— И это все, что вы видели?
— Нет, сэр, не все, я видел еще, как вот этот малый драпал с тесаком в руке.
— Мистер Денкерс, — спросил Вернон, — правда ли, что у вас плохое зрение?
— Правда, сынок, истинная правда. Погоди, доживешь до моих лет…
— Время близилось к полуночи, улица была плохо освещена, и все же вы умудрились разглядеть нож в руке Бенджамина Блескера. Посмотрите на вещественное доказательство и скажите, этот ли нож вы видели у моего подзащитного?
— Эх, сэр! Сказать по правде, я бы никакого ножа и не заметил вовсе, кабы не моя старуха. Это она завопила тогда: «Глянь-ка, да этот парень с ножом!».
Толпа в зале загудела, послышались смешки.
Следующей свидетельницей была сама миссис Денкерс. Она сразу же заявила, что с глазами у нее порядок и что нож она узнает из миллиона ему подобных. Можно было подумать, что зарезать пытались ее саму, так она тряслась и брызгала слюной от злости. Но хуже всего был третий свидетель, Марти Кнэп, сотрудник отдела по работе с несовершеннолетними.
— Нет, Бенджи парень неплохой, — задумчиво сказал он. — Но с норовом. Разве же мог он простить Кенни те тумаки, что получил от него месяц назад?
— Значит, вы считаете, — торжествующе воскликнул Викерс, — что это не случайное убийство в драке, а обдуманная месть?
Вернон вскочил на ноги и стал выкрикивать протесты, судья Дуайт вроде бы тоже принял сторону защиты, но впечатление уже было произведено, и присяжные оживленно шептались за своим столом.
Накануне третьего дня процесса адвокат отправился повидать Бенджи.
— Ну что, малыш, — сказал он. — Видишь, как повернулось? Положение у нас не ахти, и самое обидное в том, что мне никак не дают развернуться.
— Попробуйте все же поднажать на этот сброд!
— Если б я был волшебником… Ты знаешь, раньше в нашем штате вешали даже подростков.
— Вешали? Вы что, с ума сошли?
— Даже если тебе сохранят жизнь, все равно через двадцать лет ты выйдешь из тюрьмы тридцатичетырехлетним калекой. Тридцать четыре года и репутация убийцы. Подумай…
В глазах мальчишки впервые блеснули слезы.
— Нет… — прохныкал парень. — Нет, я никого не убивал!
Хлеще всего был четвертый день суда. Вернону удалось заставить миссис Денкерс сознаться в ненависти ко всем мальчишкам в округе, и в особенности к «баронам», удалось ему также принудить Марти Кнэпа добрых полчаса распинаться о добродетелях Бенджи Блескера. Но все было напрасно: присяжные устали и со скучающим видом малевали чертиков. Впечатление на них могли произвести только свежие факты, а их у Вернона не было.
Зато Викерс блеснул. Он снова и снова подробно живописал сцену убийства и так старался убедить жюри, что, казалось, сам был готов, не сходя с места, истечь кровью. Прокурор вызвал в свидетели мать убитого и заставил ее реветь горючими слезами до тех пор, пока даже судья Дуайт не скривился от омерзения. Но спектакль шел, шел и имел успех.
Наступили выходные, после которых суд должен был завершить работу. Два свободных дня Вернон хотел провести в размышлениях. По его мнению, виноват во всем был, конечно, старик с его упрямой верой в невиновность сына.
— Ничего не могу придумать, — в сердцах сказал Вернон секретарше. — Прямо голова разламывается.
— Наверное, вы просто захворали, — ответила девушка. — Сходили бы к врачу.
— Разве что к психиатру, — попробовал отшутиться Вернон и тут же осекся. Вот то, что нужно! Ай да молодчина! Ведж вскочил на ноги. — Знаете, мисс Ольга, это идея! Вы помните доктора Хагерти? Дело Хофстроу?
— Вспомнила, только это не тот доктор, что вам нужен. Вы должны обратиться к обычному невропатологу.
— Я ухожу, — перебил ее Вернон. — Если кому-то понадобится меня найти, пусть звонят в больницу Дугана.
Юрист нашел Хагерти в цокольной лаборатории. Биохимик был седым пожилым человеком с согбенной от постоянного сидения за микроскопом спиной. Одет он был в грязный, провонявший серый халат. Вернон быстро рассказал ему о том, что произошло.
— Если я правильно вас понял, — спросил Хагерти, — полицейские производили анализ лезвия обычным способом и не обнаружили никаких следов крови, верно?
— Да, и теперь обвинение заявляет, будто парень тщательно отмыл нож. Я не стал бы вас беспокоить, но вы в свое время говорили, что существует еще какой-то тест, гораздо более точный, чем тот, который проводит полиция.
— Да, существует, — согласился ученый. — Это так называемый тест, основанный на редукции фенолфталеина. Возможно, он вам и нужен. Правда, есть два фактора…
— Какие?
— Во-первых, качество материала, из которого изготовлено лезвие. А во-вторых, даже если металл и пористый, все равно не удастся установить, чья на нем кровь. Можно обнаружить кровь и через десять лет, но вот чья она — так и останется тайной.
— Так что же нам делать?
— Дайте мне нож.
— Он сейчас в суде.
— Тогда достаньте полдюжины таких же.
После двухчасовой езды по городским лавкам Вернон возвратился в больницу с пятью одинаковыми ножами. Биохимик тщательно вымыл и протер их, после чего достал из шкафа банку с кровью и окунул в нее одно из лезвий. Вытерев нож мягкой тряпкой, он сделал на лезвии карандашную пометку.
— Ну что, есть следы?
— Никаких, — ответил Вернон, рассмотрев лезвие через лупу. Хагерти поставил на стол колбу с темной жидкостью.
— Я отвернусь, а вы перетасуйте эти штуки.
Вернон поменял ножи местами, и Хагерти по очереди окунул каждый из них в темное вещество. Третий по счету нож окрасил жидкость в розовый цвет. Это был тот самый кинжал с карандашной пометкой на лезвии.
— Вот так штука! — поразился Вернон.
— Это потому, что металл пористый, — пояснил ученый. — Фенолфталеиновый тест может установить даже кровь десятилетней давности, зря я говорить не стану.
Когда адвокат вошел в камеру Бенджи, тот был поглощен чтением шпионского романа. Казалось, мальчик смирился со своей участью, и Вернона это не удивило: он не раз наблюдал подобную реакцию у обреченных.
— Слушай, — резко сказал юрист, отбирая у парня книгу. — У меня есть идея, которая тебя спасет, если расскажешь правду.
— Я и так уже все рассказал.
— Существует один тест, позволяющий определить, есть ли кровь на каком-либо предмете. Он покажет нам, была ли когда-нибудь на твоем ноже кровь или нет. Я попрошу провести опыт во время заседания. Если реакция будет отрицательной, присяжные признают, что ты не убивал Кенни Тарчера. Но если ты зарезал парня, жидкость станет розовой, и всем твоим мечтам о свободе придется сделать ручкой. Более того, если даже ты имел несчастье когда-то обрезать этим ножом палец, результат будет тот же самый. Поэтому скажи сразу, была на твоем ноже кровь или нет.
— Не было! Он совсем новый.
— Учти, мы не куличи печь собрались. Это научный опыт. Думаешь, тебе удастся обдурить пробирку с раствором?
— Идите вы к черту!
— Ну хорошо, — сказал, поднимаясь, Вернон. — Ты утверждаешь, что нож чистый, так? Посмотрим, насколько это верно. И если ты меня обманываешь, тогда молись!
В понедельник Викерс поднялся со стула и готовился приступить к заключительной речи, когда Вернон попросил слова.
— Ваша честь, — начал адвокат, — за выходные дни произошло одно событие, которое может иметь первостепенное значение для исхода нынешнего процесса. В связи с этим я прошу суд разрешить демонстрацию нового доказательства.
— Возражаю, — заявил Викерс. — У защиты было достаточно времени для предъявления любых доказательств. Я считаю, что адвокат пытается необоснованно затянуть процесс.
Вернон обреченно вздохнул, но то был лишь тактический ход: судья Дуайт уже попался на крючок.
— Что же это за доказательство? — спросил он, стряхнув дремоту.
— Это, как я уже говорил, демонстрация, — устало отвечал Вернон. — Ваша честь, у меня есть основания полагать, что она сразу же прояснит вопрос о виновности или невиновности моего подзащитного в инкриминируемом ему преступлении. Однако правила судебной процедуры…
— Хорошо, мистер Ведж, приступайте.
Ликуя, Вернон открыл черный ящик, достал из него колбу с темной жидкостью и поставил ее на стол.
— Что это такое? — удивился Дуайт.
— Ваша честь, — произнес адвокат, — это химический раствор, созданный специально для обнаружения крови. Леди и джентльмены, вещественное доказательство в данном случае — нож, которым предположительно был убит Кеннет Тарчер. Этот нож нашли у Бенджамина Блескера в ночь убийства и, несмотря на определяющую роль факта наличия на нем крови, никто не уделил этому вопросу серьезного внимания. Этот кинжал ни разу не покидал зала суда, но его лезвие, чистое и блестящее, все же может точно сказать нам, виновен или нет мой подзащитный в том ужасном преступлении, которое обвинение пытается ему приписать. Как известно любому биохимику, существуют научно обоснованные способы установления наличия крови на том или ином предмете. Один из таких способов — тест, основанный на редукции фенолфталеина, который покажет, была ли вообще когда-либо чья-либо кровь на пористом металле, использованном при изготовлении этого ножа.
