Прибыв в Каир, мы отправились прямо в отель "Мен Хауз", расположенный в тени пирамид. Очарование Египта полностью захватило меня. Но не Пуаро. Одетый точно так же, как и в Лондоне, он таскал в кармане маленькую щеточку для чистки одежды и вел бесконечную войну со скапливающимся на одежде песком.
"А мои ботинки, - причитал он. - Взгляните на них, Хастингс. Мои чистенькие кожаные ботинки, всегда такие блестящие и красивые. Вы видите, песок и в них, и на них. Это и больно, и некрасиво. И еще эта жара! От нее мои усы обвисли, - да, да, совершенно обвисли."
"Взгляните на сфинкса, - настаивал я. - Даже мне кажется, что он источает какую- то тайну и очарование."
Пуаро взглянул на сфинкса с досадой.
"Он отнюдь не излучает счастье, - объявил Пуаро. - Да и странно было бы этого ожидать от существа, наполовину засыпанного песком. О, этот песок!"
"Послушайте, но ведь в Бельгии тоже полно песка", напомнил я ему, имея в виду праздники, которые мы провели среди "les dunes impeccables (2), как это было написано в путеводителе.
"Но, во всяком случае, не в Брюсселе," - отрезал Пуаро. Он задумчиво смотрел на пирамиды. "По крайней мере, верно то, что они огромные и правильной геометрической формы. Но их шероховатая поверхность отвратительна. И мне не нравятся эти пальмы, даже если их посадить рядами."
Я прервал его стенания, предложив немедленно отправиться в лагерь археологов. Добираться туда нужно было на верблюдах. Животные стояли на коленях, терпеливо ожидая, пока мы на них усядемся. Они были отданы под присмотр живописной группке мальчишек, возглавляемой разговорчивым переводчиком. Я не буду рассказывать о том зрелище, которое являл собой Пуаро на верблюде. Он начал со вздохов и стонов, а кончил отчаянными жестами и жалобами Святой Деве Марии и каждому святому в отдельности. Под конец Пуаро позорно отступил, пересев с верблюда на миниатюрного ослика. Я должен заметить, что идущий рысью верблюд - серьезная проблема для седока-новичка. Несколько дней у меня ныло все тело.
Наконец мы достигли места раскопок. Опаленный солнцем человек с седой бородой, в белой одежде и с колониальным шлемом на голове подошел, чтобы поприветствовать нас.
"Месье Пуаро и капитан Хастингс? Мы получили вашу телеграмму. Простите, что никто не приехал в Каир встретить вас. Произошло ужасное событие, которое совершенно расстроило все наши планы."
Пуаро побледнел. Его рука, тайком потянувшаяся к щеточке, замерла на месте.
"Еще одна смерть?" - выдохнул он.
"Да".
"Сэр Гай Уильярд?" - воскликнул я.
"Нет, мой американский коллега - мистер Шнайдер."
"А причина?" - спросил Пуаро.
"Столбняк".
Я побледнел. Воздух вокруг меня был наполнен злом, невидимым и опасным. А что, если следующим буду я?
"Mon Dieu (3), - тихо произнес Пуаро. - Я не понимаю этого. Это ужасно. Скажите, месье, нет никаких сомнений, что это действительно был столбняк?"
"Я думаю, что нет. Но доктор Эймс объяснит вам все гораздо лучше."
"Ну, конечно, ведь вы не врач."
"Меня зовут Тоссвил."
Значит, это и был упомянутый леди Уильярд официальный представитель Британского музея. Удивляло в его облике нечто печально-непоколебимое, что сразу же понравилось мне в нем.
"Если вы отправитесь со мной, - продолжал доктор Тоссвил, - я отведу вас к сэру Уильярду. Он очень беспокоился и просил сразу же сообщить о вашем прибытии."
Нас провели через лагерь к большой палатке. Доктор Тоссвил поднял полог и мы вошли. Внутри находились три человека.
"Месье Пуаро и капитан Хастингс прибыли, сэр Гай", сказал Тоссвил.
Самый молодой из троих вскочил и подошел к нам. В манерах этого человека была импульсивность, напомнившая мне его матушку. Он не так сильно загорел, как остальные, а утомленное лицо делало его на вид старше двадцати двух лет. Сэр Гай мужественно нес груз, который обрушился на его плечи. Он представил нам двух своих коллег: доктора Эймса и мистера Харпера. Доктору Эймсу было лет за тридцать, и он производил впечатление весьма умного человека. Мистер Харпер - приятный молодой человек, роговые очки которого ясно указывали на его национальную принадлежность. После нескольких минут неопределенного разговора мистер Харпер удалился, и доктор Тоссвил последовал за ним. Мы остались с сэром Гаем и доктором Эймсом.
"Пожалуйста, месье Пуаро, задавайте любые вопросы, какие сочтете нужным, - предложил Уильярд. - Мы совершенно ошеломлены этой странной серией несчастий. Ведь это не может быть ничем иным, кроме как простым совпадением?" Но его нервозность явно противоречила сказанному.
Я заметил, что Пуаро внимательно изучает молодого Уильярда.
"Вы действительно увлечены своей работой, сэр Гай?"
"Конечно. Что бы ни случилось и чем бы все это ни кончилось, работа будет продолжаться. И придется с этим смириться".
Пуаро обратился ко второму собеседнику: "Что вы можете к этому добавить, месье доктор?"
"Я тоже не сторонник того, чтобы бросать дело".
Пуаро изобразил одну из своих знаменитых гримас. "Тогда, очевидно, мы должны выяснить, что же случилось. Когда произошла смерть месье Шнайдера?"
"Три дня тому назад."
"Вы уверены, что это столбняк?"
"Совершенно уверен."
"А это не могло быть отравлением? Например, стрихнином."
"Нет, месье Пуаро. Я понимаю направление вашей мысли, но это был вполне ясный случай столбняка."
"Вы вводили противостолбнячную сыворотку?"
"Конечно, - сухо ответил доктор. - Было сделано все, что возможно."
"У вас с собой была эта сыворотка?"
"Нет, мы получили ее из Каира."
"Были ли другие случаи столбняка в лагере?"
"Нет. Ни одного."
"А вы уверены, что смерть мистера Блайнбера не была вызвана столбняком?"
"Абсолютно уверен. Он поцарапал колено, туда попала инфекция и начался сепсис. Для юриста оба случая могут показаться сходными, хотя между ними нет ничего общего."
"Ну, тогда перед нами четыре смерти, все совершенно несхожие. Один инфаркт, одно заражение крови, одно самоубийство и один столбняк."
"Именно так, месье Пуаро."
"И вы твердо уверены, что между ними нет ничего общего?"
"Я вас не понимаю."
"Я вам разъясню. Не делали ли эти четверо что-нибудь такое, что могло бы потревожить дух Мен-Хен-Ра?"
Доктор в изумлении посмотрел на Пуаро: "Вы говорите странные вещи, месье Пуаро. Надеюсь, вы не воспринимаете всерьез всю эту болтовню?"
"Абсолютная чепуха", - сердито проговорил Уильярд.
Но Пуаро был совершенно невозмутим. Он исподволь поглядывал на собеседников своими зелеными кошачьими глазами.
"А разве вы не верите в это, месье доктор?"
"Нет, сэр, я не верю," - торжественно объявил доктор. Я человек науки и верю только в то, чему нас учит наука."
"Но разве в Древнем Египте не было науки?" - мягко спросил Пуаро. Он не стал ждать ответа и, действительно, доктор Эймс в этот момент несколько растерялся.
"Нет, нет, не отвечайте. Но скажите, что думают обо всем этом местные рабочие?"
"Я догадываюсь, - ответил доктор Эймс, - что раз уж европейцы потеряли голову, то местное население не ушло от них далеко. Мне кажется, что они охвачены паникой, хотя у них для этого нет никаких причин."
"Возможно," - сказал Пуаро не слишком уверенно.
Сэр Гай подался вперед. "Но действительно, - проговорил он весьма скептически, - нельзя же верить в.... О, ну это же абсурдно! Если вы так на самом деле думаете, то ничего не знаете о Древнем Египте."
Вместо ответа Пуаро вытащил из кармана маленькую книжку потрепанный старинный манускрипт. Пока он его вынимал, я успел прочитать заглавие: "Магия Египтян и Халдеев". И, повернувшись на месте, мой друг зашагал прочь от палатки. Доктор уставился на меня: "Что у него на уме?" Я улыбнулся, услышав эту фразу, такую привычную в устах Пуаро, от другого. "Я не знаю ничего определенно. У него, как мне кажется, есть некий план умиротворения злых духов".
Я отправился искать Пуаро. Он разговаривал с бывшим секретарем мистера Блайнбера. "Нет, - говорил мистер Харпер, - я был в экспедиции всего шесть месяцев. Да, я хорошо знаю о состоянии дел мистера Блайнбера".
"Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о его племяннике?" - спросил Пуаро.
"Он однажды объявился здесь. Довольно приятный парень. Я лично никогда не встречал его раньше. Но кое-кто здесь его знал. Я думаю, доктор Эймс и доктор Шнайдер были с ним знакомы. Старик был с ним не слишком-то вежлив. Они тут же сцепились. "Ни цента!" - кричал старик. - "Ни цента сейчас и ни одного после моей смерти! Я собираюсь завещать все свое состояние на завершение труда всей моей жизни и говорил сегодня об этом с мистером Шнайдером." И далее в том же духе. Молодой Блайнбер тут же отбыл в Каир."
"Он был в то время здоров?"
"Старик?"
"Нет, молодой."
"Мне кажется, он упоминал, что у него что-то не в порядке. Но это было что-то пустяковое, иначе я бы запомнил."
"И еще один вопрос. Мистер Блайнбер оставил завещание?"
"Нет, насколько мне известно."
