- У меня СПИД, доктор, да?
- Не торопись, не торопись, - он снова принялся шарить по ящикам своими короткими руками и снова ничего не нашел. - Мы с тобой , дорогуша, повторим анализ, ещё раз все проверим, а уж потом будем ставить окончательный диагноз.
- Значит - СПИД? - упрямо повторила она и врач в душе поразился этой твердости в девчонке, которой по карточке значилось семнадцать с небольшим лет.
- Дорогуша, - острожно начал он. - Это первый анализ ещё ничего не значит. Ты не паникуй. Одно дело заболевание, другое дело - быть инфицированной.. .
Она его уже не слушала. Слова - ничего не значили. Последняя надежда рухнула, жизнь кончилась, точнее - от неё остались лишь крохи. Она с трудом сдержала крик отчаяния - такой, чтоб от боли разорвалось горло, крик, оглушающий собственный мозг, крик, от которого этот старик врач перепугался бы до смерти и кинулся за помощью. Но она сдержалась.
- Ну, дорогуша, начнем, благословясь. Пройди в тот кабинет, разденься и я тебя посмотрю.
Она едва его расслышала, но поняла, что от неё требуется - обычная процедура на обычном кресле. Она подхватила сумку и прошла в соседний кабинет. Присела было на узкую кушетку, но тут же поняла, что сейчас не время рассиживаться и горевать - надо было вырываться отсюда. Она встала и оглянулась - в этом осмотровом кабинете оказалась ещё одна дверь, видимо, в соседнее помещение. Неясно было, заперта дверь или нет, и что там - за этой дверью.
Она не стала проверять этот выход преждевременно, быстро раскрыла сумку и вытащила из неё джинсы и кроссовки. Влезть в узкие джинсы, сменить обувь - вся эта процедура заняла времени менее полуминуты. Она вывернула свою куртку наизнанку и из красной та превратилась в голубую.
Она услышала, как врач заговорил по телефону.
- Вероника Сергеевна, извините, я не оставил у вас в кабинете свои очки?... Да?! Вот и чудесно, а то я, как слепая сова на дневном свету. А скажите...
Лже-Карташова в несколько движений изменила прическу - начесала на лоб челку, а на затылке перехватила волосы в "конский хвост". Потом шагнула к закрытым дверям и толкнула их. Двери открылись. Соседний кабинет представлял из себя такую же приемную, и так же на окнах была железная решетка, характерная для первых этажей всех московских учреждений.
Но дверь в коридор оказалась открытой. Лже-Карташова ступила в коридор и прикинула - как выглядит сейчас со стороны. Все в норме: если четверть часа назад в холл вошла девица в короткой юбке и красной куртке, на высоких каблуках и кудлатой прической, то теперь по тому же коридору передвигалась скромница в джинсах, кроссовках, голубой куртке , солнечных очках и гладкой прической.
Она увидела, что холл наполнен людьми. Возле нескольких солидных мужчин вьется один их охранников в униформе, (начальство приехало!) но второй - стоит в дверях.
Ровным шагом она двинулась прямо в двери. Охранник вперился было в неё настороженным взглядом, даже сделал неуверенное движение, будто собирался перекрыть выход, но оснований на то не было, - минуту назад он видел совсем другую девушку, в юбке и красной куртке, так ему во всяком случае казалось.
- Всего доброго, - сказал он и получил в ответ кивок головой.
В сумке у неё был складной зонтик, но она не доставала его потому, что не замечала мелкого осеннего дождя. Стараясь не ускорять шаг, достигла перекрестка, и махнула рукой катившейся мимо легковой машине. Водитель затормозил. Она села в машину без разговоров и лишь когда тронулись, сказала сухо.
- В Измайлово. Центральная аллея.
Водителя такая постановка вопроса устраивала - девочка знает цены, знает расстояние. Шины автомобиля влажно зашуршали по асфальту.
Сволочи, подумала она, вы мне за это заплатите. Убью всех четверых. Все четверо отправитесь на тот свет и плевать, кто из вас меня заразил. Вы все четверо - грязная зараза и помрете так же, как я.
- Куда тебе на Центральной аллее.? - спросил водитель.
- Я укажу. Сколько времени?
Водитель глянул на часы.
- Без четверти шесть. Сейчас рано смеркается. Осень...
"Дворники" метались по ветровому стеклу, сметая водяную пыль и мерно щелкали. Водитель проскочил мимо трамвая и на красном свете светофора, выполнил левый поворот. По обеим сторонам дороги потянулись черные, голые деревья - листопад в этом году был ранним.
- Остановите. - сказала она и водитель послушно нажал на тормоз, хотя никаких строений на аллее в этом месте не наблюдалось: Измайловский парк ещё не был перегружен застройками, не были заасфальтированы все дорожки, как, скажем, в Сокольниках.
Она шла не разбирая дороги, продиралась сквозь кусты. Она хорошо знала направление и шагов через сто вышла на тропинку. Еще через двести метров она оказалась перед высокой сеткой, которая огораживала три площадки теннисных кортов и стенку для отработки ударов. С противоположенной стороны кортов в сумерках виднелись два деревянных двухэтажных коттеджа весьма внушительных размеров.
По периметру сетки она прошла к центральному входу на корты и остановилась у ворот. На каменном столбе у калитки была укреплена вывеска "ТЕННИСНЫЙ КЛУБ "ТАЙМ-БРЭК"
На площадке автостоянки одиноко мокла под дождем иаленькая, красная "альфа-ромео". Девчонка хорошо знала эту машину, знала, как откидываются оба передних кресла, чтобы из сидений получалось ложе любви. Она хорошо знала и оба коттеджа. Она знала здесь все.
Дальний от ворот коттедж стоял темен и сумрачен, одно из окон второго этажа первого коттеджа было освещено.
Убью всех четверых, ровно и жестко вновь решила она и открыла чуть скрипнувшую калитку. Ничего в душе своей, кроме холодной и обдуманной решительности она не ощущала.
Двери в коттедж оказались заперты, но она не нажала на кнопку звонка - она знала цифровой код замка - 769.
Она набрала цифры, замок щелкнул и двери раскрылись.
В холле коттеджа было пусто и сумрачно, пахло свежеструганным деревом - постройка была новой и дерево ещё сохраняло свой аромат.
Со второго этажа, на который вела крутая лестница, доносились звуки приглушенной музыки и чьи-то шаги.
Девчонка поставила сумку на пол и прошла в угол, где нашла высокий железный шкаф. В его замке торчал ключ. Она осторожно и беззвучно провернула ключ в замке и открыла ящик. В стойке стояли три помповых ружья и она выбрала крайнее, потертое, с черной пистолетной рукояткой - летом она стреляла из него и знала, как работает оружие. Она осторожно передернула затвор и убедилась , что магазин ружья пуст. Она присела к нижнему ящику оружейного шкафа, выдвинула его и нашла коробку с патронами. Четыре пули легко вошли в магазин помпового ружья. Через несколько секунд оружие было готово к своей убийственной работе.
Девчонка шагнула к лестнице, споткнувшись о низкую табуретку, на которой стояла ваза с цветами. Ваза упала, звонко расколовшись о каменный пол.
На верхней площадке лестницы послышались шаги, распахнулись двери и в освещенном прямоугольнике показалась рослая фигура - стройный силуэт мужчины в коротком халате и сигаретой в руках.
- Эй, кто там? - спокойно окликнул он. - "Восточный ветер?"... Это вы мужики?
- Я. - глухо ответила она, подымая ружье.
- Кто - я?... Мартышка? Это ты?
Он чуть наклонился вперед, всматриваясь в сумрак холла.
- Я, Мартышка... А ты - первый, гад заразный! Получай!
Почти не целясь, она плавно и мягко нажала на спусковой крючок, ружье грохнуло, выбросило из ствола длинную и ослепительную струю пламени, отдача оказалась настолько сильной, что оружие вылетело из её рук.
От удара крупнокалиберной пули в бедро мужнину бросило спиной на косяк двери, он выронил сигарету и осел было на пол. Но он был очень крепок физически, смертельной опасности до конца не оценил и боль огнестрельной раны его не столько испугала, сколько разозлила. Он захрипел, оперся руками о пол, поднялся, шагнул к перилам и с трудом произнес.
- Ах, ты сука грязная... Ну, я тебе сейчас...
Он сделал несколько шагов вниз по ступеням и уже ничего не соображавшая девчонка метнулась к ружью, привычным рывком передернула затвор и закричала, сравая голос.
- Не подходи, гадина! Вы меня убили и я вас всех перебью! Не подходи!
Мужчина качался на верхних ступенях лестницы, он терял сознание и уже не был оласен.
Вторая пуля ударила его в пах, он пошатнулся, уцепился за перила, несколько секунд удерживался в этом положение, потом колени его подкосились, он упал на ступени и покатился вниз.
Не ощущая в себе ничего, кроме отупения, девчонка подхватила ружье, прошла через холл, взяла свою сумку и вышла на крыльцо.
Она постояла под навесом около минуты. Пелена мелкого дождя все так же висела в воздухе, за сеткой теннисных кортов молча стояли мокрые, почерневшие деревья. На грохот выстрела некому было реагировать: ближайшие дома находились отсюда метрах в трехстах, за стеной леса, а в домике охраны у ворот все окна были темны - сторожей не было.
