– Никита, будь осторожен! – послышался над моим ухом женский крик.
Широкоплечий парень повернулся, улыбнувшись, и ободряюще махнул девушке рукой.
Я повернула голову и посмотрела на нее.
Голубоглазая блондинка в белом платье с фатой стояла рядом и с тревогой наблюдала за беседой широкоплечего и белобрысого.
Наконец, они, по-моему, все разрулили, широкоплечий парень остановил машину, что-то сказал водителю и протянул тому деньги.
После этого он взял осоловевшего белобрысого, быстро подвел его к машине и усадил внутрь. Машина умчалась, увозя главный источник беспокойства.
Невеста облегченно вздохнула и пошла навстречу широкоплечему. Тот, улыбнувшись, поцеловал ее в щечку и, обняв за талию, повел к гостям.
Дрюня утирал кровь синеньким платочком, который ему дала полная, пожилая сердобольная женщина. Как впоследствии выяснилось, сестра матери невесты.
Парень подошел к Дрюне и с улыбкой положил руку ему на плечо.
– Как ты? – спросил он.
– Н-нормально, – с трудом ворочая языком, процедил Дрюня.
– Это он за мальчиков заступился! – прокричала вдруг сестра матери невесты. – Он Вадьке-придурку морду набил! И девушка с ним! Смотрите, как ей досталось!
Все взгляды сразу же обратились на меня. Вид у меня был не очень, конечно: очки разбиты, юбка разорвана чуть ли не до талии, у блузки оторвана самая главная пуговица…
– Бедняжка, досталось ни за что ни про что! – послышались голоса из толпы. – Надо ж ей умыться хотя бы.
– Пойдемте с нами, – предложил широкоплечий парень, как я теперь понимала, жених. – Умоетесь, посидите с нами… У нас сегодня праздник, – с улыбкой добавил он, обнимая свою невесту и глядя на нее с обожанием. Что-то в лице этой девушки показалось мне смутно знакомым…
Дрюню не нужно было уговаривать. Он взял меня под руку, как истинный джентльмен, и бережно повел внутрь.
Нас там сразу разделили и повели умываться: Дрюню в мужскую комнату, меня в женскую.
– Ох, вам же юбку нужно зашить! – всплеснула руками сестра матери невесты. – Снимайте, я все сделаю.
Снимать юбку я отказалась наотрез, и зашивала ее сама прямо на себе, крепко прикусив язык, «чтобы не зашить память», как выразилась все та же сестра матери невесты.
Очки, конечно, пришлось снять. Теперь еще и стекла вставлять новые!
Юбка была приведена в какой-никакой порядок, я умылась и пошла в зал с гостями.
Сильно болел локоть – именно им я шарахнулась о стену.
Дрюня уже сидел за столом, окруженный женщинами, и угощался водочкой и бутербродиками с красной икрой. Женщины наперебой предлагали Дрюне различные закуски, а он, обнимая сразу двоих за талии, рассказывал, каким героем проявил себя.
Определенно Дрюня стал самым дорогим гостем на этой свадьбе.
«И что они находят в этом Мурашове?» – почувствовав укол ревности, подумала я и тут же одернула себя. Не хватало еще ревновать Дрюню!
– … А я ему – р-раз с левой! – долетел до меня обрывок хвастливого высказывания Мурашова.
Женщины ахнули и еще сильнее прильнули к Дрюне. Я поморщилась.
В это время кто-то подошел ко мне сзади и легонько сжал мое плечо.
Я обернулась. Передо мной стояла невеста и улыбалась.
– Ты меня не помнишь? – спросила она немного смущенно.
– Э-э-э… – замялась я, проклиная свою дырявую память.
– Я Вероника, – пришла она мне на помощь. – Вероника Суханова, помнишь? Я училась на два курса моложе тебя в университете…
– Ах ну да, конечно же! – спохватилась я, крепко пожимая ее мягкие руки. – Теперь вспомнила!
– Конечно, мы совершенно не помним тех, кто был моложе нас, и отлично помним старшекурсников… – с легкой грустинкой проговорила Вероника.
И она была права. Я помнила Веронику в лицо, но не более того. Мы даже никогда не здоровались с ней в университете. Помню только, мелькала такая милая девочка, с очень мягкими и нежными чертами лица, с большими голубыми глазами, похожая на Мальвину. Мне она казалась чересчур правильной и немного глуповатой, честно говоря. Она даже с мальчишками не встречалась – все время с подружками ходила. Этакая скромница была.
«Наверное, у нее и не было никого, кроме этого парня,» – подумала я о ее женихе, который тут же вырос за спиной своей невесты. Хотя теперь уже жены.
Он улыбался ослепительной улыбкой, обнимая свою ненаглядную и чмокая в щечку.
– Ну как? – спросил он. – Я вижу, вы уже познакомились?
– Никита, это Оля Снегирева, мы с ней вместе в университете учились. Или ты теперь не Снегирева? – спросила она у меня.
– Снегирева, Снегирева, – со вздохом сказала я. – Мы с сестрой после развода оставили девичьи фамилии.
– Вы обе развелись? – она вздохнула и кинула быстрый взгляд на своего Никиту. Взгляд этот таил уверенность, что уж они-то не разведутся никогда.
– Да…
– Ох, конечно, я же помню, у тебя была сестра, близняшка, да? Я помню, она за тобой иногда на «Жигулях» приезжала, мы еще все завидовали. Ее еще звали… Полина, кажется, правильно?
– Правильно, – с улыбкой ответила я. – У нее теперь «Ниссан».
– Ох, какая молодец! – восхищенно проговорила Вероника. – Ну, по ней всегда чувствовалось, что она такая… неординарная женщина. Целеустремленная, независимая.
– Да, – подтвердила я.
Полина и в самом деле такая. А я вот нет. Как говорит моя сестра, я совершенно неприспособлена к жизни. Ну, это она преувеличивает, конечно, но доля истины в ее словах есть, признаю.
– Какая умница, без мужа живет, сама машину купила! – продолжала верещать Вероника.
– Ну, милая моя, если тебе не подходит джип «Гранд-Чероки», мы вполне можем поменять его на «Ниссан», – со снисходительной улыбкой произнес ее муж.
– Ну что ты, дорогой, что ты! – проворковала она, повисая у него на шее. – Ты у меня такой замечательный! И джип меня очень даже устраивает. Ох, какая же я счастливая! – вскричала она, глядя на мужа влюбленным взглядом.
– Оля, пойдемте к столу! – подавая мне вторую руку, пригласил Никита.
Я с удовольствием последовала за ними. На этом дне рождения я даже поесть толком не смогла. А выпить тем более. А хотелось уже – вон Мурашов какими темпами обороты набирает, а я все торчу, как неприкаянная!
Я наворачивала всевозможные яства, которыми был уставлен стол – жених-то у Вероники из богатеньких! – и запивала это все великолепным мартини «Бьянко».
Рядом со мной сидела высокая, очень коротко стриженная рыжеволосая девушка. Она была свидетельницей. А тот щупленький, что вылетел на улицу с белобрысым, оказался свидетелем. Меня немного забавляла эта ситуация – свидетельница была выше его где-то на полголовы.
Это была очень яркая девушка, веселая и общительная. Она часто вставала с места, сыпала шутками и прибаутками и практически полностью заменяла тамаду – худощавую женщину в возрасте, с невыразительным лицом. Та просто меркла на фоне разудалой свидетельницы.
Вскоре свидетельница объявила танцы. Многие повскакали с мест и пустились в пляс под вполне приличную музыку. Другие продолжали жевать.
Мне танцевать не хотелось совершенно – это Полина любительница, а мне бы лучше посидеть, музыку послушать…
– Лелька… – услышала я восхищенный шепот, и чей-то острый локоть толкнул меня в бок. – Ты только глянь…
Обернувшись, я увидела Дрюню Мурашова, обалдевше глазеющего на рыжую свидетельницу, и поморщилась.
– Чего тебе там не сиделось-то? – спросила я его, потирая ушибленный бок. – И полегче, пожалуйста! У меня и так из-за тебя все тело в синяках.
– Леля! – укоризненно произнес Дрюня. – Зачем клевещешь? У нас и не было ничего…
– Да я не о том! – с досадой отмахнулась я от него. – На кого глазеешь-то?
– Ты посмотри, какая девушка! – горячо зашептал мне Дрюня на ухо. – Красавица!
– Не про твою честь! – усмехнулась я. – Наверняка у нее кавалер есть. Смотри, а то свернет тебе свидетель шею-то!
– Этот хлюпик? – презрительно проговорил Дрюня. – Не боись! Ща мы все выясним!
Дрюня взял со стола бутылку шампанского и стал пробираться через танцующую толпу к свидетельнице.
Девушка двигалась великолепно, с настоящей грацией. В ней было столько огня и страсти, что даже я невольно залюбовалась.
Дрюня подошел и начал дрыгаться рядом с ней. Вообще-то он танцевал тоже очень хорошо – Дрюня вообще от природы очень талантливый, можно сказать, самородок. Ему бы еще голову трезвую…
Вдвоем они изобразили целое зрелище, так, что даже все остальные расступились и смотрели на них с интересом и даже завистью. Но свидетельница только посмеивалась, глядя, как Дрюня извивается перед ней.
Танец кончился. Дрюня схватил свидетельницу за руку, украшенную браслетами, и жадно припал к ней губами.
