– Банка стояла в витрине? – вяло спросила я. – Не смешно. Или в бутике продавали соленые огурцы?
– А я и не смеюсь, – Маринка потянулась, хрустнула суставами и сказала:
– Ух ты, смазки, что ли, не хватает? Я сказала «банка», потому что банка – это тара для хранения продуктов. А горшок был такой же тарой, только древнегреческой. Или древнеримской.
– Это амфорой называется, скорей всего, – заметил Сергей Иванович, – я тоже припоминаю тот случай. Амфора была не очень древняя, склеенная по кусочкам, и на пользу ей это попадание не пошло.
– Сваргань кофейку, – попросила я Маринку.
Та кивнула и, нагнувшись, вытащила кофеварку, до этого стоящую под столом на подкатной тумбе.
– Я тоже чувствую, что пора, – сказала она, – циклон несется.
– Ага, сонный, – подтвердила я.
– Ольга Юрьевна! – ноюще позвал меня Ромка.
Он встал со стула, наверное, чтобы лучше меня видеть, и на лице его была написана такая обида, что мне стоило больших трудов не улыбнуться.
Потом все же, немного подумав, я улыбнулась.
Мне это идет.
– Я здесь, – призналась я Ромке, ожидая продолжения.
Было похоже, что мальчик сейчас начнет канючить себе новое задание, иначе какого черта он про Джапаридзе вспомнил? Однако я ошиблась.
– А разве это не интересно? – спросил Ромка, волнуясь и краснея.
– Ты это про что? – не поняла я. – Ты о посуде, кажется, говорил?
– Ну, я вот тут в файлах нашел одну фишку, – поспешно пустился в объяснения Ромка, – Будников, который с моста рухнул, жил по тому же адресу, что и Джапаридзе. – Может быть, это и интересно, – рассеянно сказала я. – Пока не знаю. Рой дальше, землекоп.
Посмотри заодно, кто такой этот Джапаридзе. Я не помню. А почему вдруг у них адрес одинаковый? – очнулась я.
– Все думали, что они братья, а они просто любили друг друга, – усмехнулась Маринка.
– Ревность, что ли? – хмыкнула я. – Или самоубийство от несчастной любви? Ну, ни фига себе!
– Причем классическая ревность: с битьем посуды! – заметил Сергей Иванович.
– Грешно смеяться над покойниками, – зачем-то произнес Ромка. Наверное, он так ненавязчиво пошутил и снова уткнулся в монитор.
– Чего грешного-то? – фыркнула Маринка, выставляя на стол поднос и выстраивая на нем чашки с ложечками. – После того как я умру, мне будет все равно, будут смеяться надо мной твои правнуки или нет.
– Правнуки? – переспросил Ромка, удивленно таращась на нее, – почему же правнуки?
– Потому что я переживу и тебя, и твоих детей, и внуков! – гордо заявила Маринка, беря поднос в руки.
– Давай я отнесу, – предложила я ей.
Маринка молча сунула мне поднос, а сама занялась кофеваркой.
Я отнесла поднос в кабинет, поставила его на кофейный столик и вернулась. Вода в кофеварке уже вскипела. Маринка, вооружившись банкой «Нескафе», обходила свой стол, готовясь перебазироваться к месту нашего традиционного кофепития.
В кабинете я нажала кнопку селектора и пригласила Виктора к себе. Он ничего не ответил, но я уже привыкла к таким вещам: придет, готова спорить.
Я вернулась в редакцию.
– Идемте, Сергей Иванович, – позвала Маринка Кряжимского, и тот, кивнув, погрузил свой компьютер в сон и встал, осторожно отодвигая стул.
– Во дела! – вдруг сказал Ромка, тоже приподнимаясь. – Я проверил все списки на эту квартиру, и знаете что?
– Знаем-знаем, пошли, а то остынет, – буркнула Маринка, направляясь к кабинету с кофеваркой.
– Нет-нет, вы послушайте! – вскричал Ромка, словно мы собирались уходить далеко и навсегда. – В том же прошлом году внезапно от приступа астмы крякнул один мужик, если помните, он из приподнятых был. Там что-то еще непонятное было, сперва думали, что самоубийство, но потом менты прикрыли это дело. Фамилия его была Гарфинкель…
– Ничего непонятного, – сказал Сергей Иванович, – я хорошо помню этот случай. Эксперты признали внезапный приступ астмы. Даже что-то про магнитные бури говорили, как о провоцирующем факторе. Лекарство у Гарфинкеля было далеко, и он просто не успел до него добраться. Кошмарная смерть, не дай бог никому.
– Ну так вот, – торжествующе воскликнул Ромка, помахивая авторучкой в воздухе, – а жил он в той же квартире, что и Джапаридзе, и Будников, вот как!
– Трое из ларца… – пробормотала Маринка и замолчала.
Я сама молча переваривала услышанное. Чертовщина какая-то… А если не чертовщина, то что?
– Это общежитие? – задала я разумный вопрос.
Ответ предполагался положительным, потому что иным быть не мог. Как еще трое взрослых мужчин могли оказаться в одной квартире?
– Дай-ка, Рома, я сам посмотрю. – Сергей Иванович подошел к Ромке и, заглядывая в монитор его компьютера, завозил по коврику «мышкой».
– Вот, вот, да вот же. – Ромка возбужденно тыкал пальцем в экран монитора, но Кряжимский, нахмурившись, не обращая внимания на его слова, сам проверил все данные.
– Ну, ты что встала, как изваяние, – сказала мне Маринка, подходя с кофеваркой, – пошли в столовку, пардон, в твой кабинет. Если что на самом деле путное, так расскажут.
– Проходи, а я подожду, чем кончится, мне интересно стало, – сказала я.
– Всем интересно, – сказала Маринка, – но только это тебе не Кинга читать. Вот у него интересно, а наш малец просто перепутал или нафантазировал.
– Я не нафантазировал! – возбужденно крикнул Ромка, не замечая, что кричит прямо в ухо Кряжимскому, стоящему рядом с ним.
Сергей Иванович, поморщившись, потер ухо.
– Ну не так громко, молодой человек, – пробормотал он.
– Извините, – проговорил Ромка, – а что она?!
– Я не «что», – гордо заявила Маринка, – а будешь выпендриваться и хамить, сразу вспомнишь свои прямые обязанности. У меня скрепки кончились!
Ромка засопел и уткнулся в монитор.
Маринка, торжествуя победу над подрастающим поколением, поплыла в кабинет, и я – следом за нею.
Мы уже расставили на кофейном столике и чашки и блюдца, и даже блюдце с печеньем из Маринкиной заначки, как вошли Сергей Иванович и Ромка.
– Все, как я и говорил! – прямо от дверей выпалил Ромка.
Маринка поморщилась и вяло поинтересовалась:
– А ты руки мыл?
– Не-а, а зачем? – растерялся Ромка.
Причем не только он один. Как я заметила, и Сергей Иванович растерянно взглянул на Маринку и остановился, не зная что делать.
– А затем, – угрожающе произнесла Маринка, – будешь продолжать выступать, сейчас пойдешь руки мыть. А мы будем спокойно пить кофе.
– Ладно, садитесь, – вмешалась я, – не нужны нам склоки. Вроде день пока был спокойным.
Все расселись, подошел молчаливый Виктор, сел на свое место, и Маринка разлила кофе. После минуты молчания, прерываемой только воинственным сопением Ромки, я обратилась к Сергею Ивановичу:
– Наш кадет действительно обнаружил что-то любопытное? Вы тоже так считаете?
Кряжимский, как всегда выдержав паузу, потупив взгляд и откашлявшись, проговорил, помешивая кофе ложечкой:
– Согласно нашим данным, все эти люди действительно жили по одному и тому же адресу. Я не могу сказать, что они жили вместе или в одной и той же квартире, хотя адрес и совпадает полностью. Неизвестно, что это за квартира, вполне возможно, что-то вроде общежития. Дом мне известен. Это новое помпезное сооружение на углу Ленина и Некрасова. Довольно-таки престижная штучка. Вот, собственно, и все.
– Как в престижном доме может быть общежитие? – недоуменно спросила Маринка. – Странно что-то. Или дом непрестижный, или… или они на самом деле вместе жили.
– Я сказал про общежитие в качестве одной из версий, пока нет других, – заметил Сергей Иванович, поднимая глаза и серьезно глядя на Маринку. – Пока мы не имеем других фактов, кроме адреса в нашем компьютере, мы должны вести себя осторожно, иначе скатимся в желтизну.
– К китайцам, что ли? – беззаботно спросила Маринка и, увидев, что Сергей Иванович смешался, рассмеялась и махнула рукой. – Да шучу я, шучу. Все я поняла, и вы правы.
– Да, вы правы, Сергей Иванович, – сказала я, до этого только молча наблюдавшая за дискуссией. – Вот Ромка у нас откопал это подозрение на сенсацию, пусть роет и дальше.
– Согласен! – вскинулся Ромка и тут же спросил:
– А как?
– Обязательно возьмешь с собою удостоверение, а не только диктофон, и пойдешь к этому дому, – распорядилась я. – Если повезет, сделаешь хороший репортаж…
– Ага, – ехидно добавила Маринка, – а если очень повезет, то поймешь, что в компьютере была ошибка, все чушь и ничего интересного там нет.
– Это мы еще посмотрим, – пробурчал Ромка, быстрыми глотками допивая кофе.
– И я про то же, – щедро улыбнулась Маринка и взяла с блюдечка печенье. – А почему никто печенье не берет? Очень неплохое, между прочим, сама выбирала.
– Уговорила, – сказала я и тоже взяла печенье.
Ромка не стал допивать кофе. Вскочив со стула, он начал метаться по кабинету в поисках диктофона.
