— Ну, это уже разумное замечание.
— Надеюсь, я всегда могу претендовать на «разумность», о которой вы изволите говорить, — криво усмехнулся Понс. — И все же, видимо, мистер Судья не считает Провидение автором этих событий.
— Я часто замечал, что судьи со временем склонны отождествлять себя с Провидением.
Понс улыбнулся.
— Бесполезно спорить на эту тему. У нас на руках только несколько фактов. Но если ваша супруга может обойтись без вас какое-то время, я был бы рад вашей компании в завтрашней поездке.
На следующий день к вечеру мы проехали прекрасный Северн и вскоре добрались до Россе — провинциального городка на левом берегу Ви. Наша клиентка поджидала нас на станции. Она, казалось, совершенно оправилась от тревоги предыдущего вечера. Девушка заказала нам комнаты в «Лебеде» и всю дорогу развлекала нас беседой.
— В доме ничего не изменилось, мистер Понс. Но вы все сами увидите, когда встретитесь с папой за обедом.
— Весь в предвкушении этого, мисс Анстратер.
Наша клиентка сопровождала нас до гостиницы, и мы оставили там свой багаж. Затем она повезла нас в свой дом, который располагался на другом конце города. Это был изящный викторианский дом, окруженный живой изгородью.
— Некоторое время мы будем совершенно одни, если не считать повара, который готовит обед, — объясняла мисс Анстратер, вводя нас в прихожую. — Тетя Сьюзен каждый вечер по несколько часов проводит в местном госпитале. У нее есть опыт и квалификация медицинской сестры. Пока же вы можете взглянуть на запаси и бумаги отца.
— И они, несомненно, включают ответы по его делам, — добавил Понс.
— Да, но, кроме того, он часто читает лекции и пишет письма в газеты. Вы же знаете, мистер Понс, папа настроен против смертной казни.
— Я слышал об этом, — ответил мой друг. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я за обедом предложу ему эту тему?
— Нисколько. Наверное, это единственный вопрос, который еще может вывести отца из состояния озабоченности.
Тут взгляд Понса остановился на кресле и небольшой полочке с книгами. На подлокотнике лежал раскрытый том. Я посмотрел название — «Сомнамбулизм и его причины» и удивился тому, что три других книги на полке тоже имели отношение к этой теме.
Заметив наш интерес, девушка сказала:
— Именно здесь отец проводит большую часть ночей, когда он не бродит по своему кабинету. Мистер Понс, вы думаете, что можете чем-то помочь ему?
— Поживем — увидим.
Нам не долго пришлось ждать прибытия остальных членов семьи. Так получилось, что они приехали вместе на машине тетушки, которая по пути домой заехала за братом. Ему было на вид не больше пятидесяти, а она казалась лет на десять моложе его. И у брата, и у сестры были суровые лица, очень похожие друг на друга, немного удлиненные, грубоватые, с выступающей челюстью, широким ртом и ясными проницательными глазами.
— Профессор Мориарти? — повторил судья после того, как нас представили. — Сэр, какое знакомое имя! Ваша область знаний?
— Социология, — произнес Понс с идеально честным лицом. — Я в буквальном смысле изучаю моих коллег.
— Конечно, — согласился судья, — человек вполне достоин изучения.
Наша клиентка позвала всех к столу, но Понс и Анстратер продолжали беседу. Когда мы сели, Понс спросил:
— А не вы ли, сэр, сделали себе имя в попытках вывести из употребления смертную казнь?
Судья мягко улыбнулся.
— Да, если можно так сказать.
— А вам не приходило в голову, что подобные попытки многим кажутся неестественными?
Анстратер нахмурился.
— В каком смысле, профессор?
— В таком, сэр,— радостно продолжил Понс,— что вся эта тема вопиет против природы. Вы сохраняете жизнь неприспособленных людей за счет добропорядочных граждан, хотя десятилетия назад мистер Дарвин доказал, что в природе приспособленная особь выживает лучше, увековечивая тем самым свой вид.
— О, это какая-то новая идея, — воскликнула мисс Сьюзен. — Я никогда не думала об этом в таком ракурсе.
— Вряд ли она новая, — возразил Понс. — Скорее, более широкий взгляд на вещи. Я всегда нахожу, что противники смертной казни, отстаивающие исправительные меры взамен карательных, часто не видят леса за деревьями и ради одного человека готовы разрушить все общество.
Он повернулся к нашему хозяину.
— Это не кажется вам ересью, мистер Анстратер?
— Я полагаю, именно это вы называете эволюцией? — спросил судья с легким сарказмом.
— Туше! — вскричал Понс, широко улыбаясь. — А как вы назовете свои взгляды?
— Я простой гуманитарий, профессор.
— Да, — кивнул Понс, с жаром возобновляя атаку. — Я этого никогда не понимал, но каждая из теорий — называйте их благосостоянием рабочих, психоанализом и даже социологией — уверяет нас, что гуманистический взгляд, как и любой другой, это огрубление тонких инстинктов человечества. Вы все готовы отправить в могилу полдюжины достойных людей, лишь бы потом «реабилитировать» — мне кажется, это теперь так называется — и спасти одну паршивую овцу, которая бы сделала общество намного богаче, казни мы ее сразу и без промедления.
Наш хозяин был явно изумлен, если только не оскорблен.
— Сэр, это средневековая точка зрения!
— Но под другим лозунгом! С другой этикеткой, — не сдавался Понс. — Уважаемый судья, я напомню вам, что общество бы существенно улучшилось, казни мы десять процентов отщепенцев без этих игр в фальшивые моральные категории.
— Профессор, это же ужасно! — закричал судья. — Я не верю, что вы говорите серьезно.
— Я никогда не был более серьезен, — ответил Понс.
Наша клиентка начала проявлять волнение, а мисс Сьюзен, сверкая глазами, слушала спор с насмешливым интересом.
Если Понс решил вывести хозяина из себя, то он этого почти добился. Судья покраснел от сдавленного гнева, он не поднес ко рту ни кусочка пищи с тех пор, как прояснилась позиция гостя, но Анстратер был прежде всего джентльменом, он не мог забыть о правилах гостеприимства и пока еще сдерживал накипевший гнев. А Понс, достигнув цели, перешел на более мягкие тона.
— По крайней мере, вы, сэр, действуете в соответствии со своей верой. Всем известна ваша репутация снисходительного судьи.
Мистер Анстратер тяжело сглотнул и ответил:
— Я стараюсь быть справедливым, сэр.
— Мой брат дает обвиняемым любую возможность, чтобы те могли доказать свою невиновность, — чопорно заметила мисс Сьюзен.
— И ни одной возможности для жертвы, — с усмешкой ответил Понс. — Все слишком по-человечески. Никогда не учитывают того, кто теперь покоится в могиле.
Мне казалось, что судья вот-вот взорвется от ярости, и поэтому я быстро вмешался в разговор.
— В моей профессии мы тоже пытаемся спасать жизнь, а не разрушать ее.
Наша клиентка переводила взгляд с отца на Понса, на меня и снова на отца. Она не больше моего знала о том, что задумал Понс, но пока делила со мной надежду, что он вскоре перейдет на другую тему. Словно услышав нас, он тут же так и сделал.
— Наши позиции явно непримиримы, сэр, — произнес он тихо, и, возможно, я недостаточно изучил этот вопрос. Видите ли, в последнее время меня увлекло изучение сомнамбулизма. Скажите, сэр, а вы не ходите во сне?
Эффект этого простого вопроса был поразительным. Краски гнева мгновенно слетели с лица судьи. Он побледнел, его вилка упала на стол, глаза неотрывно следили за Понсом, как будто мой друг казался ему самим дьяволом.
— Сэр, вам дурно?
Я склонился к нему.
Он покачал головой, боясь сказать хотя бы слово. Анстратер медленно отодвинул кресло от стола. Наша клиентка одарила Понса взглядом смешанного ужаса и замешательства. Девушка бросилась на помощь отцу. Но хозяин встал, сохраняя благородство. Он кивнул нам и произнес:
— Прошу извинить меня, джентльмены.
Судья с трудом вышел из комнаты, и вслед за ним выбежала дочь. Мисс Сьюзен тоже встала. В ее поведении чувствовались укор и раздражение. Она хотела покинуть нас, но Понс не позволил ей уйти.
— Мисс Анстратер, — сказал он, — надеюсь, я не сделал большой ошибки, поверив, что ваши взгляды не совсем совпадают с мнением брата.
Секунду леди смотрела на него и только потом ответила:
— Я не во всем согласна с Фильдингом, мистер Понс. Иногда меня тревожит, что многим негодяям удается выходить сухими из воды — так сказать, оставаться на свободе — причем из-за каких-то незначительных технических деталей. Но я не изучала право. Об этом мне всегда напоминает брат, когда я пытаюсь поговорить с ним о его делах.
— Его обижают ваши разногласия или то, как вы их аргументируете?
Она покачала головой.
— Нет, я бы так не сказала. Фильдинг только мягко напоминает мне, что судьей является он, а не я. Брат знает, что женщину можно легко вывести из равновесия… как это было и в случае с Генри… моим прекрасным другом.
