Ханна попрощалась и повесила трубку. Потом налила Мойше свежей воды и сказала ему, что он хороший мальчик. Мойше с энтузиазмом пожирал «взрослый» корм, так что она скомкала брошюру с хитроумными советами доктора Боба и выбросила ее в мусорное ведро. Потом натянула перчатки и вышла.
Улица встретила ее ледяным ветром. Дрожа, Ханна спустилась по ступенькам. Середина октября — самое время вытащить на свет божий зимнюю куртку. Спустившись еще на один пролет в подземный гараж, Ханна направилась к леденцово-красному внедорожнику, небольшому грузовичку, который все дети городка Лейк-Иден называли «машина с печенюшками». Она села за руль, завела мотор и выкатилась на пандус.
Выехав из дома, Ханна свернула влево на Олд-Лейк-роуд и оказалась на живописной дороге, ведущей в центр города. Дорога шла вдоль озера Иден и была на несколько миль длиннее главного шоссе, но Ханне она все равно нравилась больше: так приятно ехать мимо семейных ферм Миннесоты и кленовых рощ, принаряженных в разноцветную осеннюю листву. На такой дороге и душа отдыхает. К тому же Ханна предпочитала дышать ароматами холодной воды и сосен, а не выхлопными газами автомобиля, который никак не удается обогнать на федеральной магистрали.
Ожидая сигнала светофора на перекрестке Олд-Лейк и Дайари-авеню, Ханна отметила замечательную телефонную будку. Сзади никого не было, поэтому она съехала на обочину и достала из грузовичка предвыборный плакат Билла. Ханна пообещала Андреа, что будет расклеивать хотя бы шесть плакатов в день. Шесть секунд — и плакат уже прилеплен к будке. Ханна отошла, полюбовалась гигантской улыбающейся физиономией зятя и улыбнулась. Большие угловатые буквы плаката гласили: «Билла Тодда — в шерифы!»
Десять минут спустя Ханна вкатилась в аллею и свернула у небольшого белого здания, где располагались ее пекарня и кафе. Припарковавшись, она вошла через черный ход, вымыла руки и, толкнув дверь, оказалась у кофейной стойки, уже готовая подменить молодую помощницу Лайзу Герман, что сидела на высоком стуле за кассой. Вокруг Лайзы толпились утренние покупатели.
— Вот она! — с облегчением воскликнула Лайза. — Сами можете у нее спросить!
Все обернулись к Ханне. Берти Штрауб выдвинулась вперед, точно капитан команды. На Берти был ярко-пурпурный рабочий халат парикмахерской «Стрижка и кудряшка». Хмурая физиономия Берти — прямая противоположность веселой золотой мордашке с эмблемы на груди.
— Давно пора! — Берти демонстративно поглядела на наручные часы. — Мы видели, что в опросах избирателей лидирует Билл. Ты правда думаешь, что он выиграет?
— Еще как выиграет! — раздался голос матери Ханны. — А если ты, Берти Штрауб, не станешь за него голосовать, я с тобой разберусь!
Берти шумно сглотнула.
— Делорес, я обязательно за него проголосую.
— Да уж будь любезна! — Делорес подошла и взяла Ханну за руку. — Дорогая, ты нужна мне на кухне.
Несколько секунд спустя мать Ханны сидела у стола с чашечкой кофе и двумя печеньицами с арахисовым маслом. Ханна терпеливо дожидалась, пока Делорес поест. Та откусывала по чуть-чуть.
— Восхитительно! — изрекла она и вытерла руки о фартук. — Есть известия от Нормана?
— Пока нет, — ответила Ханна в надежде, что разговор не перерастет в пространную лекцию о ее упрямом нежелании связать свою жизнь с определенным мужчиной. Норман Роудз нравился Ханне. И как только выдавалась возможность, они непременно виделись. Но ее мать считала, что женщина, которая уже второй раз самостоятельно подписывается на «ТВ-гид» и все еще не замужем, потеряна для общества. А теперь Делорес и мать Нормана, Кэрри, объединили свои силы и пошли напролом.
— Кэрри говорит, что он очень занят на конференции, — продолжала Делорес. — Он, знаешь ли, ведет дискуссию по косметической коррекции зубов. Большое достижение для практикующего стоматолога его возраста.
— Я знаю, мама. Норман мне рассказывал перед вылетом в Сиэтл.
— Кажется, он не все тебе сказал, — не без самодовольства сказала Делорес. — Он упоминал про Беверли? Она тоже участвует.
— А кто такая Беверли? — спросила Ханна, хотя можно было и не спрашивать: и без того было очевидно, что у Делорес язык так и чешется.
— Доктор Беверли Торндайк!
— А, — неопределенно сказала Ханна.
Она решила, что такой ответ подойдет в самый раз, потому что совершенно не представляла, что еще за доктор Беверли Торндайк.
— Кэрри сказала мне, что они собирались пожениться, а потом Беверли решила, что слишком молода для брака. По крайней мере, она вернула кольцо. Но ты наверняка все сама знаешь, так что замнем.
Ханна кивнула, хоть и не была в курсе неудавшейся помолвки Нормана с Беверли Торндайк, стоматологом женского пола.
— Но я пришла не поэтому, — сказала Делорес и достала из кармана рецепт. — Прости, что принесла так поздно. Это мой рецепт Мяса в Горшочке По-Гавайски.
Ханна усилием воли сдержала рвущийся наружу стон и взяла заполненную от руки карточку. Мясо в Горшочке По-Гавайски — гордость Делорес, и Ханна сыта этим блюдом по горло.
— Я так спешила, переписывая рецепт. Его можно прочесть? — Ханна взглянула на рецепт и кивнула. — Дорогая, еще не слишком поздно, чтобы вставить его в «Кулинарную книгу Лейк-Иден»?
Ханна заколебалась. «Поздно» было бы такой удобной отговоркой. К тому же отчасти это правда, потому что назначенный ею срок сдачи рецептов давно прошел. Но если она скажет матери нечто подобное, та закатит жуткую сцену. Выходит, для сохранения мира в семье следует присоединить рецепт ко всем остальным.
— Нет, мама, не поздно, — ответила Ханна.
Делорес расплылась в улыбке.
— Спасибо, дорогая. Я знаю, что надо было принести рецепт пораньше, но в последнее время у меня так много дел с предвыборной кампанией Билла и с магазином. А теперь пора бежать. К нам должен прибыть груз с изделиями индейцев чиппева. Джон Уокер обещал зайти и проверить их подлинность.
Делорес небрежно помахала рукой и выпорхнула за дверь. Магазин «Бабушкин чердак» находился через дом, ей нужно было всего-навсего пройти через переполненную парковку. Ханна подождала, пока за матерью закроется дверь, и заглянула в рецепт.
— Четыре чашки сахарного песка?
Как раз на этих словах вошла Лайза.
— Что это? Кокосовый Торт Роуз?
— Нет, мамино Мясо в Горшочке По-Гавайски.
— Такое сладкое?
— Настоящее повидло, поверь мне. Мама специально записала мне рецепт. Хочет увидеть его в «Кулинарной книге». Как думаешь, может…
— Ни в коем случае, — перебила ее Лайза и покачала головой. — Если она не увидит в книге своего рецепта, то тебе не будет прощенья всю жизнь.
Да, ты права. Надо уменьшить количество сахара, но главное в рецепте менять нельзя. Если мама не узнает свой собственный рецепт, я до конца жизни буду возглавлять список ее кровных врагов.
Заперев дверь за последним посетителем «Корзины печенья», Ханна и Лайза ушли в кухню и принялись замешивать тесто на завтра. Лайза оторвала кусок пленки, чтобы прикрыть тесто для Вишневого Печенья с Шоколадной Глазурью, и посмотрела на часы.
— Ханна?
— М-м-м? — Ханна взяла шоколад, растопленный для Черно-Белого Печенья, и добавила его в миску с тестом.
— Уже поздно, а у тебя сегодня занятия. Тебе домой не пора?
Ханна посмотрела на свою миниатюрную помощницу и улыбнулась.
— Сама метр с кепкой, а уже меня опекаешь?
— Я тебя не опекаю. И я не ребенок. Мне через месяц будет двадцать. — Лайза выпрямилась во все свои пять футов и два дюйма, но эффект грозного зрелища был испорчен выбившимся из прически каштановым вихром.
Ханна последний раз размешала тесто в миске и потянулась за пленкой.
— Может, мне и правда пора. Но тогда завтра я приду раньше и испеку все до твоего прихода.
— Идет! — Лайза протянула руку, и Ханна пожала ее. — Хочешь, я помогу тебе сегодня на занятии? Херб занят до девяти, но обещала прийти Мардж, она хочет посидеть с папой.
— Все в порядке, Лайза. Я справлюсь. — Ханна знала, что Лайза предпочитает бывать с отцом, когда только можно. У Джека Германа была болезнь Альцгеймера, и, чтобы сидеть с отцом, Лайза оставила колледж. Теперь, когда Лайза была помолвлена с Хербом Бисменом, полицейским из управления по охране порядка в Лейк-Иден, все стало проще. Овдовевшая мать Херба, Мардж, училась с отцом Лайзы в старших классах и с удовольствием составляла ему компанию, чтобы «детишки» могли куда-нибудь сходить.
Не успела Ханна поставить миску в огромный холодильник, как в заднюю дверь постучали. На пороге, дрожа от холода, стояла Беатрис Кёстер.
— Привет, Беатрис. Заходи.
— Привет, Ханна, привет, Лайза, — Беатрис вошла в теплую кухню и улыбнулась. — Я на минутку. Тед ждет меня в грузовике.
