— Рокировка, а не лакировка, — поддержала я его, — шах — не титул, а угроза мата, а сам мат — не ругательство, а полный бенц. Так чем же новые шахматы отличаются от старых?
— Временем, Оленька, — вздохнул Сергей Иванович, — только временем. В современные шахматы играют быстрее, чем в привычные наши. И куда торопиться? Все там будем! Эндшпиля никто не минует.
— Оптимистично звучит! — одобрительно кивнула я. — Прямо жить сразу захотелось. Так, значит, никто не минует?
Я повернулась к окну и подумала, чем бы мне еще заняться. Разговор с Сергеем Ивановичем побудил меня сделать вывод, что его лучше сейчас не трогать и не советоваться с ним о будущих публикациях и рейдах по злачным местам. Похоже, он сам себе проигрывает в современные шахматы, и это его огорчает. Нашел, кстати, чем огорчаться! Вот если бы он Маринке проиграл или Ромке, тогда было бы все понятно, а себе проигрывать не стыдно, можно сказать даже, почетно!
Я молча постояла у окна и направилась к себе в кабинет.
Через несколько минут, осторожно постучав в дверь, чего никогда не делала Маринка, ко мне зашел Ромка.
— Кофе принес, о недостойный последователь нашей Марины? — спросила я.
Ромка, научившись варить кофе так, будто с рождения только этим и занимался, вел себя на порядок скромнее и незаметнее. В этом смысле он мне нравился больше Марины, что я и не скрывала.
Однако Ромка на этот раз был без подноса. Он мялся около двери и что-то порывался сказать, но, так как сделать это почему-то не решался, следовательно, сделала я вывод, проблема касалась его лично.
Осознав это, я с недоумением взглянула на парня. Подозревать, что Ромка решился объясниться мне в любви, было вообще-то глуповато, но, честное слово, кроме этого, других объяснений я придумать в первые секунды не могла.
— Что-то случилось? — спросила я, на всякий случай отклоняясь так хитро, чтобы между нами оказался монитор моего компьютера. Классное ощущение, между прочим. Сидишь словно за пулеметом. Вот — ты, а там — весь остальной мир, и я его излучением, излучением…
Вспомнив про излучение, я кашлянула и махнула Ромке рукой:
— Ну, ты определяйся давай — или туда или сюда.
Ромка потоптался и, набравшись таким способом героизма, проговорил:
— Ольга Юрьевна, а можно я вас о чем-то попрошу?
— Попросить-то можно, — весело ответила я, — а вот получить, пока не знаю. Что у тебя случилось? — повторила я и обнадежила Ромку:
— Подходи сюда, я не кусаюсь. Сегодня магнитная буря, и я не в форме.
Ромка подошел к моему столу, зачем-то воровато оглянулся на дверь, чем уже возбудил мое любопытство, и, наклонившись ко мне, быстрым шепотом проговорил:
— Один мой знакомый хотел бы с вами переговорить, Ольга Юрьевна.
— Один твой знакомый? — переспросила я. — Ты не шепчи и садись на стул: К чему такие детективные замашки?
Ромка сел, а я спросила:
— Одноклассник твой, что ли? Или кто? И что ему нужно? — задавая кучу вопросов, я самым бессовестным образом выигрывала время, пытаясь сообразить, что же понадобилось Ромке или, точнее говоря, его знакомому. Я как-то давно уже не задумывалась, а есть ли у него хоть какие-то знакомые, кроме нас, работающих в редакции.
Я почесала кончик носа и резонно решила, что: раз он говорит о них, значит, знакомые точно есть.
— Ну так о чем идет речь? — подтолкнула я Ромку к изложению проблемы, даже приблизительно не предполагая, о чем может идти речь. Может быть, он хочет кого-то порекомендовать нам вторым курьером? Однако, как я понимаю, у нас и один курьер, он сам то есть, не переламывается от работы.
Ромка кашлянул для храбрости и начал коряво, волнуясь и краснея, излагать.
— Он уже взрослый, Ольга Юрьевна, — сказал Ромка, и я с удовольствием отметила это слово.
«взрослый»! Понятно, кем себя считает сам Ромка, и правильно, между прочим, его-то самого к взрослым можно будет отнести только через несколько лет, если поумнеет, конечно.
— Где же ты с ним познакомился, если он такой взрослый? — поощрительно улыбаясь, спросила я.
— Его брат учился вместе со мною, так что я его давно знаю. — Ромка жестоко почесал себе шею, добавив тише и доверительнее:
— Только у него биография не совсем того… чистая.
— Это как же понимать? Чем он ее запачкал? — начала заинтересовываться я разговором.
Если раньше ничего, кроме ерундовой просьбы, я не ожидала, то, как мне подсказывало чутье журналиста, сейчас передо мною замаячило что-то вроде малюсенькой статеечки на половину подвальчика.
— Ромка! Не тяни, рассказывай, рассказывай! — поторопила я нашего сына полка.
— Понимаете, Ольга Юрьевна, — решился Ромка, но на всякий случай опустил взгляд, — он, ну то есть брат моего одноклассника, когда-то получил три года за вооруженное ограбление и отсидел, значит.
— Три года за вооруженное ограбление? — повторила я, понимая, что предчувствие меня не обмануло и статейка точно выгорит, только надо будет ее еще высидеть, ну да за этим дело не станет. — Немного же он награбил, этот твой взрослый знакомый, если так мало дали!
Я закурила и, видя, что Ромка снова засмущался, спросила:
— Так что же от меня хочет твой налетчик? Еще кого-нибудь ограбить? Меня, что ли? Так с меня брать нечего.
— Зачем вы так, Ольга Юрьевна? — явно оскорбился Ромка за своего знакомого, и я, поняв, что перегнула с ненавязчивым юмором, поспешила на попятный. — Извини, Рома, но ты говоришь такие необычные вещи… Так что же от меня требуется?
Он к нам на работу хочет устроиться?
— Понимаете, Ольга Юрьевна, он хочет с вами поговорить! — выпалил Ромка.
— Прекрасно, — сказала я, все еще ничего не понимая, — пусть приходит. Он, надеюсь, отсидел только три года не потому, что убежал и сейчас находится в розыске?
— Нет, нет, он попал под амнистию, — покраснев от волнения, сказал Ромка, — но, понимаете, сам он прийти не может. Я сейчас вам все объясню, то есть как он мне объяснил, а я ему верю. Его в последнее время стали зажимать менты, ну, то есть органы…
— Поняла, — кивнула я.
— Из-за этих налетов, — пояснил Ромка, — кассы брали, а потом охранника убили, ну вы знаете. А он по похожему делу проходил, и теперь его постоянно вызывают и проверяют, берут показания.
— Ну-ну, — я начала подозревать, что неизвестный мне бывший грабитель решил обратиться к свободной прессе за защитой своих прав и достоинств. Мысль эта меня и заинтересовала немного, и чуть рассмешила.
— Ну вот, — продолжил Ромка, — а вчера вечером он пришел ко мне и по секрету сказал, чтобы я вам передал, что он может кое-что рассказать про эти дела. Ну, про ограбления, значит.
— Его работа? — прямо спросила я. — Колись, время пришло!
— Нет, не его! — твердо заявил Ромка и взглянул мне в глаза.
— А ты откуда знаешь? — я положила сигарету в пепельницу и сама наклонилась вперед, решив раскрутить Ромку на весь максимум информации, какой только будет возможен. Дело уже попахивало не статейкой, а полным подвалом, да еще, возможно, и с продолжением.
— Он сам так говорит, — Ромка недоуменно посмотрел на меня, словно удивляясь моей непонятливости, — мы же с ним знакомы., мы знакомы…
Ото! Десять лет! Вот сколько!
— Довод сильный, — чуть ли не восхитилась я, — но давай-ка поподробней, а? Мне надоело тебя подгонять.
— Ну получается так, Ольга Юрьевна, — начал Ромка, торопясь и сбиваясь, но все же стараясь говорить как можно подробнее. — Вчера пришел ко мне этот одноклассник Алешка и, позвал к себе, сказал, что по очень важному делу. Я собрался и пошел. А дома у него его брат. Его зовут Константин.
Он стал спрашивать про нашу газету, он много ее номеров прочитал. Ну а потом рассказал, как его, значит, стали таскать по ментовкам, ну то есть…
— Да поняла я уже все, поняла давно, ты давай к сути переходи! — прикрикнула я. — А то ты никогда так и не закончишь!
— А все! — сказал Ромка и вытаращил на меня свои честные глаза.
— Да ты же ничего еще не сказал! — возмутилась я. — Все, что я слышала, было преамбулой, давай наконец амбулу, где она?!
— Константин сказал, что ему известно, кто все это делает, но в милицию он обращаться не хочет, потому что.., ну потому что не верит им. А вам он скажет, потому что верит…
— Мне лично? — улыбнулась я.
— Газете, — поправил меня Ромка. — Он думает, что если в газете напишут про другую какую-то версию, то менты просто обязаны будут начать ее расследовать.
— Не факт, — сказала я, — а вот то, что на нас наедут и начнут трясти, как кого не скажу, это факт, а даже не предположение.
Ромка замолчал, глядя на меня, замолчала и я, постукивая пальцами по столешнице.
Ромкин рассказ заинтересовал меня и озадачил, в чем признаюсь без сожаления. Предположение, что можно будет самостоятельно раскрыть ряд преступлений, совершающихся в городе, было слишком аппетитным, чтобы оказаться реальным, но чем черт не шутит…
