну, идемте уже. Все вымокли. Чаю хочу горячего, с пирогами, которыми меня Вера Васильевна всегда угощала. Вы как, сестры, переняли у матушки своей мастерство, нет?
Инга с Аней смущенно переглянулись. Если Инга что-то более-менее сносно готовила, то Аня к плите подходила лишь затем, чтобы разогреть готовый продукт. Если он не умещался в микроволновке.
— Понятно. Придется мне готовить в нашей семье, да, Ань?
Егоров смотрел на нее как-то странно и говорил странные вещи. Ей бы собраться и призадуматься, на что он намекает, о чем вообще ведет речь. Но все волнения минувшего часа сделали ее какой-то вялой. Она кивнула и ответила:
— Да.
— Да? — Егоров дотянулся до ее руки, притянул к себе и спросил, уставившись ей в глаза: — Ты отвечаешь мне — да?
Инга за ее спиной предостерегающе кашлянула. Федоров переступал мокрыми ботинками в мокром снегу и тоже закашлял. Может, простыл уже?
— Аня? — Егоров сжал ее пальцы. — Так да или нет? Будь уверена, Вера Васильевна благословляет. Я с ней уже все обсудил.
— А что да?
Она подняла на него взгляд, но солнце настырно слепило, и вокруг головы соседа их матери расползался яркий ореол. Она не видела знакомого лица, но совершенно точно знала, как оно выглядит. Его руки приятно согревали ее озябшие пальцы. И, что странно, не хотелось никуда идти. Хотелось просто стоять, слушать пробуждающийся после зимы лес, дышать полной грудью свежестью и щуриться от яркого солнца.
Странно! Страх на нее так, что ли, подействовал? Страх за него? Или…
— Мы в машине, — буркнула Инга, обходя их стороной. — Недолго тут любезничайте. Ноги промокли.
Федоров трусцой двинул за ней. Когда они ушли, Егоров наклонился и поцеловал ее в щеку. Потом еще и еще раз.
— Ань, я не могу
