– Да, это так, – ответил Латур.
Он записал Хенни и повел его по коридору к камере для черных, где снял с него наручники.
Хенни пытался позолотить ему лапу, и это не прошло. Молодой негр не сердился на него. Арест входил в риск его ремесла. К тому же, его проступок не подходил под федеральное обвинение. Самое худшее, что могло его ожидать, это провести несколько месяцев в этой дыре, Анголе. А потом, существовали адвокаты.
– А что вы бы сказали, если бы я попросил у вас одну-две сигареты, капитан? – спросил он.
Латур отдал ему почти полную пачку и вернулся на пост, чтобы помыться. Редкие седые волосы стали просматриваться в его шевелюре. Резче обозначились морщины. Он подумал, что это нелепо, что человек не должен губить свою жизнь из-за таких пустяков. Ну кто же мог знать, что его поместье окажется одним из тех немногих в Френч Байу, в котором не оказалось нефти. Все мечты его разбились, когда он узнал, что в двух скважинах ничего не обнаружено.
Оставив открытой железную дверь, ведущую из конторы к камерам, для лучшего проветривания, он вернулся в кабинет шерифа. Фляга переменила место и Мулен вытирал губы обшлагом рукава.
– Как это случилось, что ты зацапал Хенни? – спросил он.
– У меня был мандат на его арест.
– И у него не было фрика?
– Он предложил мне сто долларов, чтобы я закрыл глаза.
Латур начал расстегивать пояс, потом раздумал.
Первый помощник, толстый краснолицый человек, лет шестидесяти, немного удивился.
– Вот как, ты окончил дежурство, а остаешься вооруженным?
– В меня снова стреляли, – пояснил ему Латур. – Из зарослей тростника, на плантации Лакоста.
– Это риск нашей профессии, – сказал он. – Я был бы очень рад получить доллар за каждый выстрел в меня.
– Но в последнее время с тобой этого не случалось.
– Ну, нет. Не в последнее время, – признался Мулен. Он взял флягу, чтобы отхлебнуть из нее и вместо салфетки использовал тыльную сторону руки.
– Послушай, я могу тебе кое-что сказать, Энди?
– Почему бы и нет?
– Действуй немного полегче. Для нашего всеобщего блага. Старик и я, мы оба тебя очень любим. Мы трое – старые товарищи и все трое родились во Френч Байу. – Помощник шерифа был лишен чего угодно, только не практичности... – Если ты позволишь себя спустить, это будет ужасно и вынудит всех нас действовать очень серьезно. А пока во Френч Байу не кончится кризис, пока женские общества и пастор не овладеют им, я хочу иметь возможность сам решать, когда меня пора хоронить. Ты понял?
– Ты не мог бы пояснить лучше? – ответил Латур. Он подошел к двери кабинета и надел большую фетровую шляпу, которая составляла часть формы помощников шерифа. – Но в настоящий момент, если тебя это интересует, я хочу сказать тебе, что нашел дохлую крысу и две дохлые змеи в баке, в котором Хенни хранил алкоголь. И они сдохли уже давно.
Мулен в этот момент продолжал тянуть из фляги. Латур ожидал увидеть, как Мулен выплюнет выпитое виски в плевательницу, которая стояла у его ног, но Мулен проглотил виски.
– Я проглотил немало крыс за свою жизнь. Я, может быть, даже спал вместе с такими бестиями. Но я хочу сказать тебе одну хорошую вещь, Энди.
– Какую?
– Нет ничего удивительного в том, что люди стреляют в тебя. Продолжай таким же образом, и у тебя скоро не будет совсем товарищей в нашем секторе.
– Я лишь делаю свое дело.
– Не совсем... Это как раз я и хочу сказать.
Пройдя через холл и веранду, Латур спустился по лестнице тюрьмы. Ночь была теплой и какой-то темной, как расслабленная женщина, отдыхающая в объятиях своего любовника.
Латур пытался успокоиться, но это ему плохо удавалось. Он чувствовал себя сбившимся с пути, как будто он пересекал незнакомые джунгли, населенные знакомыми лицами, которые были почему-то ему совсем чужими, и потерял способность правильно оценивать события. «Действуй немного полегче».
Велич и Том Мулен, оба брали взятки. И также поступало большинство их помощников, его коллег. Никакой город не мог бы существовать вдалеке от закона без того, чтобы не тратились бы деньги, большие деньги. Латур подумал, не глупо ли с его стороны отказываться от денег, которые ему предлагали, пока это было еще не поздно изменить. Ему нужно было только протянуть руку. Но при этом ему фактически ничего не давало получение лишней сотни долларов за то, чтобы он закрыл глаза на действия незаконной торговлей спиртным: его жизнь с Ольгой не стала бы слаще, если бы он стал снисходительно относится к пьяницам... Существовали вещи, которые настоящий мужчина не должен был делать.
Латур посмотрел на свои часы. Было восемь часов и было слишком поздно, чтобы возвращаться домой обедать. Но это было неважно. Вот уже два года, как Ольга перестала беспокоиться о том, в котором часу он возвращается домой.
Латур вздохнул. И к тому же, существовал еще Георг!
Поставив свою машину, Латур пешком прошел по улице Лафит к Джо Банко. Когда он шагал, ему еще больше казалось, что он проходит через человеческие джунгли. На улице царил полный разгул. Каждая вторая дверь отворялась в бар, или кафе, или в ночную коробку, откуда доносились завывания саксофонов и шум ударных инструментов. Работающие в кабаках и публичных домах женщины открыто ловили своих клиентов. Маленькие курочки, с их загорелыми плечами, блестящей от переливающихся неоновых огней грудью, с вихляющими бедрами, они сновали среди толпы как хищные звери, добывающие себе добычу.
Латуру хотелось бы знать, сколько денег отложили себе на черный день шериф Велич, Том Мулен и Джек Пренгл за четыре года, в течение которых они закрывали глаза на всевозможные бесчинства, творящиеся во Френч Байу. Как им удавалось продолжать это так долго? Все трое, особенно Велич и Мулен, должны были быть богатыми. Его губы искривились в горькой усмешке. Без сомнения, настолько богаты, насколько, по расчетам Ольги, должен стать богат и он сам.
Двое пьяных, один – рабочий нефтяной компании, другой – морской рыбак, с которым Латур учился в школе, добродушно перебранивались перед кафе Джо Банко. Латур разъединил их, и рыбак, по имени Виллер, плохо воспринял это и решил подраться с ним. Он сильно толкнул его, спихнул с тротуара и хотел прижать к стоящей там машине.
Виллер был пьян, но силен и в отличной форме, и Латуру ничего другого не оставалось, как выдать ему хороший свинг правой рукой прямо в грудь, потом короткой левой в подбородок. Но рыбак, в восторге, что у него появился новый противник, ответил ударом на удар.
Толпа, привычная к подобным зрелищам, расступилась очень быстро, и Латур почувствовал, что холодный пот потек у него с подмышек по телу. Горло у него сжалось и он с трудом мог дышать. Болела спина.
Это совсем не одно и то же, – подумал он, – получить пулю во время войны, или продырявить себе кожу ножом убийцы... Наступая на пьяного рыбака, Латур бросал вокруг себя внимательный взгляд, ища путь для отступления. Стрелок из зарослей кустарника не попал в цель, а вооруженный человек в толпе мог сделать это лучше. Посреди этого шума от оркестров, от криков толпы и шума транспорта, звук выстрела прошел бы незамеченным. Виллер решил, что с него достаточно, и опустил руку.
– Ладно, все в порядке, значит, ты сильней. Ты считаешь себя Господом Богом, не правда ли?
– Нет, – ответил Латур. – Я защищаю порядок и закон. Вот и все.
Красивая молодая проститутка, стоявшая в первом ряду толпы, сделала вид, что очень смутилась.
– Эй, девушки! Вы слышали, что сказал мистер? Нам нужно вернуть деньги нашим клиентам. Ведь он делает здесь закон!
Толпа стала смеяться вместе с ней над Латуром.
Он почувствовал, что покраснел. Это его выступление на улице в городе, где на каждом шагу открыто нарушался порядок, ставило его в смешное положение. Он никогда не корчил из себя святого. Не отказывался от игры в карты. Любил выпить, и напивался, когда предоставлялась возможность. Не отказывался переспать с девицей. Но у него было лишь одно честное слово. И для двухсот восьмидесяти долларов в месяц он это слово дал, подняв кверху правую руку и давая клятву соблюдать закон и следить за его выполнением.
– Я полагаю, что ты собираешься задержать меня, – сказал Виллер.
– Почему? Зачем мне это нужно? Ты мне совершенно не нужен. К тому же, судя по всему, ты все равно еще до завтрашнего дня попадешь в кутузку. О'кей, все в порядке. Уходи! – Он обратился к толпе. – И вы тоже. Идите, проходите дальше. Убирайтесь!
Когда толпа рассеялась, он вошел к Джо Банко. В кафе пахло растительным маслом, пряностями и черным кофе. Мамаша Джо Банко была из немногих фигур в Френч Байу, которая не изменилась. Толстая матрона португало-американского происхождения всегда носила длинные черные платья и белые передники, спереди приколотые булавками и завязанные сзади на шее, которая была в три раза шире нормальной талии. Мамаша Джо видела драку на тротуаре через стеклянную витрину, и когда она принесла ему меню, то также захватила и чистую салфетку, которую намочила, чтобы стереть кровь с лица и рук Латура.
