– Десять минут! – провозгласил он, постукивая узловатым пальцем по циферблату часов на запястье. – Пора!
– Уйди! – глухо произнес Андрей, не оборачиваясь.
Раби обиженно поджал губы, и Тоня послала ему виноватую полуулыбку.
– Нельзя… – начал снова домоправитель, но Андрей тихо прервал его:
– Уйди – нам надо поговорить. И не появляйся, пока я не позову.
Какое-то мгновение казалось, что Раби не послушается, но пару секунд спустя, тяжело вздохнув, он все же развернулся и неохотно двинулся в том направлении, откуда появился.
– Что… как – Генка? – спросил Андрей, как только сгорбленная от обиды спина домоправителя исчезла за домом.
– Я не знаю. Понимаешь, это случилось почти месяц назад…
– Месяц?! И ты сообщаешь мне об этом только сейчас?
– Прости, мне было ни до чего! Кроме того, я звонила, чтобы сообщить о похоронах, но телефон…
– Да-да, понятно, – пробормотал Андрей. – Продолжай!
– Мы и в самом деле давненько не общались, я понимаю. Гена перешел работать в частную реабилитационную клинику.
– Лечить наркоманов?
– Нет, эта клиника другого рода. Она называется «Сосновый рай» – может, слышал?
– Это там, где лечатся всякие знаменитости?
– Точно!
– Не думал, что Гена променяет практику в больнице на… на такое, в общем.
– Ты еще всего не знаешь, – покачала головой Тоня. – Лет восемь тому назад он бросил онкологию.
– Бросил? Поверить не могу!
– Это давило на него, понимаешь? Я, конечно, Гену не оправдываю, но… Ты вот, например, занимаешься реконструкционной хирургией, возвращаешь людей к нормальной жизни, и работа приносит тебе удовлетворение. А Гена, видишь ли, устал хоронить своих пациентов! Мало кому удавалось по-настоящему помочь, и он переживал это очень тяжело. Переживания свои он приносил домой, и я с трудом могла с ним общаться, потому что он стал раздражительным и неуживчивым.
Тоня остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Прости, – сказал Андрей, беря ее за руку. – Я зря наехал!
– Да нет, все правильно, – слабо улыбнулась она. – Я тоже поначалу возмутилась. Стоило ли писать докторскую, чтобы в одночасье все бросить и переквалифицироваться во врача нетрадиционной медицины?!
– Значит, он занялся этим?
– Акупунктура, остеопатия, аюрведа – все в таком роде. Даже в Индию и Китай ездил учиться, представляешь? Потом устроился в поликлинику.
– В поликлинику?!
– Да, но проработал там недолго, – попыталась оправдаться Тоня. – Примерно через полгода его пригласили в «Сосновый рай». С тех пор покой вернулся в нашу семью, да и деньги там платили хорошие – что уж скрывать. Я и подумать не могла, что все так закончится!
– Значит, это как-то связано с Генкиной работой?
– Я даже не знаю, что и думать! Понимаешь, его убила одна из пациенток… Но ты ведь не мог не слышать об этом случае?
– Ты говоришь, это произошло месяц назад? – уточнил Андрей. – Примерно тогда меня и прооперировали.
– Прости, я не подумала! Значит, ты не мог этого знать. Пациентка, восходящая звезда шоу-бизнеса, Татьяна Донская, насмерть забила моего мужа пресс– папье… Представляешь, такое огромное, в виде китайского болванчика! Весило оно килограмма два, наверное…
– Боже мой…
Андрей зажмурился, пытаясь отогнать от себя ужасное видение.
– Ее взяли, эту девицу? – спросил он, тяжело сглотнув.
– Нет. Она спрыгнула с крыши высотки в центре города.
– Сумасшедшая? – спросил Андрей, нахмурившись.
– Вроде бы нет… Этим делом занялись как следует, потому что, как говорят, Донская была любовницей какой-то шишки.
– Это же хорошо, да? Значит, дело не положат в долгий ящик. Но ты сказала, что с тех пор прошел уже месяц, разве они еще не закончили? В смысле, убийца мертва, дело можно закрывать…
– В том-то и дело, что все не так просто, Андрюша! Не нравится мне, к какому выводу пришло следствие.
– То есть?
Он внимательно посмотрел на Тоню, замечая каждую складочку, каждую морщинку на ее лице. Андрей хорошо знал людей, а уж Тоню-то всегда читал, словно открытую книгу. Сейчас он видел, что ей, похоже, трудно высказать вслух свои мысли. Это показалось ему странным. Андрей с удивлением ощутил просыпающийся в душе интерес к этой истории, а ведь ему думалось, что с этим покончено навсегда!
– Следователь… Понимаешь, Андрюша, он обвиняет Гену в изнасиловании Татьяны Донской!
Если бы где-то рядом взорвалась противопехотная мина, каких Андрей повидал на своем веку немало, это не произвело бы на него такого эффекта, какой возымели слова Антонины.
– Г-генку? В изнасиловании?! Что за…
Невольно приподнявшись на шезлонге, Андрей тут же почувствовал головокружение. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и твердая рука Тони аккуратно опустила его обратно.
– Ты в порядке? – с тревогой поинтересовалась она, когда ему вновь удалось сфокусировать взгляд и отдышаться. – Как твой гемоглобин? Судя по всему, на нуле?
– Ну, почему же – на нуле…
– Сто двадцать? Сто?!
– Это ерунда, Тонь, – отмахнулся Андрей. – Дай мне время!
– Дело не во времени, ты же понимаешь! Надо правильно питаться…
– Слушай, ты ведь пришла за помощью? Вот и рассказывай. Если бы я нуждался в твоей консультации, то записался бы к тебе на прием.
– Извини, – усмехнулся Тоня. – Я успела забыть, как болезненно ты реагируешь на других врачей! Так вот, якобы имеется свидетельница, которой Донская рассказывала о домогательствах моего мужа… Господи, говорю – и сама поражаюсь, какая же это ерунда!
– О ком угодно другом поверил бы, – пробормотал Андрей, – но Генка – и?..
Геннадий всегда любил Тоню. С первого курса института, когда они только познакомились, его как молнией поразило. Та же молния, судя по всему, ударила и Антонину – но, к сожалению, направив весь эффект от удара в сторону Андрея. К счастью, со временем она разобралась, что к чему.
– Не верю, – сказал он, так и не закончив начатую фразу.
– Я тоже, но следователь придерживается другого мнения.
– Чего ты хочешь? – прямо спросил Андрей. – Они все равно закроют дело, ведь Генка мертв, как и сама девица.
– Я хочу, чтобы с моего мужа сняли это постыдное обвинение! Кроме того, я хочу, Андрюша, чтобы они выяснили наконец, почему он погиб, ведь они приняли одну-единственную версию – об изнасиловании! Если бы эта девушка выжила, неизвестно еще, как обернулось бы дело!
Это верно, ведь мертвый всегда прав. Хотя, Генка тоже мертв, но его-то как раз и считают в этом деле крайним…
– В этой клинике, похоже, не все гладко, – продолжала между тем Тоня.
– Это тебе Генка сказал?
– Да… и нет.
Андрей вопросительно изогнул светлую бровь.
– Понимаешь, он намекал, что в «Сосновом раю» творятся странные вещи, но прямо ни о чем не рассказывал.
– Проблема в персонале, в пациентах, в методах лечения?
Тоня опустила плечи.
– Понятия не имею, Андрюш! Вот потому-то мне и нужен твой ОМР. Вы же занимаетесь такими делами, да?
Андрею не хотелось разочаровывать старую подругу, но, видимо, все же придется это сделать.
– Во-первых, Тонь, – начал он, тщательно подбирая слова, – дело еще не закрыто, насколько я понимаю? Значит, нет причин для вмешательства ОМР – несмотря даже на то, что следствие, как нам с тобой кажется, идет в неверном направлении. Во-вторых… Ты, конечно, не могла этого знать, но в данный момент я нахожусь на больничном и не руковожу Отделом.
– Что это значит?
– Это значит, что теперь ОМР руководит другой человек.
– Но он же из твоей команды? Ты мог бы попросить его…
– И речи быть не может! – мягко прервал ее Андрей. – Отдел возглавил Толмачев.
– Что-о-о?!
Это все-таки стало для нее ударом.
– Господи, как такое могло произойти? – спросила она, оправившись от первого шока. – Этот карьерист, этот моральный урод… Господи, Андрей, куда же смотрит руководство?!
– Не куда, а как – сквозь пальцы, как обычно, – пожал он плечами. – Кое-кому «наверху» очень хочется меня «подвинуть». Знаешь, я ведь не стремился к этой должности, меня вполне устраивало то, чем я занимался, но теперь, когда я нашел людей и механизм заработал, мне невыносима сама мысль о том, что Толмачев занял мое место. Но я ничего не могу поделать, особенно сейчас, когда на носу переизбрание губернатора, и объективные обстоятельства мешают мне вернуться к работе.
– Значит, никак? – грустно констатировала Тоня. – А я так надеялась!
Она напомнила ему печальную птицу, опустившую крылья перед лицом собственного несчастья.
– Ну, не падай духом, – сказал Андрей. В его мозгу постепенно оформлялась мысль, которую он покуда не торопился высказывать вслух. – Может, я и смогу кое-что сделать…
* * *
Леонид сидел на парапете, отделявшем газон от дорожки, идущей вдоль его собственного дома, – по ней время от времени проезжали автомобили, – и делал то, чего не позволял себе уже давненько – курил, с наслаждением затягиваясь. Чувствуя, как его чистые легкие наполняются отравленным дымом, напоенным канцерогенными смолами, он ощущал некое странное удовлетворение.
