– Надо же! Так вы скучали по мне? Или переживали, что кто-то меня похитил и оставил умирать в пустыне? – Она вглядывалась в лица подруг, пытаясь заметить что-нибудь похожее на чувство вины. Мадлен принялась ковырять облупленный персиковый лак на ногтях. Шарлотта невозмутимо потягивала «Кровавую Мэри». Лорел смотрела вдаль, на поле для гольфа, как будто заметила там кого-то знакомого.
Зазвонил айфон Саттон. Эмма вытащила его из сумки, провела пальцем по экрану. Пришло сообщение от Итана. «Как ты после вчерашнего? Дай знать, если что-то понадобится».
Эмма закрыла глаза и увидела перед собой лицо Итана, его иссиня-черные волосы и голубые озера глаз. Еще ни один парень не смотрел на нее так, как он. Ее тело налилось желанием и облегчением.
– От кого эсэмэска? – Шарлотта перегнулась к ней, и ее грудь едва не вывалилась на декоративную композицию из кактусов, стоявшую в центре стола. Эмма прикрыла экран рукой.
– Ты краснеешь! – Лорел ткнула в нее пальцем. – Что, новый бойфренд? Так вот почему ты вчера сбежала от Гаррета?
– Успокойся, это мама. – Эмма быстро удалила сообщение. Подругам Саттон все равно не понять, почему она променяла крутую тусовку на общество Итана, странного парня, которого интересовали звезды, а не популярность. Но Итан оказался самым здравомыслящим человеком из всех, с кем Эмма познакомилась в Тусоне, и только он знал, кто она на самом деле такая и что ее сюда привело.
– Так что же все-таки с Гарретом? – Шарлотта поджала блестящие губы ежевичного цвета. Из того, что удалось накопать за последние две недели, Эмма уже знала, что Шарлотта командует в этой четверке, но в то же время она больше всех не уверена в своей внешности. Она чересчур усердствовала с макияжем, говорила слишком громко, как будто боялась, что иначе ее не станут слушать.
Эмма потыкала соломинкой в кубики льда на дне своего стакана. Гаррет. Все верно. Гаррет Остин, парень Саттон. Точнее, бывший парень. Прошлой ночью в качестве подарка на день рождения он преподнес Саттон свое голое, разгоряченное страстью тело и пачку презервативов Trojan.
Больно было видеть убитое выражение лица моего бойфренда, когда Эмма отвергла его. Я могла только догадываться, как бы прошла наша первая близость, но точно знала, что у нас были серьезные отношения. Хотя, возможно, теперь он думает иначе.
Лорел сузила кристально голубые глаза и сделала глоток.
– Почему ты от него сбежала? Он что, такой страшный? У него третий сосок?
Эмма покачала головой.
– Ничего подобного. Проблема во мне, а не в нем.
Мадлен сняла бумажную обертку с соломинки и подула в нее, целясь в Эмму.
– Ну, тогда тебе лучше поторопиться. Через две недели встреча выпускников, и нужно найти пару, пока всех приличных парней не разобрали.
Шарлотта фыркнула.
– Как будто это ее когда-нибудь останавливало?
Эмма вздрогнула. В прошлом году Саттон увела Гаррета у Шарлотты.
Признаю, этот поступок меня не красил. И, судя по каракулям с именем Гаррета в тетрадках Шарлотты и его фотографиям, спрятанным у нее под кроватью, она все еще сохла по нему – а, значит, имела веский повод желать моей смерти.
Тень легла на круглый стол. Над Эммой и ее спутницами возвышался мужчина с зализанными назад черными волосами и светло-карими глазами, в накрахмаленной до хруста голубой рубашке поло и идеально отутюженных брюках хаки.
– Папочка! – дрожащим голосом воскликнула Мадлен, и от ее напускной крутизны не осталось и следа. – Я… я не знала, что ты будешь здесь сегодня!
Мистер Вега обвел взглядом их полупустые стаканы и дернул носом, словно учуял запах алкоголя. Он продолжал улыбаться, но в его улыбке появилось что-то натянутое, и Эмме стало не по себе. Он напомнил ей Клиффа, приемного отца, который продавал подержанные автомобили на пыльной стоянке у границы штата Юта и в мгновение ока преображался из сурового папаши в льстивого и угодливого торговца.
Мистер Вега помолчал. Потом наклонился вперед и схватил Мадлен за голое предплечье. Она слегка поморщилась.
– Заказывайте все, что хотите, девочки, – произнес он низким голосом. – Пусть запишут на мой счет. – Он повернулся по-военному четко и направился к кирпичной арке со стороны поля для гольфа.
– Спасибо, папочка! – крикнула ему вслед Мадлен слегка дрожащим голосом.
– Как это мило, – неуверенно пробормотала Шарлотта, покосившись на Мадлен.
– Да уж. – Лорел провела указательным пальцем по зубчатому краю тарелки, стараясь не встречаться с Мадлен взглядом.
Все выглядели так, будто хотели сказать что-то еще, но никто и рта не раскрыл… или не решился. Семья Мадлен хранила много секретов. Тайер, брат Мадлен, сбежал из дома еще до того, как Эмма приехала в Тусон. Она до сих пор иногда видела в городе листовки с фотографией и приметами пропавшего без вести Тайера.
Она вдруг почувствовала, что скучает по своей прежней, безопасной, жизни, и сама удивилась – вот уж никогда бы не подумала, что так будет. Она приехала в Тусон, надеясь обрести здесь все, о чем мечтала: сестру, домашний очаг. А вместо этого получила семью, которую уже посетило горе, хотя никто об этом не догадывался; погибшую сестру-близнеца, чья жизнь с каждой минутой представала все более запутанной; и убийц, таившихся за каждым углом.
Эмму обдало жаром, молчаливое напряжение становилось все тягостнее. Она отодвинулась от стола, и тяжелый стул заскрежетал по полу.
– Я вернусь, – сказала она и, проскользнув в высокие стеклянные двери, поспешила в туалетную комнату.
Она вошла в безлюдное помещение с зеркалами, плюшевыми креслами, мягкими кожаными диванами коньячного цвета и плетеной корзиной, в которой лежали лак для волос Nexxus, тампоны Tampax и бутылочки дезинфицирующего средства для рук Purell. В воздухе витал аромат духов, из стереодинамиков лилась негромкая классическая музыка.
Эмма упала в кресло перед туалетным столиком и уставилась на свое отражение в зеркале. Она увидела овальное лицо в обрамлении волнистых волос цвета охры, глаза, которые меняли цвет в зависимости от освещения – от сиренево-голубого до океанской синевы. На нее смотрела та же девушка, что счастливо улыбалась с семейных фотографий, развешанных в холле дома Мерсеров; девушка, чья одежда неприятно царапала кожу Эммы, как будто тело чувствовало, что Эмма надела чужое.
И на шее у нее висел серебряный медальон Саттон, цепочкой которого убийца пытался задушить Эмму на кухне в доме Шарлотты. Эмма не сомневалась в том, что этот медальон стал свидетелем убийства Саттон. Всякий раз, когда она прикасалась к его гладкой серебряной поверхности или видела его мерцание в зеркале, он напоминал ей, что вся эта маскировка – неудобная вызывающая одежда, чужие слова и поступки – необходима для того, чтобы найти убийцу сестры.
Двери распахнулись, и в комнату ворвался шум обеденного зала. Эмма обернулась, когда молодая блондинка в розовом поло с логотипом загородного клуба прошествовала по ковру с узором индейцев навахо[2].
– Эй, ты – Саттон Мерсер?
Эмма кивнула.
Девушка запустила руку в карман брюк цвета хаки.
– Тебе просили передать. – Она протянула Эмме коробочку фирменного голубого цвета Tiffany. На крышке была маленькая записка: «ДЛЯ САТТОН».
Эмма изумленно уставилась на странную коробочку, она даже боялась к ней прикоснуться.
– От кого это?
Девушка пожала плечами.
– Курьер только что оставил на ресепшен. Твои подруги сказали, что ты здесь.
Эмма нерешительно взяла подарок, а девушка повернулась и вышла из туалета. Под крышкой оказалась бархатная коробочка для ювелирных украшений. В голове у Эммы вихрем пронеслись самые разные предположения. Даже мелькнула надежда: а вдруг это от Итана? Или, что казалось еще более нелепым: может, это Гаррет пытается снова ее завоевать?
Коробочка открылась, скрипнув. Внутри поблескивала серебряная подвеска в форме паровоза.
Эмма погладила ее пальцами. Из бархатного мешочка торчал уголок бумаги. Она осторожно извлекла крошечный свернутый свиток и прочла строчки, написанные печатными буквами.
КОМУ-ТО, МОЖЕТ, И НЕ ХОЧЕТСЯ ВСПОМИНАТЬ РОЗЫГРЫШ С ПОЕЗДОМ, НО В МОЕЙ ПАМЯТИ ЭТО ОСТАНЕТСЯ НАВСЕГДА. СПАСИБО!
Эмма засунула записку обратно в коробку и захлопнула крышку. Розыгрыш с поездом. Прошлой ночью, случайно оказавшись у компьютера в спальне Лорел, она судорожно просмотрела не меньше полусотни розыгрышей из папки «Игра в ложь». Но ни в одном из них не фигурировал поезд.
Подвеска-паровоз запечатлелась в моей памяти, и вдруг возникло какое-то смутное видение. Издалека донесся свисток поезда. Пронзительный крик, водоворот огней. Что это… неужели мы?..
Но воспоминания умчались прочь так же быстро, как и налетели.
