– Что?! – я аж подскочила на кровати.
– Да-да, точно тебе говорю! Он так смотрит… Ненавидит он меня!
– Господи, да с чего ты взяла? – не могла я понять. – Наташа, для чего ему тебя убивать?
– Чтоб я им с мамашей не мешала! – плаксивым голосом проговорила та и, взяв со стола маленький кружевной платочек, принялась утирать слезы.
Я подсела ближе и стала ее успокаивать.
– Наташенька, мне кажется, у тебя просто расшалились нервы и разыгралось воображение. Ты все преувеличиваешь. Ничего страшного не происходит. Ведь никаких реальных фактов у тебя нет?
– А вот и есть! – торжествующе закричала Наташка. – Я точно знаю!
– Неужели? И что же это?
– Каждый вечер перед сном я слышу голос, который говорит мне, что меня скоро убьют!
– Чей голос? – не поверила я.
– Отчима, чей же еще!
– Господи! Но как такое может быть?
– Не знаю. Думаю, что он мне нарочно это внушает, пугает меня!
Честно признаться, я подумала, что у Наташки за это время капитально поехала крыша. Это надо же – голоса чудятся! Нет, с ней срочно нужно проводить сеанс, лезть в подсознание, возможно, придется применять гипноз… И заняться этим нужно как можно скорее!
– Наташа! – решительно произнесла я. – Мне нужно будет провести с тобой сеанс!
– Да, Оленька, я и сама хотела тебя об этом попросить. А то уже нервы ни к черту. Только… – она схватила меня за рукав. – Ты же не думаешь, что я сумасшедшая?
– Ну что ты, конечно, нет! – признаков явного психоза я и в самом деле не видела. Просто нужно разобраться.
– Мы обязательно займемся с тобой этим прямо сегодня, хорошо? – предложила я.
– Да, да…
– А ты не пробовала сама себя успокаивать, контролировать? Все-таки тоже училась…
– Ах, да я уже ничего и не помню! Ты же помнишь, с каким напряжением я училась, сколько мук мне пришлось выдержать? Даже вспоминать не могу!
Наташа приложила руку ко лбу и тихо простонала.
– Перестань! – испугавшись за нее, сразу сказала я и погладила ее по руке. – Не нужно волноваться. Давай лучше погуляем?
– Ах, что ты! Я так устала сегодня. Я, пожалуй, прилягу.
– Ну приляг, – согласилась я.
Наташа, вздыхая, принялась раздеваться. Постель ее была разобрана.
– Оля, – уже лежа под теплым одеялом, проговорила Наташка. – Твоя комната внизу, мама тебе покажет.
– Хорошо, Наташ, – я пожала плечами и спустилась вниз, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Светлана Дмитриевна сидела на веранде с журналом в руках.
– Оленька, – улыбнулась она, увидев меня, и отложила журнал. – Садись. А Наташа где? Спать легла?
– Да, она что-то плохо себя почувствовала, – ответила я.
– Угу, – понимающе отозвалась Светлана Дмитриевна и что-то тихо пробормотала.
Повисла какая-то напряженная тишина. Я видела, что что-то не так в отношениях между членами этой семьи. Мать и дочь явно недовольны друг другом, только Наташка не скрывает этого – по крайней мере, передо мной, – а Светлана Дмитриевна держит свои чувства при себе.
Я не стала пока ничего спрашивать – захочет, сама расскажет, – и мы стали пить чай.
Мирно болтая о том о сем, мы увлеклись спокойной беседой, как вдруг я заметила, что через высокий забор перекинулась чья-то нога, а следом за ней и вторая. После этого раздался крик, и с забора во двор свалился какой-то парень, одетый в потрепанные джинсы и белую футболку. В руке у парня был букет, который он, не удержавшись, выронил. Крупные белые цветы рассыпались по дорожке.
Парень, видимо, здорово ушиб колено, потому что сидел на земле, согнувшись, подтянув ногу к груди и сдавленно стонал. В это время из своей конуры появился Рекс и медленно двинулся парню навстречу. Парень увидел собаку и замер…
Рекс приближался.
Парень дернулся и вскочил на ноги, и в это мгновение Рекс бросился вперед.
Дико заорав, парень рванул в сторону и помчался прямо по грядкам, собака за ним. Парень летел, не разбирая дороги и не переставая вопить. Летел прямо к деревянному туалету, стоявшему в углу двора. Парень бежал очень быстро и при этом хромал на правую ногу. Это было настолько непередаваемое зрелище, что я невольно пожалела о том, что у меня нет с собой видеокамеры – запечатлеть столь восхитительный момент. Собственно, у меня вообще не было видеокамеры – ни с собой, ни вообще…
Парень тем временем уже почти добежал до туалета, когда острые клыки Рекса впились в его штанину. Парень взвыл и резко рванул дверь туалета на себя. В мгновение ока он скрылся за ней и заперся изнутри. Рекс заходился отчаянным лаем, прыгая возле туалета и разрывая зубами бедный клочок штанины.
Все это время мы со Светланой Дмитриевной сидели, раскрыв рот, и не могли вымолвить ни слова, а тут, не сговариваясь, вскочили с места и кинулись к туалету.
– Рекс, фу, фу, Рекс, на место! – кричала на бегу Светлана Дмитриевна, стараясь унять разошедшуюся собаку. Она подбежала к Рексу и схватила его за ошейник, пытаясь оттащить от двери.
Рекс постепенно успокаивался, хотя стоило ему это больших трудов.
Парень мелко дрожал в своем жалком убежище…
– Эй! – я осторожно постучала в дверь. – Простите, вы там живы?
– Жив… – раздался глухой голос, удивительно мне знакомый.
– Так выходите!
– Не могу…
– Почему? – удивилась я.
– У меня тут это… дела появились.
– А-а-а, – протянула я. – Со страху, видимо…
Мы со Светланой Дмитриевной переглянулись и чуть не прыснули от смеха.
– Ладно, заканчивайте свои дела и выходите. Не бойтесь, он вас не тронет.
Через некоторое время дверь слегка приоткрылась, и в нее просунулась черноволосая голова Дрюни Мурашова, моего давнего приятеля. Вот уж кого я ожидала увидеть меньше всего!
– Дрюня! – я чуть не села на землю от неожиданности. – Ты как сюда попал?
– Да я это… Того… Лелька, а ты чего здесь делаешь?
– Да я-то в гости приехала, а вот ты чего?
– Я… Сейчас, короче, объясню, – в Дрюниных глазах висела тревога.
– Не бойся, выходи, – смеясь, сказала я. – Рекс уже у себя в конуре. Он вообще-то смирный, просто не любит резких движений.
Опасливо озираясь, Дрюня потихоньку начал выползать из туалета. Я провела его к столику на веранде.
Светлана Дмитриевна уже разливала по чашкам чай. Дрюне она придвинула самую большую.
Дрюня шел, придерживая одной рукой выдранный клок сзади. Рекс постарался на славу – обнажил самое пикантное Дрюнино место.
– Садитесь, – пригласила Светлана Дмитриевна. – Берите варенье, печенье, тут вот пирог есть – я вчера пекла…
У Дрюни после пережитого стресса резко разыгрался аппетит. Он налег и на варенье, и на печенье, и на пирог, за обе щеки уплетая и первое, и второе, и третье.
Светлана Дмитриевна, поняв, что мы знакомы и я даже Дрюне симпатизирую, и заключив из этого, что Дрюня не вор, не киллер и не бандит, а просто придурок, не стала выяснять, почему он проник к ней во двор столь нетрадиционным способом.
А мне страсть как хотелось разузнать это поскорее. Поэтому, когда Дрюня попросил налить ему третью чашку, я не выдержала и решительно отодвинула чайник подальше.
– Потом допьешь, – заявила я. – Лучше расскажи, как тебя угораздило с забора свалиться.
– Я, это, понимаешь, Лелька… – с трудом двигая набитым ртом, сбивчиво принялся объяснять Дрюня. – Я, понимаешь… Деньги у меня кончились…
– Что? – не поверила я своим ушам.
Нет, я не в то не поверила, что у Дрюни кончились деньги – в это как раз поверить совсем не сложно, труднее представить, что они у него вообще были, – я испугалась, что Дрюня сейчас скажет, что лез для того, чтобы их позаимствовать. А это было на него не похоже.
Я знаю Дрюню очень давно – столько, что и представить страшно. Сразу кажешься себе еще старше. Дрюня был братом нашей с Полиной подруги Наташи – не той, к которой я приехала в Зоналку, а другой, подруги детства.
Сколько я знала Наташку, столько и Дрюню. Это был высокий, худощавый, темноволосый парень тридцати четырех лет, симпатичный и чертовски обаятельный. Он был награжден от природы огромным актерским талантом – и пел, и на гармошке играл, и спародировать мог кого угодно.
Вообще, Дрюня очень компанейский парень. И мне частенько доводилось проводить с ним вечера за бутылочкой коньячку, водки или на худой конец какой-нибудь «Анапы». Но последнее – только в самых крайних случаях.
И можно было бы назвать Дрюню идеальным парнем, если бы не…
Если бы не несколько недостатков, без которых, как известно, невозможно представить ни одного человека.
Мне, если честно, эти недостатки не казались такими уж крупными и не очень мешали общаться с Дрюней, а вот близким людям…
Ну, во-первых, Дрюня как-то не очень любил работать. За все время, что я его знаю, он устраивался на официальную работу пару-тройку раз, но нигде не задерживался дольше месяца. И в конце концов решил завязать с этим грязным делом.
