– «Мое милое дитя…» – передразнила Иринка.
Поэтому Зоя напала сначала на нее.
Когда на шум прибежали взрослые и растащили дерущихся, отец стал в который раз стыдить старших дочек:
– Дылды недоразвитые, она же меньше вас!
Дочки возразили:
– Она первая начала, а мы нормальные, доразвитые!..
А потом, когда две женщины из гостей повели младшую, Зою, умыться и переодеть рваную одежду, девочка сказала, что все дело в птицах.
– Что ты такое бормочешь? – спросила гостья.
– Когда на могилу кладут печенье и конфеты, на поминках. Они всегда потом пропадают, – объяснила Зоя. – Я, маленькая, думала, что мама их забирает себе… – Стушевавшись под напряженными взглядами взрослых, девочка неуверенно уточнила: – Вниз… – и показала пальцем в пол.
Одна из женщин оказалась психологом, и даже с ученой степенью. Она тут же стала объяснять второй гостье, что у девочки нормальная реакция на смерть матери, а с сестрами она постоянно дерется, потому что…
– Восемь лет уже прошло. Не слишком ли много для такой «нормальной» реакции? – перебила ее гостья, близко знакомая с историей девочки.
– А почему я дерусь с сестрами? – спросила Зоя.
– Успокойся, – психолог ласково потрепала ее по голове, – все в детстве дерутся со своими сестрами и братьями. Это естественное поведение взрослеющих млекопитающих… – Она задумчиво изучала клок темных волос, оставшийся в ее руке после случайной ласки. – Становление навыков выживания…
– Это странно, – заметила девочка, – потому что они не мои сестры.
– А чьи? – брезгливо содрогнулась психолог, тряся рукой с волосами над раковиной.
– Они папины дочки.
– А ты чья дочка?
– А я – мамина и птицына.
– Не поняла, – вынуждена была сознаться психолог, не реагируя на жестикуляцию второй гостьи.
Та пыталась объяснить ей полную бесперспективность и даже опасность подобных бесед с девочкой.
– Прекрати, Мара, ты же не глухонемая, – пристыдила ее Зоя. – Это птицы съедали с могилы печенье и конфеты. Мама сказала, что будет глядеть на меня с неба и всегда будет рядом.
Она ждала, переводя взгляд с одного лица на другое. Реакции не последовало. Освободив наконец руку от волос, психолог решила перевести беседу в другое русло.
– Тебе не больно? – Она показала на голову девочки.
– Ерунда, – отмахнулась Зоя. – Вот тут, видите… – подняв волосы на затылке, она наклонила голову вниз, – два шрама. Вот тогда было больно. Мне их зашивали. Вон еще на коленке и на плече. На плече укус. Глубокий! Врач сказал, что шрам останется навсегда.
– У меня тоже есть шрам на коленке, – неуверенно заметила психолог. – Я в детстве упала…
– А кто упал на вас?
– На меня?
– На вас упала парочка сестер или братьев?
Психолог была вынуждена сознаться, что – нет. Никто на нее тогда сверху не падал.
– Вот видите! – снисходительно заметила Зоя. – Вы каких птиц любите?
– Я?.. Всяких. Нет, подожди, я не люблю ворон, – определилась психолог, справившись с неожиданной сменой темы разговора.
Вторая гостья, осмотрев лицо Зои, ушла, оставив их в ванной вдвоем.
– А горлиц любите? – настаивала девочка.
Психолог была вынуждена сознаться, что понятия не имеет, как выглядит горлица.
– Я тоже не знаю, – грустно заметила Зоя. – Мама всегда будет рядом со мной при помощи птиц. Так и в книжке написано. Птицы помогут выбрать чечевицу из золы, когда понадобится. «Хорошую – в горшочек, поплоше – ту в зобочек». И они обязательно выклюют моим сводным сестрам глаза.
– Как это? – От удивления психолог села на резную скамью у стены.
Зоя подсела к ней.
– Это будет на свадьбе. Когда принц наконец определится и мы поедем в церковь жениться, сестрички захотят сесть рядом со мной в свадебной повозке, украшенной цветами. А у меня на плечах будет сидеть по голубю. Они выклюют одной сестре левый глаз, а другой – правый.
В ванную вернулась вторая гостья со льдом в полотенце. Она заставила Зою поднять лицо и приложила лед под левый глаз.
– А когда мы будем возвращаться из церкви, одноглазые сестры поменяются местами, чтобы хорошенько меня видеть, и птицы выклюют им еще по глазу.
Психолог растерянно посмотрела на вторую гостью. Та сидела рядом с девочкой, прислонив ее голову к себе и придерживая рукой лед.
– Тетя Мара, у меня так щека отморозится и отвалится.
– Не отморозится. – Тетя Мара отводила глаза и не замечала взглядов тети психолога.
– А когда в прошлом году в горах сестрички закопали меня в снег и потом сидели полчаса сверху, врач сказал, что еще несколько минут, и нос бы у меня отвалился! Потому что Маринка сидела на моей голове и носом я влипла в снег.
– Забудь, – предложила тетя Мара.
– Вам жалко моих сестер, да? – спросила Зоя у психолога.
Поскольку та не ответила, растерянно соображая, кого ей больше жалко, Зоя предложила свой вариант объяснения выклевывания глаз у сестричек.
– Они же мазохистки!
– Кто они? – не поверила своим ушам психолог.
– Мазохистки. Не традиционные, а с отклонениями. Они меркантильные мазохистки.
– Детка, – попросила тетя Мара, – не надо опять рассказывать посторонним людям о своих проблемах с сестрами.
– Не буду, – легко согласилась Зоя. – Но спорим, Маринка отрубит себе большой палец на ноге, а Иринка запросто оттяпает кусок пятки и не поморщится?
– Зачем? – в ужасе прошептала психолог.
– Я же сказала: из меркантильных соображений – чтобы выйти замуж за принца. Им туфелька не будет налезать. Они отрубят себе лишнее, принц, конечно, вынужден будет выполнить свое обещание о женитьбе, но птицы! – Зоя многозначительно подняла палец. – Птицы пропоют:
Погляди-ка, посмотри,
А башмак-то весь в крови,
Башмачок, как видно, тесный,
Дома ждет тебя невеста.
– Какой башмак в крови? – шепотом спросила психолог.
– Золотая туфелька, – с готовностью разъяснила Зоя. – Они себе поотрубают лишнее, чтобы натянуть золотую туфельку и выйти замуж за принца. А кровь-то потечет! – зловеще прошептала она, грозя пальцем.
– Золушка, прекрати, – тихо попросила тетя Мара, убирая от ее лица полотенце со льдом.
– Так это все фантазии из сказки! – с облегчением выдохнула психолог. – Как же ты меня напугала! Золотая туфелька, надо же! А я почему-то думала, что она должна быть хрустальной.
– Я больше не могу это слушать, – сказала тетя Мара и ушла.
Убедившись, что за нею закрылась дверь, Зоя доверительно заметила, что туфелька была золотой, помогали Золушке птицы, а не какая-то там крестная, а птицы, как она уже говорила, – посланники ее умершей матери, которая таким образом всегда находится рядом с дочерью.
– Ладно, допустим, – уступила психолог, – но отрубить топором большой палец на ноге?.. И эти выклеванные глаза…
Зоя уверила сомневающуюся гостью, что именно так и написано в сказке. Сестры отрубили себе: одна палец, а другая – кусок пятки. И птицы точно выклевали им глаза – оба! – потому что сестры-мазохистки, даже оставшись одноглазыми, не побежали в тавмопункт, а поменялись местами возле Золушки, после чего ослепли полностью.
– Кто это… такое написал? – возмущенно поинтересовалась тетя психолог.
– Братья Гримм, – ответила Зоя и пояснила: – Но в наших судьбах есть некоторые неточности. Например, отсутствие мачехи. В сказке мачеха Золушки сама посоветовала своим родным дочерям поотрубать кое-что на ступнях. Сначала старшей, потом младшей.
– Не-е-ет… – простонала психолог, впав в полное отчаяние от такого варианта группового сказочного сумасшествия.
– Да! – убеждала ее Зоя. – Она была уверена, что ее дочь после такого фокуса с надеванием золотой туфельки станет королевой и вообще больше никогда не будет ходить пешком. Понимаете?
Психолог затравленно посмотрела на девочку. Желание объяснить странные фантазии ребенка у нее пропало напрочь.
– Несоответствия, – объяснила Зоя. – Мачеха, понимаете?
– Нет.
– У нас нет мачехи. Мой отец женился на моей матери, будучи вдовцом с двумя дочерьми. Не сходится. Должна быть хоть какая-то мачеха.
– Я запуталась, – созналась гостья, мечтая выбраться из огромной – метров двадцать – ванной комнаты.
– Вы натуральная блондинка? – прищурилась девчонка здоровым глазом.
– Я?.. – опешила гостья. Поправила волосы пшеничного оттенка на плечах и созналась:
– Нет. А что?
Тогда Зоя кивнула удовлетворенная:
– Не люблю блондинок. Заметили? – У моих сестер светлые волосы. А я брюнетка. – Она вздохнула и закончила с затаенной беспечностью: – Ну что, будете моей мачехой?
– А как же… – растерялась психолог, – твой отец? Разве он…
– Он пожарный.
– Да, но разве не он выбирает себе жену, которая может стать вашей… твоей мачехой?
– Повторяю, он – пожарный! – повысила голос Зоя. Поскольку тетя психолог продолжала смотреть на нее удивленно, Зоя снисходительно пояснила: – Все пожарные после сорока – импотенты. Он совершенно не будет вам досаждать. Можете на этот счет не волноваться.
