Я огляделся по сторонам.
— Здесь?
— Нет, но остальной путь придется пройти пешком.
— Никогда не любил пеших прогулок.
— И почему я не удивлен?
Он достал из кармана нечто вроде электронной записной книжки с плоской крышкой.
— GPS‑навигатор?
Он кивнул.
— Мне бы не хотелось заблудиться.
Отметив положение пикапа, он направился вверх по склону. Вид вокруг ничем не отличался от того, что мы наблюдали уже полдня, если не считать отсутствия шоссе.
— Пошли.
Мы двинулись по тропинке, которая огибала холм сзади, а затем уходила в никуда. За холмом оказался еще один, дальний склон которого вел в неглубокий каньон. Мы спустились туда, окутанные туманом, и поднялись с другой стороны. Дальше на некотором протяжении местность была ровной — ни единого дерева и твердая каменистая голая почва с редкими клочками желтоватой травы и бледными сине‑зелеными кустами. Звук шагов напоминал хруст чипсов, если их жевать с закрытым ртом.
Зандт пнул очередной куст.
— Что это за хрень?
— Судя по всему, полынь. Хотя, честно говоря, я ни черта не знаю о высокогорной флоре.
— Чертовски тяжело идти.
— Это уж точно.
Туман продолжал сгущаться, и вскоре дальше тридцати ярдов ничего было не увидеть. Джон то и дело консультировался со своей электронной штуковиной, но, похоже, в этих местах понятия направления не существовало вообще. Воздух был сухим и холодным — холод хоть и не пронизывал до костей, но заставлял зябко поеживаться. Я попытался представить себе живших здесь когда‑то людей, которые никогда не знали иной погоды, но не смог. Впрочем, в любом случае это наверняка было очень давно. Местность выглядела так, словно не желала, чтобы ее кто‑либо когда‑либо снова беспокоил.
Какое‑то время спустя я посмотрел на часы. Был пятый час, и начинало смеркаться. Коварный ветер усилился. Медленно тускнеющее в тумане солнце напоминало серебряную монету.
— Знаю, — сказал Джон, прежде чем я успел произнести хоть слово. — Отметка на карте — все, что у нас есть. Мы на месте или где‑то рядом.
— Мы вообще нигде, — ответил я. — Никогда не видел подобного за всю свою жизнь.
Тем не менее мы продолжали идти. Туман сгущался, превращаясь в серое покрывало, в котором то и дело возникали странные полости, светившиеся в лучах солнца золотистым сиянием. Оказалось, что мы идем вдоль низкого гребня, у подножия еще одного холма, возвышавшегося, словно серо‑зеленая дюна в десяти ярдах правее; край каньона остался слева.
Особых результатов пока заметно не было, но я молчал. Так или иначе, ничего другого мне не оставалось.
Наконец Джон остановился.
— Черт возьми, — пробормотал он.
Он явно был раздражен, хотя мне не в чем было его винить. Судя по темным кругам под глазами, в последнее время он почти не спал. Я надеялся, что его информатору хватило ума какое‑то время не возвращаться в тот бар в Южной Дакоте.
— В твоей штуковине есть подсветка?
— Конечно.
— Тогда у нас еще есть время.
Я снова двинулся с места.
Он не пошевелился.
— Уорд, не думаю, что это того стоит. Даже по прямой до шоссе идти сорок минут, может быть и больше. Мы обошли весь район, отмеченный на карте.
Я повернулся.
— А когда он сделал эту отметку? Где это было?
— В баре.
Всего лишь с расстояния в несколько ярдов голос Зандта звучал так, словно ему приходилось пробивать себе путь сквозь туман.
— Вот именно. Другими словами — неделю назад и за много сотен миль отсюда. Насколько он был тогда пьян?
— Он сказал, что вполне уверен.
— Вероятно, он точно так же был уверен, что сможет удержать стакан. Ты мог положиться на слова свидетеля хоть раз, когда служил в полиции?
— Нет, конечно, — бросил он и, достав мобильник, уставился на него. — Нет сигнала. Мы далеко зашли, Уорд.
— Во всех отношениях. Но… — я замолчал, чувствуя, — будто весь мир вдруг сместился в сторону. — Что это, черт возьми?
Он шагнул ко мне, и мы встали плечом к плечу. Потом он увидел то же, что и я.
— Господи…
Чуть впереди нас шел человек, очертания фигуры которого выглядели слегка размытыми в тумане. Он был одет в серый деловой костюм и черные туфли, совершенно неуместные для здешнего окружения. Полы его пиджака негромко хлопали на ветру. У него был целеустремленный вид, словно он направлялся во вполне конкретное место. Но, несмотря на это, он никуда не двигался.
Шагнув вперед, я потянулся к пистолету, но передумал. Потом, немного поразмыслив, все же достал оружие.
Слегка разделившись, мы подошли к идущему.
На вид ему было за пятьдесят. Седые волосы когда‑то были хорошо подстрижены, сейчас же они просто прилипли к голове. Руки и лицо выглядели весьма малопривлекательно. Когда‑то белые, теперь они окрасились в разные оттенки синего и ярко‑розового, местами переходившего в некий пурпурно‑коричневый цвет, для которого я не знал названия. Шею пересекал неровный разрез до самого левого уха, от которого ножом был отхвачен кусок. Отсутствовала и верхняя губа. От него пахло, но запах не казался невыносимым благодаря очень холодному и сухому воздуху.
Теперь, когда мы подошли ближе, все стало выглядеть чуть более прозаично. Перед нами был уже больше не призрак, а просто труп. При виде трупа начинаешь всего лишь сомневаться в мире и живущих в нем людях. При виде призрака начинаешь сомневаться во всем, и у тебя возникает множество вопросов, на которые нет ответов, а в утешительные обещания, что сам себе даешь, не веришь и даже не до конца их понимаешь.
Зандт обошел тело сзади, достал свой коммуникатор и, поднеся его к лицу мертвеца, начал делать снимки.
— Смотри, — сказал он.
Я обошел труп, инстинктивно стараясь держаться от него подальше, словно опасаясь, что он снова начнет двигаться, продолжая свой путь через равнину. В землю позади него был вбит металлический шест длиной футов в пять и толщиной дюйма в два. Труп был привязан к шесту так, чтобы создавалась иллюзия, будто мертвец куда‑то идет. Со временем тело бы упало, одежда истлела, а шест проржавел.
— Господи, — выдохнул я.
Зандт лишь кивнул, очевидно не испытывая желания осматривать труп с других точек зрения. Он обшарил карманы его пиджака и брюк, но ничего там не обнаружил.
Я отошел чуть назад. Туман немного рассеялся, и можно было увидеть, что положение тела выбрано не случайно. Холм скрывал его так, что заметить мертвеца можно было, лишь оказавшись именно здесь, на этом месте, где не было никаких причин появляться хоть одной живой душе.
Зандт окинул взглядом равнину, насколько позволял туман.
— Он говорил, что их двое.
— Прекрасно. Есть чего ожидать.
— Он не сказал, где именно.
Я кивнул в сторону идущего.
— Судя по всему, он куда‑то направляется.
Мы двинулись в ту сторону и ярдов через пятьдесят — скорее почувствовали, чем увидели, край еще одного каньона. А потом нашему взору предстало еще кое‑что.
Она сидела на самом краю — женщина примерно того же возраста, что и идущий мужчина, но, учитывая состояние ее кожи, точно определить это было сложно. Ее локти покоились на коленях, а подбородок опирался на сложенные руки. Поза выглядела вполне естественной, судя по всему, ее придали телу еще до того, как оно успело окоченеть. Единственное, что нарушало картину, — волосы, торчавшие во все стороны седыми пучками. Казалось, будто ее обнаружили вороны и начали делать свое дело, а потом бросили. Возможно, даже для стервятников есть предел. Теперь же она просто сидела и смотрела в никуда пустыми ввалившимися глазами.
Она была похожа на… я не знал, на что она была похожа. Мне в самом деле не с чем было сравнивать. Я отвернулся, как будто боясь, что она может повернуться и посмотреть на меня. И тогда пути назад для меня бы уже не было.
Зандт сделал лишь два снимка, затем отметил координаты.
— Ладно, — тихо сказал он. — Пошли отсюда.
Я последовал за ним, не вполне сознавая, что я сейчас чувствую и что вообще полагается чувствовать после такого. Но нечто ощущалось, только что?
Остановившись, я снова посмотрел на нее. Что‑то казалось мне странным в ее позе.
— Уорд, давай выбираться. Скоро совсем стемнеет.
Не обращая на него внимания, я подошел к женщине и, присев, посмотрел туда же, куда смотрела она. Голова ее была наклонена чуть вперед, словно взгляд устремлялся вниз, в каньон.
Мне хотелось вернуться назад к машине не меньше, чем Зандту. «Руни Лаундж» казался мне в данный момент не таким уж и плохим заведением. И даже торговый центр Якимы, на крайний случай.
Спускаться в каньон было нелегко. Вначале я двигался лицом вперед, но вскоре пришлось повернуться и помогать себе руками. Я услышал сверху, как Зандт выругался, а затем двинулся следом за мной, к счастью, в нескольких ярдах правее, так что камни падали от меня достаточно далеко.
