величия, лишенный сострадания.
Он смотрит на меня с яростью.
– Следи за языком.
– А то что?
Возвышаясь надо мной, он бросает предупреждающий взгляд.
– Не советую меня злить.
– А сейчас ты не злишься? И кем ты себя, черт подери, возомнил? По какому праву говоришь мне такое? Может, у тебя на руках больше карт, но ты недооцениваешь меня. Если хочешь от меня лояльности и молчания, в твоих же интересах играть по правилам.
Мужчина не отвечает, но в его поведении чувствуется резкая перемена, и ее достаточно.
А вот это я зря сказала. Теперь, когда я произнесла эти слова, мне вообще нельзя доверять. Я предала Шона и Доминика, сыграв на руку этому говнюку. Он пытается во всем найти слабые места, извратить ситуацию, доказать им, что они совершили ошибку, доверившись мне. Доминик был бы очень разочарован.
В голове прозвучала фраза Доминика, сказанная Шону, когда я в бешенстве вылетела из их дома.
«Она недостаточно сильна».
«Дай ей немного времени».
Испытания, которым они меня подвергли. Приводящие в бешенство перепалки между мной и Домиником. Все это время Шон обучал меня тому, во что верил сам, во что верило Братство, а Доминик провоцировал и искажал мои слова. Решив допустить к своей тайне, они готовили меня к подобному противостоянию. Все их действия были связаны со стоящим напротив мужчиной. Пока мы скрывались, они готовили меня к неприятностям под названием Француз. Его возвращение было неизбежным.
– Я умею хранить секреты. Мне просто нужно знать план.
– Тебе не будет отведена во всем этом роль только потому, что ты оказалась здесь. Они приняли неверное решение и знают об этом. Ты трахалась с ними, но это не дает тебе права голоса. К тому же я и так знаю, что ты никому не расскажешь, – с уверенностью заявляет он. – Но из собственных заблуждений.
– Каких еще заблуждений?
– Из-за твоей верности им. – Он кивает в сторону леса. – И неумения отделить личные чувства от дела вместо того, чтобы примириться с мыслью, что Роман совершил непростительные поступки и заслуживает наказания. Так что просто забудь, как забыли они, и… живи своей жизнью.
– Это приказ?
– Нет, это совет, – огрызается он, – который тебе следует принять во внимание.
Мне удалось вывести его из себя, что можно было бы счесть хорошим знаком, не будь я в его власти.
– Я просто хочу с ними увидеться.
– Об этом и не мечтай.
– Я не папенькина дочка, которая разозлилась из-за того, что потеряла парней, с которыми спала. Поговори с ними. Они расскажут обо мне. Они поручатся за мою порядочность.
Он окидывает меня брезгливым взором.
– Я и без того достаточно знаю.
Я опускаю руки, назло ему открывая свое нагое тело. Не позволю ему стыдить меня за то, о чем он не знает, или чувствовать неловкость, от которой избавлялась все лето. Мои усилия остаются незамеченными, поскольку его взгляд прикован к моему. Мы смотрим друг на друга, стоя по разные стороны баррикады, которую он между нами возвел.
– Ты действительно так поступишь?
– Мы живем в разных реальностях, и ты родилась в своем мире. Если ты обо всем забудешь, я не буду иметь к тебе претензий. Сесилия, для тебя невежество поистине благодать. Будет полезно, если ты это запомнишь.
– Даже если мы с отцом отдалились друг от друга, я не хочу, чтобы он пострадал. Если ты поручишься за его безопасность, я смогу тебе помочь.
– Я не раздаю обещаний. У него полно врагов, которые не имеют ничего общего с нами. Это бизнес.
– Не для меня.
– Это твоя проблема.
– Так что, черт возьми, мне делать?
Проигнорировав меня, мужчина разворачивается в сторону леса.
– Сходи на маникюр.
Негодуя, тянусь за первым попавшимся предметом, и им оказывается бутылочка с лосьоном, которую я в него швыряю и попадаю прямо в спину. Он резко поворачивается ко мне, я взвизгиваю, пятясь назад к креслу, и приземляюсь на задницу. Мужчина рывком поднимает меня за руку. Происходящее между нами не химия – это раскаленное пламя, полное ненависти, обиды и затаенной злобы, которые никак со мной не связаны. Этот человек ни на что не намекает. Он презирает сам факт моего существования.
– Еще раз так сделаешь, церемониться не стану. – Под его янтарного цвета взглядом в груди пылает пожар, мужчина сжимает мою руку. Еле сдерживаюсь, чтобы не захныкать.
– Я даже не знаю, как тебя зовут, но ты совершаешь ошибку. Ты вел войну за людей вроде меня. Вроде моей матери. Помимо прочего, Шон и Доминик – мои друзья, я хочу им помочь. Они были тебе верны. Ты можешь ненавидеть Романа, но я тут ни при чем. Я ничего не знала. До сих пор не знаю.
– Ты была ни при чем, но это изменится, если продолжишь напирать. Ты слишком легкая добыча. – Его оскорбление задевает за живое, он сыплет соль на еще незажившие раны. – Ты слишком юна и наивна. Верила всему, что они тебе говорили, но теперь настала пора признать, что они получили от тебя все, что им было нужно.
Доступ. Я была способом получить доступ. Внутри все переворачивается, когда я вспоминаю, как Шон вернулся после нашей ссоры с извинением. Вслед за Шоном, пока он меня отвлекал, в дом вошел Доминик. Возможно, я дура, но…
– Я не шлюха!
– Ты убеждаешь свою совесть, не мою.
Но после того дня все изменилось. Возможно, до него я была целью, но после стала выбором. Они впустили меня в свой мир, потому что сами этого захотели. В этом я уверена. Шон сам в этом признался. Он рисковал всем. Спал со мной, хотя это все равно что спать с врагом, посвятил меня в тайны, привязав к ним, и оставался со мной, рискуя доверием и местом в Братстве.
Если мне до сих пор не хватало доказательств их чувств, то теперь их достаточно.
– Они дороги мне. Очень. Просто позволь мне принять участие.
– Если это правда, перестань быть такой конченой эгоисткой. Они тебя отпустили, ты должна повзрослеть и сделать то же самое.
– У тебя не получится нас разлучить!
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Тебе перестанут открывать двери. Никто с тобой не заговорит. Сейчас, с этой минуты… тебя больше не существует. И никогда не существовало.
Меня колотит от гнева, когда я выплевываю слова:
– Да пошел ты, сукин сын, доморощенный Робин Гуд из сраного захолустья! – Я вырываю руку, и он меня отпускает. – Проваливай к чертовой матери!
Мужчина отступает, засунув руки в карманы брюк. Его глаза
