А что, и пойдешь с опущенной головой. Свадьба проходила за городом в резиденции губернатора. Шикарное место, скажу тебе, рай на земле! Кругом сосновый бор, в метре озеро, пирс с катерами и крутыми скутерами. Президент страны и то там побывал. Это когда он приезжал с визитом в нашу область, фээсбэшники мне по секрету шепнули. Власти построили вертеп для себя любимых, без фонарика там заблудишься. Эрмитаж и то меньше размером. Обслуживающий персонал под опекой ФСБ, все вокруг охраняется, мышь не проскочит. Это я к чему говорю — их можно сразу исключить. Им травить судью нет резона, если, конечно, кто-то руку не позолотил, такой вариант не исключаю. Но мое нутро подсказывает, что зря только время потеряем, проверяя эту версию.
— Выскажу свое мнение на счет мотива убийства судьи. С твоих слов, версий целый веер! Напрашивается вывод: на свадебном вертепе все гости дети Люцифера. А ты не допускаешь такой мысли, что судья сам наложил на себя руки, недоело жить красиво? А что?! На миру и смерть красна! Жизнь, она ведь у человека складывается по-разному, такую версию не рассматриваешь?
— Покойный был человеком серьезным: семью любил, оставил бы завещание. Со слов жены, негативных мыслей не высказывал. Нет, явно кому-то перешел дорогу. О версии «ревнивая жена свела с ним счеты» или «причастен ее любовник» информацией не располагаем, но ее шустро нагоним. Побеседуем с подружками жены, они ее сдадут с потрохами. У баб зависть к хорошим мужьям с языка не сходит.
— Я так понимаю, ты мне позвонил поплакаться в жилетку? Могу посоветовать только одно — выждать время. Смерть председателя суда дело резонансное, люди в городе пчелами зажужжат. А у вас, нынешних узколобых оперов, нет надежной агентуры, всю ее… Чуть не матюгнулся, грех бы взял на душу. Так вот, говорю об оперативных подходах к связям судьи. Начни тянуть ниточку с его жены, в ее голове флэшка с информацией. Когда будешь беседовать, втирайся к ней в доверие на цыпочках. Живя с судьей под одной крышей, нахваталась ушлости. Что-что, а какие он вел криминальные дела, краем уха да слышала. Не может быть, чтобы, имея в ушах бриллиантовые цацки, на плечах норковую шубу и не знать о темной стороне своего муженька. На моей памяти не встречал ни одного честного судью или того же прокурора.
— А мне вот, грешному, посчастливилось встретить честного судью, его портрет висит в моём кабинете. Да ты его знаешь!
Ермаков сделал паузу, ожидая, какое имя назовет Семенов. Не дождавшись, смеясь, проговорил:
— Иисус Христос, вот кто чист на руку! Прожил тридцать три года и не был замечен в коррупционных делах. Что молчишь, знаешь такого судью?
— Спорить не буду, пока с ним не пересекался, но надеюсь, встречи не избежать. В Евангелии имеются строчки: Бог всех честных оперов забирает к себе на службу. Наверняка на небесах есть смотрящий, блатных там пруд пруди. А Богу в одиночку без нас, оперов, с ними не справиться, помощники нужны.
— Намекаешь, на небесах сатана канает за смотрящего? Хм, а что, все может быть! Так, когда тебя ждать на чай? Одна голова хорошо, а две лучше! К твоему приходу постараюсь нарыть чего-нибудь интересного.
— Не измажьте свои пяточки, а то найдутся желающие, быстро вам их открутят. А прийти в гости, что ж приду на чай с бубликами, отвлекусь малёха от своих дел! Да! Чуть не забыл, ты живешь все там же, в старой квартире, государство новые апартаменты тебе не подарило?
— Прикалываешься? Намекаешь на казенный дом. Пока бог меня от такой участи миловал. Хотя в личном деле имею неполное служебное соответствие. При встрече расскажу, за что его получил, обхохочешься. Намеришься в гости, предварительно позвони. Мы ведь, опера, на месте не сидим, всё как Дон-Кихоты, боремся с ветреными мельницами, твоими словами выражаюсь. Всё, Фёдырыч, заканчиваю базар, время поджимает, начальство дышит в спину, бросаю трубку. Пока.
— Пока, пока, не отбили бы мне жулики бока, — Семенов ответил уже себе под нос, дальше думая про себя. По нынешним временам каска и ему самому на голове не помешает, только что высказал эти слова Юрке. Юркой он был тогда, когда после окончания высшей школы милиции зеленым лейтенантом пришел к нему стажером. Сейчас Юрий Николаевич Ермаков — начальник убойного отдела, должность серьезная! Полковник! За прошедшие годы родное подразделение поменяло несколько раз свое название, как только его не называли: оперативно розыскное бюро, отдел по борьбе с бандитизмом, в итоге стало управлением по борьбе с организованной преступностью. Но и оно ушло в небытие, выполнив свою миссию — якобы обезглавив верхушку преступности. Так решили с ним подло поступить в Москве «умные» люди. Простые граждане, оценив добрую работу сотрудников уважаемого подразделения, дали ему свое название — шестой отдел. А вспомнить есть что! В середине девяностых в стране кровь лилась рекой. Некоторые ушлые граждане вдруг ни с того ни с сего возомнили себя вершителями судеб человеческих, назвавшись братвой. Все как один надели кожаные куртки и спортивные костюмы «Адидас», на шею золотые собачьи цепи, выбрав единственный, на их взгляд, правильный жизненный путь — насмерть биться за кусок халявного рыночного пирога после развала Советского Союза. Братва билась так яростно и жестоко, что бюро ритуальных услуг не успевало для них копать могилы.
На смартфоне зазвучала мелодия из советского мультфильма про Винни-Пуха и голос героя: «Куда идем мы с Пятачком — большой-большой секрет…» Семенов, посмотрев на экран, подумал, стало быть, журналисты уже в курсе убийства судьи: звонит Татьяна Андреева, она как раз ведет криминальную хронику на URA.RU. Девушка с волчьей хваткой, опер в юбке, Семёнов так бы ее охарактеризовал. Провел пальцем по экрану смартфона:
— Ба! Татьяна Анатольевна лично своей персоной и без охраны?! Здравствуйте, уважаемая миссис Марпл, как раз намеревался вам звонить, — он ярко поприветствовал ее, обратившись к ней по имени персонажа детективов Агаты Кристи, понимая, что сейчас начнет выспрашивать об убийстве судьи. — Вы своим звонком меня опередили, кроме как мистикой и не назовешь! Хотел у вас поинтересоваться, что нового в криминальном мире?! Я ведь газет не читаю, радио не слушаю и не знаю, что делается в городе, — не давая ей ответить, — старость, она ведь не радость, все хвораю, — говорил как бы по-стариковски.
— Александр Федорович, я ведь не первый год в окопах, меня на мякине не проведешь, на больного вы не тянете, бодренько разговариваете. Мои негласные помощники на ухо шепнули: вам только что звонили бывшие коллеги, интересовались, что вы думаете об убийстве судьи. Как человек, отдавший часть
