- Нечего тебе туда идти! - ещё более раздраженно произнесла Лена. Папа сам сходит. Иди сюда, посмотри, какой ты грязный, рубашка опять вся в пыли, на тебя не настираешься. Господи, какой же все это кошмар! И двое с лишним суток ещё ехать... А потом ещё до Белгорода... Как только я все это вынесу?
- Я с папой хочу, - упрямо повторял малыш, протягивая пухлую ручку к отцу.
- Нет, останешься здесь, - не уступала Лена.
- Ничего, Дмитрий, я сейчас, я быстро, - сказал Алексей и направился на вокзальную площадь. Там находился единственный ларек, где продавалось мороженое. Алексей поморщился, увидев довольно длинную очередь. Ему очень не хотелось стоять в этой очереди, он собирался сказать какие-то важные на его взгляд слова Лене, но отказать перед расставанием сыну он тоже не мог...
- Разрешите мне без очереди? - попросил Алексей стоявших впереди. Жена с сыном уезжают, вот... жарко, понимаете ли...
Толстая тетка с насурьмленными бровями, стоявшая в очереди первой, набычилась и мрачно глядела на Алексея.
- Тут все уезжают, - пробубнил с сильным акцентом какой-то невзрачный человечек, несмотря на жару одетый в черный костюм и широченный цветастый галстук. - И у всех дети...
- Да пропустите его, - вмешалась девушка в ситцевом платье. - Он же офицер, у него времени нет...
- Вот и пусть едет в свою Россию, там его без очереди и пропустят, злобно проговорил человечек, теснее придвигаясь к безразмерной заднице стоявшей впереди тетки, чтобы Алексей не сумел втиснуться туда.
Алексей хотел было что-то ответить, но только манул рукой, не желая вступать в беспредметный спор. Такими разговорами его было не удивить. А Лена их слышала в городе постоянно. А в последнее время все чаще и чаще... Особенно после августовского путча, когда дело запахло развалом огромной страны. Местные жители почувствовали запах призрачной свободы. Правда, свободы от чего именно, они и сами толком не знали, всем казалось, что грядущие перемены сразу ощутимо улучшат их жизнь...
Отстояв минут десять, он купил мороженого и сыну и себе. Быстро шагал к вокзалу. Увидел приближающийся слева состав. "Все", - подумал он. "Слава Богу, хоть не задерживается... Посажу их, дождусь отправления и успокоюсь душой... А то тут в последнее время всякое бывает... Два месяца назад в центре города..."
Но не успел он это подумать, как оглушительный взрыв потряс площадь. Полетели стекла из здания вокзала, раздался некий многоголосый душераздирающий крик. Алексей похолодел и почувствовал, что волосы зашевелились у него на голове. Ноги стали словно ватные, а во рту страшно пересохло. Продолжая держать в обеих руках стаканчики с мороженым, на подкашивающихся ногах он шел к вокзалу. Здание вокзала гудело словно улей, все шевелилось, как разворошенный гигантский муравейник. Нараставшая тревога разразилась молнией... Вот что э т о было... Это было марево перед грозой, перед страшной, уничтожающей все живое грозой....
Навстречу Алексею бежали люди, обезумевшие от ужаса, окровавленные, растерзанные, размахивающие руками.... Продираясь сквозь толпу, он вошел в здание вокзала.
...Там... вон там они остались, на той скамейке они сели... "М-м-ми....", - извергалось из пересохшего рта Алексея. - "Л-л-ле..." "Нет", - пытался успокоить он себя. - "Да, это взрыв, такой же, какой был в центре города два месяца назад, это трагедия, но они-то живы... Они живы... Ведь не может такого быть, чтобы... Не может такого быть..."
На него налетел какой-то обезумевший человек в тюбетейке, с окровавленным лицом. Он махал руками и истошно кричал что-то по-таджикски... Алексей инстинктивно отшатнулся от него в сторону.
- Оцепить вокзал! - раздался откуда-то слева властный голос. Рахимов, к тому выходу, Джурабеков - к этому!
- Погиб Джаббаров! Джаббаров погиб! - раздался голос в глубине вокзала. - Вот его тело. - Голос говорил по-таджикски, но Алексей понимал этот язык.
- Перекройте выходы! Немедленно! - крикнул властный голос слева.
Алексей хотел было повернутся налево и что-то посоветовать этому человеку. Но... голова его инстинктивно повернулся влево...
... Лицо Алексея исказилось страшной гримасой. Он увидел на полу голубенькую кепочку Митьки... И палку от сачка, которой он только что так весело размахивал... А рядом... А рядом... Что-то жидкое, кровавое, красное... А вот... черная лакированная босоножка... Эти босоножки он купил Лене позавчера в центральном универмаге... Она ещё так долго мерила их, никак не могли подобрать нужный размер... Ему так хотелось сделать жене приятное... Босоножки импортные, немецкие...
- Оцепить вокзал! - ещё раз крикнул слева властный бас.
Алексей хотел тоже что-то крикнуть, но почувствовал, что лишился дара речи. Спазмы в горле мешали ему говорить. Он словно рыба открывал рот и делал странные конвульсивные движения всем телом.
- Что с вами, товарищ капитан? - спросил его бас.
Алексей повернул голову налево и увидел черноволосого милиционера с капитанскими погонами. Он поднял дрожавшую мелкой дрожью правую руку с зажатым в ней вафельным стаканчиком и показал ему туда, где лежали в луже кровавого месива кепочка и босоножка. При этом сделал резкий шаг на милиционера, продолжая сжимать в обеих руках стаканчики с мороженым, причем, так сильно, что белая сладкая жижа потекла у него по рукам. Но он отчего-то не бросал эти стаканчики, продолжал сжимать все сильнее и сильнее. Капитан милиции сделал непроизвольный шаг назад, словно испугавшись Алексея, его жуткого выражения лица.
- Товарищ капитан... - пробормотал милиционер, как-то весь сжимаясь и поводя широкими плечами.
Алексей отвернулся от него и сделал несколько маленьких шажков вперед. Он уже почти ничего вокруг не видел, ничего не соображал. Понимал он одно от его жены Лены и сына Митеньки осталось то, что под ногами... И больше ничего... Ничего...
- Граждане, соблюдайте спокойствие! - раздался голос из репродуктора. - На вокзале произошел взрыв. Вокзал оцеплен. Соблюдайте спокойствие, не поддавайтесь панике. Сейчас всем раненым будет оказана медицинская помощь. Оставайтесь на своих местах!
- Может быть, ваши близкие все-таки живы, - пробормотал капитан милиции, слегка дотрагиваясь до плеча Алексея.
- Н-н-н, - мычал Алексей, указывая на кепочку и босоножку.
- Вы собирались уезжать? - спросил милиционер, чтобы хоть что-то сказать.
- П-п-провожал... Там жена... там.... М-м-мии....
Он не мог оторвать глаз от кровавого месива на полу вокзала.
- Товарищ капитан! - подбежал к нему шофер Коля. - Вы живы?
- Я да..., - еле слышным шепотом ответил Алексей.
- А Елена Павловна? А Митя? Где они?
И похолодел, увидев странную блуждающую улыбку капитана. Алексей стоял и качал головой в разные стороны с этой жуткой улыбкой-гримасой на сером лице.
- Вы солдат из его части? - спросил Колю милиционер. - Надо его увести отсюда. Нельзя ему тут...
Слева стоял отчаянно рыдающий черномазый мальчуган лет восьми и размахивал руками. Алексей вздрогнул и машинально сунул ему в обе руки вафельные стаканчики с мороженым. Тот так же машинально стал лизать языком таявшее мороженое.
- Алишер! - раздался рядом истошный женский крик. И тут же ребенок был взят на руки. Мать трясла мальчугана, глотавшего мороженое и рыдала от счастья, бесконечно говоря что-то по-таджикски...
Она неистово покрывала загорелое чумазое лицо ребенка поцелуями, а Алексей с блаженной улыбкой наблюдал за этой сценой, наблюдал за тем, как в здании вокзала появились многочисленные милиционеры и крепкие ребята в штатском, как они стали проверять документы у пассажиров.
Подошли и к нему. Он дрожащей, испачканной мороженым рукой протянул удостоверение. Человек в штатском посмотрел и протянул обратно.
- Пойдемте, товарищ капитан, - пробормотал Коля, преодолевая комок в горле. Горе капитана Кондратьева было так безмерно, что утешить его было нечем.
Алексея повели в выходу Коля и капитан милиции. Он брел медленно, еле волоча онемевшие подкашивающиеся ноги. Но дойдя до выхода, он неожиданно оттолкнул сопровождающих его и ринулся назад.
- Что вы?! - закричал он, бросаясь к крепкому лысоватому человеку в штатском, явно главному в группе. - Что вы медлите? Ловите их!!! Что вы их не ловите? Они же уйдут! Кто? Кто сделал это?!! Кто?!!!
Рука его потянулась к кобуре с пистолетом. Двое мужчин крепко схватили его за руки.
- У него только что погибли жена и сын, - шепнул Коля.
- Проводите его домой, - посоветовал лысый. - А то он тут ещё дел натворит... Товарищ Джаббаров погиб, и Юнусов вместе с ним, - сообщил он шепотом капитану. - Вышли из депутатского зала, Джаббаров хотел отдать какие-то распоряжения, сели на скамейку и...
Алексей уже обмяк и стал оседать на пол, почти ничего уже не соображая.
"Я с папой пойду за мороженым, я с папой хочу, я с папой хочу, я с папой хочу", - словно шептал ему в уши голос оставшегося навечно шестилетним Митьки.
- Да почему же я не взял его с собой?! - закричал Кондратьев, схватившись обеими руками за голову.
