Именно поэтому Сан Саныч может так себя вести.
Муж воспользовался ее молчанием и быстренько собрался. За эти десять минут Надежда взяла себя в руки и сумела даже сложить губы в улыбку. Конечно, не слишком приветливую, но Сан Саныч предпочел не вглядываться.
Семейная жизнь научила Надежду следовать нескольким постулатам. Один из них гласил: не ссориться перед разлукой. Потому что человек поедет с мыслью о том, как его обозвали на прощание, как поглядели злобно, чем упрекнули, и будет мысленно возражать, оправдываться, упрекать в ответ и в результате может попасть в аварию. Нет, пускай уж едет спокойно, себе дороже обойдется, если, не дай бог, что случится.
Она проводила мужа до стоянки машин, сохраняя на лице ту же улыбку, позволила себя поцеловать и поглядела ему вслед. И только потом дала волю своему гневу.
Нет, ну что же это такое, в самом деле! Бросил ее тут одну, как последнюю дуру. Нет, нужно было лететь в Италию, оттуда бы его не вызвали.
И что прикажете делать теперь весь день? В бильярд играть или в настольный теннис? Все отдыхающие парами или компаниями, одна она как неприкаянная болтается.
Тут Надежда заметила вывеску: «Кафе-бар “Веселый окунь”» с изображенной на ней рыбой в морской фуражке. Само строение было одноэтажное, низкое, но не производило впечатления забегаловки. Несколько столиков были расставлены на улице под полосатым тентом.
Надежда замедлила шаг и оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. Тогда она решила зайти в бар. Конечно, спиртное с утра пораньше – это уж последнее дело, но раз написано «кафе-бар», то уж кофе-то наверняка варят. А ей, Надежде, просто необходимо посидеть в тишине и успокоиться, потому что ходить с такой мордой по пансионату неприлично, люди шарахаются.
Веселый окунь на вывеске подмигивал Надежде зазывно и жизнерадостно, это и решило дело.
Внутри оказалось темновато и довольно прохладно. Посетителей почти не было – парочка среднего возраста пила пиво, да в углу скучал унылый тип с прилизанными волосами. Бармен за стойкой читал газету.
– Что желаете? – Он поднял голову и улыбнулся Надежде, как окунь на вывеске.
Выяснилось, что кофе имеется только эспрессо. Надежда попросила двойную порцию и мужественно отказалась от сливок. Зато к кофе подавали крошечную шоколадку. После нескольких глотков злость отступила, и Надежда смогла подумать о сложившейся ситуации если не с юмором, то без зубовного скрежета.
Приходилось признать, что муж ее обманул. Он прекрасно знал, точнее, подозревал, что на работе могут возникнуть сложности, и поэтому решил не уезжать далеко. А она, Надежда, пошла у него на поводу. Впрочем, что еще оставалось делать? И теперь сидит здесь одна, как полная дура, вместо того чтобы наслаждаться хорошей погодой и отдыхать. Это надо прекратить. А то еще знакомые узнают, что она среди бела дня рассиживается по барам, будет неудобно.
– Вы позволите к вам подсесть? – послышался мужской голос.
«Начинается, – мысленно вздохнула Надежда Николаевна. – Вот что ожидает одинокую женщину в сомнительном баре – приставания разной шантрапы».
Она буркнула, не поднимая головы:
– Слушайте, шли бы вы мимо! Вон вокруг столиков пустых сколько угодно!
– Гм… – неуверенно произнес голос. – Извините меня… но… мы ведь встречались раньше…
«Ну конечно, это такой способ знакомства. Старо как мир!»
– Ага, встречались, – прошипела Надежда, – на Лазурном берегу или в Куршавеле. Только я вас не помню.
Он фыркнул и без разрешения сел за столик.
– Слушайте, что вы себе позволяете?! – возмутилась Надежда.
– Надя, ты меня не узнаешь? – спросил мужчина, и голос его показался Надежде знакомым.
Тогда она наконец соизволила на него посмотреть. Ничего себе мужчина – одет вроде бы прилично, летние брюки, поло с крокодильчиком на кармашке, подстрижен аккуратно, выбрит чисто. Одна беда: Надежда его впервые видит.
– Простите, – твердо сказала она, – вы ошиблись.
– Ничего я не ошибся. Ты… вы Надежда… – И он назвал ее девичью фамилию, которую Надежда Николаевна не слышала так давно, что уже начала забывать.
– Ну, когда-то я была ею… – согласилась она, – но…
– Я Шубин, Владимир Шубин, мы учились с тобой в ЛЭТИ.
– Шубин? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Помню Шубина…
У нее была очень хорошая память на лица. И на имена-фамилии тоже. Так что сейчас перед глазами встал худенький темноволосый мальчик, волосы прямые на косой пробор, глаза чуть узковатые, как бы прищуренные… Он был откуда-то с юга… Но жил не в общежитии, а у родственников, что ли… Проучился у них в группе всего год, а потом не сдал сессию и его отчислили. Как-то это все прошло незаметно, не успела группа с ним подружиться.
Надежда еще раз внимательно поглядела на своего визави. Так, глаза вроде бы похожи. Волосы теперь седоватые и стало их ощутимо меньше. И голос, голос тот же – модуляция, слова растягивает на конце. Но все-таки как же он изменился…
– Слушай, я бы тебя ни за что не узнала, – честно сказала Надежда. – Столько лет прошло…
– Вот те нате, конь в сенате, – сказал мужчина, и тут Надежда его вспомнила.
Ну конечно, это он, Володька Шубин, это его такая странная присказка. Тогда, на первом курсе, они очень удивлялись – при чем тут конь-то? И Надежда не поленилась и выяснила в библиотеке, что римский император Калигула ввел в сенат своего коня как полноправного члена этого высшего органа власти. Коня звали Инцитат, он стал римским сенатором и выгодно отличался от остальных тем, что никогда не брал взяток и не давал глупых советов.
– Ну, точно, это ты, Шубин!
Владимир грустно улыбнулся. При этом улыбка у него была какая-то странная – левый угол рта загибался кверху, а правый – книзу. Но вот он повернул голову, махнул рукой бармену, и Надежда окончательно уверилась: точно он, Шубин. Его жест, знакомый.
– Вот так встреча… – протянула Надежда.
Это даже неплохо, подумала она, что я встретила тут старого знакомого. Будет хоть с кем словом перемолвиться. Так, за приятной беседой время быстро пройдет. Можно еще прогуляться. Тем более что Шубин сам к ней подошел, она не навязывалась.
Бармен принес кофе и конфеты – две, но огромные, не то «Гулливер», не то «Красная шапочка». Надежда, повинуясь приглашающему жесту Шубина, медленно, неторопливо развернула одну. Конфета пахла свежим шоколадом и на вкус оказалась вполне приличной с хрустящей вафлей внутри. Надежда вспомнила, что дала себе слово ограничить сладкое, но тут же подавила эту мысль в зародыше. В конце концов, у нее стресс – муж уехал.
– Давно ты сюда приехал? – начала она светскую беседу, отхлебнув кофе.
– Я… Надя, – он взглянул ей в глаза, – хорошо, что я тебя встретил. Это просто… ну, дар небес, что ли… – И видя, что Надежда недоуменно подняла брови, Шубин заторопился: – Ты не подумай, что я ненормальный… но… совершенно не с кем посоветоваться. А ты, ты – женщина опытная.
– Что ты имеешь в виду? – напряглась Надежда.
– Ты разбираешься в разных непонятных вещах и любишь расследовать криминальные истории.
– И кто же тебе такого наговорил? – деревянным голосом осведомилась Надежда.
Вот оно, начинается! Сбылись самые страшные ее опасения – по знакомым ходят слухи о ее интересе ко всевозможного вида преступлениям и криминальным историям. И ладно бы в книжках про это читала, так нет, она норовит влезть в расследование. А это чревато опасностями, что и случалось уже не раз.
Именно так рассуждал Сан Саныч, поэтому Надежда дала ему слово, что больше никогда, ни за что на свете не станет ввязываться в криминал. Мимо пройдет, даже если на ее дороге труп окажется! С тех пор она тщательно следила, чтобы муж ничего не узнал, а то ей, Надежде, мало не покажется.
И вот, пожалуйста, с этим Шубиным не виделись они… дай Бог памяти… уж лет тридцать, а он полностью в курсе ее тайного увлечения! Нет, это ни в какие ворота не лезет!
– Откуда ты узнал? – буркнула Надежда. – Кто тебя информировал?
– Я… мы тут общались с Люсей Симаковой…
– Ах, с Люсей…
Люська была старой институтской подругой, виделись они нечасто, но все же поддерживали связь. И как раз недавно случилось у них общее приключение[1]. Просила же ее Надежда не болтать попусту! Так нет, язык у Люськи впереди головы бежит!
Надежда хотела рявкнуть на Шубина, что ничего не знает, не понимает, о чем он говорит, и уйти, но вовремя опомнилась. Человек ведь ни в чем не виноват, тем более что, похоже, у него и правда неприятности. Какой-то он как в воду опущенный, нервный, у бармена что-то там упало, так Шубин так дернулся и в лице переменился.
В конце концов, ничего не случится, если она выслушает человека, все-таки они так давно знакомы.
– Надя, мне просто не к кому обратиться, – бормотал Шубин, – здесь тоска такая…
«Это верно, – подумала Надежда, – мне вот одной тоже скучно. Стало быть, Володя тоже приехал один, раз посоветоваться не с кем».
