Баранья нога.
Ну что ж, пусть у них на ужин будет баранья нога. Она понесла её наверх, взявшись за один конец обеими руками, и, проходя через гостиную, увидела, что он стоит к ней спиной у окна, и остановилась.
— Ради Бога, — сказал он, услышав её шаги, но при этом не обернулся, — не надо для меня ничего готовить.
В эту самую минуту Мэри Мэлони просто подошла к нему сзади, не задумываясь высоко подняла замороженную баранью ногу и с силой ударила его по затылку.
Результат был такой же, как если бы она ударила его железной дубинкой.
Она отступила на шаг, помедлила, и ей показалось забавным то, что он секунды четыре, быть может пять, стоял и едва заметно покачивался. Потом он рухнул на ковёр.
При падении он задел небольшой столик, тот перевернулся, и грохот заставил её выйти из оцепенения. Холодея, она медленно приходила в себя и в изумлении из-под полуопущенных ресниц смотрела на распростёртое тело, по-прежнему крепко сжимая в обеих руках кусок мяса.
Ну что ж, сказала она про себя. Итак, я убила его. Неожиданно мозг её заработал чётко и ясно, и это её ещё больше изумило. Она начала очень быстро соображать. Будучи женой сыщика, она отлично знала, какое её ждёт наказание. С этим всё ясно. Впрочем, ей всё равно. Пусть это произойдёт. Но, с другой стороны, как же ребёнок? Что говорится в законе о тех, кто ждёт ребёнка? Они что, их обоих убивают — мать и ребёнка? Или же ждут, когда наступит десятый месяц? Как они поступают в таких случаях?
Этого Мэри Мэлони не знала. А испытывать судьбу она никак не собиралась.
Она отнесла мясо на кухню, положила его на противень, включила плиту и сунула в духовку. Потом вымыли руки и быстро поднялась в спальню. Сев перед зеркалом, она припудрила лицо и подкрасила губы. Попыталась улыбнуться. Улыбка вышла какая-то странная. Она сделала ещё одну попытку.
— Привет, Сэм, — весело сказала она громким голосом. И голос звучал как-то странно. — Я бы хотела купить картошки, Сэм. Да, и ещё, пожалуй, баночку горошка.
Так лучше. И улыбка и голос на этот раз получились лучше. Она повторила те же слова ещё несколько раз. Потом спустилась вниз, надела пальто, вышла в заднюю дверь и, пройдя через сад, оказалась на улице.
Ещё не было и шести часов, и в бакалейной лавке горел свет.
— Привет, Сэм, — весело сказала она, обращаясь к мужчине, стоявшему за прилавком.
— А, добрый вечер, миссис Мэлони. Что пожелаете?
— Я бы хотела купить картошки, Сэм. Да, и ещё, пожалуй, баночку горошка.
Продавец повернулся и достал с полки горошек.
— Патрик устал и не хочет никуда идти ужинать, — сказала она. — По четвергам мы обычно ужинаем не дома, а у меня как раз в доме не оказалось овощей.
— Тогда как насчёт мяса, миссис Мэлони?
— Нет, спасибо, мясо у меня есть. Я достала из морозилки отличную баранью ногу.
— Ага!
— Обычно я ничего не готовлю из замороженного мяса, Сэм, но сегодня попробую. Думаешь, что-нибудь получится?
— Лично я, — сказал бакалейщик, — не вижу разницы, замороженное оно или нет. Эта картошка вас устроит?
— Да, вполне. Выберите две картофелины.
— Что-нибудь ещё? — Бакалейщик склонил голову набок, добродушно глядя на неё, — Как насчёт десерта? Что вы даёте ему на десерт?
— А что бы вы предложили, Сэм?
Продавец окинул взглядом полки своей лавки.
— Что вы скажете насчёт доброго кусочка творожного пудинга? Я знаю, он это любит.
— Отлично, — сказала она, — Это он действительно любит.
И когда покупки были завёрнуты и оплачены, она приветливо улыбнулась ему и сказала:
— Спасибо, Сэм. Доброй ночи.
— Доброй ночи, миссис Мэлони. И спасибо вам. А теперь, говорила она про себя, торопливо направляясь к дому, теперь она возвращается к своему мужу, который ждёт ужина; и она должна хорошо его приготовить, и чтобы он был вкусный, потому что бедняга устал; а если, когда она войдёт в дом, ей случится обнаружить что-то необычное, неестественное или ужасное, тогда, понятно, увиденное потрясёт её и она обезумеет от горя и ужаса. Но ведь она не знает, что её ждёт что-то ужасное. Она просто возвращается домой с овощами. Сегодня четверг, и миссис Патрик Мэлони идёт домой с овощами, чтобы приготовить мужу ужин.
Вот так себя и веди, говорила она себе. Делай всё правильно и веди себя естественно. Делай всё так, чтобы это выглядело естественно, и тогда совсем не нужно будет играть.
Поэтому, войдя на кухню через заднюю дверь, она что-то напевала себе под нос и улыбалась.
— Патрик! — позвала она. — Как ты там, дорогой? Она положила пакет на стол и прошла в гостиную; и, увидев его лежащим на полу, скорчившимся, с вывернутой рукой, которую он придавил всем телом, она действительно испытала потрясение. Любовь к нему всколыхнулась в ней, она подбежала к нему, упала на колени и разрыдалась. Это нетрудно было сделать. Игры не понадобилось.
Спустя несколько минут она поднялась и подошла к телефону. Она помнила наизусть номер телефона полицейского участка и, когда ей ответили, крикнула о трубку:
— Быстрее! Приезжайте быстрее! Патрик мёртв!
— Кто это говорит?
— Миссис Мэлони. Миссис Патрик Мэлони.
— Вы хотите сказать, что Патрик Мэлони мёртв?
— Мне кажется, да, — говорила она сквозь рыдания. — Он лежит на полу, и мне кажется, он мёртв.
— Сейчас будем, — ответили ей.
Машина приехала очень быстро, и когда она открыла дверь, вошли двое полицейских. Она знала их обоих- она знала почти всех на этом участке — и, истерически рыдая, упала в объятия Джека Нунана. Он бережно усадил её на стул и подошёл к другому полицейскому по имени О'Молли, склонившемуся над распростёртым телом.
— Он мёртв? — сквозь слёзы проговорила она.
— Боюсь, что да. Что здесь произошло? Она сбивчиво рассказала ему о том, как вышла в бакалейную лавку, а когда вернулась, нашла его лежащим на полу. Пока она говорила, плакала и снова говорила, Нунан обнаружил на голове умершего сгусток запёкшейся крови. Он показал рану О'Молли, который немедленно поднялся и торопливо направился к телефону.
Скоро в дом стали приходить другие люди. Первым явился врач, за ним прибыли двое полицейских, одного из которых она знала по имени. Позднее пришёл полицейский фотограф и сделал снимки, а за ним — ещё какой-то человек, специалист по отпечаткам пальцев. Полицейские, собравшиеся возле трупа, вполголоса переговаривались, а сыщики тем временем задавали ей массу вопросов. Но, обращаясь к пей, они были неизменно предупредительны. Она снова всё рассказала, на этот раз с самого начала, когда Патрик пришёл и она сидела за шитьём, а он так устал, что не хотел никуда идти ужинать. Она сказала и о том, как поставила мясо — «оно и сейчас там готовится» — и как сбегала к бакалейщику за овощами, а когда вернулась, он лежал на полу.
— К какому бакалейщику? — спросил один из сыщиков.
Она сказала ему, и он обернулся и что-то прошептал другому сыщику, который тотчас же вышел на улицу.
Через пятнадцать минут он возвратился с исписанным листком, и снова послышался шёпот, и сквозь рыдания она слышала некоторые из произносимых вполголоса фраз: «… вела себя нормально… была весела… хотела приготовить для него хороший ужин… горошек… творожный пудинг… невозможно, чтобы она…»
Спустя какое-то время фотограф с врачом удалились и явились два других человека и унесли труп на носилках. Потом ушёл специалист по отпечаткам пальцев. Остались два сыщика и ещё двое полицейских. Они вели себя исключительно деликатно, а Джек Нунан спросил, не лучше ли ей уехать куда-нибудь, к сестре например, или же она могла бы переночевать у его жены, которая приглядит за ней.
Нет, сказала она. Она чувствует, что не в силах даже сдвинуться с места. Они очень будут возражать, если она просто посидит, покуда не придёт в себя? Ей действительно сейчас не очень-то хорошо.
Тогда не лучше ли ей лечь в постель, спросил Джек Нунан.
Нет, ответила она, она бы предпочла просто посидеть на стуле. Быть может, чуть позднее, когда она почувствует себя лучше, она сможет найти в себе силы, чтобы сдвинуться с места.
И они оставили её в покое и принялись осматривать дом. Время от времени кто-то из сыщиков задавал ей какие-нибудь вопросы. Проходя мимо неё, Джек Нунан всякий раз ласково обращался к ней. Её муж, говорил он, был убит ударом по затылку, нанесённым тяжёлым тупым предметом, почти с уверенностью можно сказать — металлическим. Теперь они ищут оружие. Возможно, убийца унёс его с собой, но он мог и выбросить его или спрятать где-нибудь в доме.
— Обычное дело, — сказал он. — Найди оружие и считай, что ты нашёл убийцу.
Потом к ней подошёл один из сыщиков и сел рядом. Может, в доме есть что-то такое, спросил он, что могло быть использовано в качестве оружия? Не могла бы она посмотреть: не пропало ли что, например большой гаечный ключ или тяжёлая металлическая ваза?
