ловит маленьких крабов, Петя учит его плавать, а она наблюдает за ними, лежа в шезлонге. Или теплой южной ночью, когда кожу ласкает прохладный ветерок, они сидят на террасе, попивая коктейли, или под тихую музыку она скользит в танце в объятиях мужа… Дорогой отель, вежливые официанты, приветливые горничные, и они втроем, своей семьей. Никаких разговоров о бизнесе, телефон не звонит. Свекрови нет…
Обычные мечты, ничего оригинального, все как бывает на курортах. И всего-то просила она неделю отдыха…
Она не заметила, что сказала эти слова вслух.
– Отдыха? – Свекровь подняла брови. – Было бы от чего тебе отдыхать! Ребенка на море вывезти нужно, я согласна. Вот и вывези, тебе все предоставлено – лучший отель, билеты в бизнес-классе.
Ведь муж ей обещал, она поверила, два платья купила, купальник новый… Катя ничего не видела от внезапно подступивших слез. Она неестественно заморгала, слезы все равно пролились и покатились по щекам.
– Прекрати реветь! – Свекровь брезгливо поморщилась. – Совершенно не из-за чего устраивать истерику! В конце концов, ты должна понять: бизнес – это главное! Мы стараемся для семьи, а стало быть, и для тебя тоже. Когда-нибудь Павлик получит все это, основание закладывается сейчас. А у тебя нет никаких причин расстраиваться, просто бабские капризы. Живешь на всем готовом, ни в чем тебе отказа нету! Впрочем, о чем это я, ты не способна понять простые вещи. Вытри немедленно сопли!
Катя поискала платок, но в этом халатике не было карманов.
– Возьми себя в руки! – Свекровь схватила с письменного стола салфетку и протянула Кате.
– Елизавета Петровна, машина пришла! – Валентина стояла в дверях, глаза ее блестели от любопытства.
– Выйди вон и закрой дверь! – бросила ей свекровь, не обернувшись.
Валентину как ветром сдуло.
– Нам пора ехать. – Петр нарушил молчание. – Катя, вечером поговорим!
Проходя мимо, он попытался погладить ее по спине, но Катя дернула плечом и выскочила из комнаты. Его прикосновение показалось ей неприятным, хозяйским – так возница уверенно поглаживает строптивую лошадь.
– Значит, ты ей ничего не сказал? – спросила мать у сына. – Испугался бабской истерики и нытья?
Он отвел глаза.
– Ох, сын… – она вздохнула, – все-то за тебя матери делать приходится…
Катя провалялась в кровати все утро. Слезы кончились, но заболела голова, и сил не было встать. Да и зачем? На нее накатила тяжелая депрессия.
У нее никого нет. Муж ее не любит, если бы любил, нашел бы способ договориться с матерью, чтобы побыть с семьей хоть неделю. Свекровь Катю презирает, но Кате это все равно, она сама давно и прочно ненавидит ее. Да-да, эту женщину она ненавидит и не желает ей смерти и тяжелой болезни только потому, что нельзя желать никому плохого, ибо если у того человека сильное защитное поле, то все плохие пожелания от него отскочат и на тебя же попадут. У свекрови не поле, а монолит, атомным взрывом не пробьешь, так что полетит все на Катю. Или, не дай бог, на Павлика.
Павлик, конечно, родная душа, но он еще маленький, ему не пожалуешься. Захотелось прижать светлую головку сына к груди и посидеть так хоть немножко. Но ведь сейчас время занятий, и эта ведьма Эльвира Никодимовна ни за что ее к сыну не пустит. «Главное – это режим!» – заявила она при первой встрече. И разумная строгость. Павлик ее боится, это точно, оттого и тихий стал, послушный. Вот бы Эльвиру уволить! Но нельзя, это свекрови ее кто-то рекомендовал.
Так что никого у Кати нет, чтобы пусть и не заступился, а хотя бы посочувствовал. Ни родителей, ни братьев-сестер, ни подружки закадычной. Насчет подруг свекровь сразу предупредила – в дом никого не водить, чтобы никто не шнырял да не рассматривал тут все. И не болтать никому про их жизнь. А какая это жизнь, когда они с Петей все время на своем канале пропадают, их и дома-то нету…
Но близких подруг как-то не завелось у Кати. Есть приятельницы, с которыми можно кофе попить или по магазинам побегать, такие же, как она, молодые мамы, что дома за мужьями сидят, так с ними откровенничать ей и в голову не придет. Там все друг друга знают, сразу же начнутся разговоры да пересуды. Дойдет до свекрови, устроит она Кате!
Мама далеко, в Штатах, в городе Бостоне. Живет там с мужем, вроде бы счастлива. В Россию не приезжает, в последнее время они даже по скайпу не разговаривают. Так, имейл пришлет – как ты, как Павлик? А Катя ей в ответ фотографию, маме и хватает.
Они с отцом развелись, когда Кате восемнадцать лет было. Отец до этого много работал, создавал фирму. А как все получилось, он чуть расслабился, тут его и подхватила Маргарита. А может, у них давно это было, только мама с Катей не подозревали. В общем, как уж там вышло, ребенком она его взяла или чем еще, но женился отец на Маргарите почти сразу же. Она его на пятнадцать лет моложе, роскошная такая девица была, где уж тут маме с ней соперничать… А через пять месяцев Маргарита сына родила.
Мама, кстати, неплохо развод перенесла, скандалов не устраивала. Отец им хорошую квартиру оставил, Кате учебу оплатил. Маме, конечно, пришлось снова работать пойти – английский преподавать, как раньше. Катя тогда училась и вовсю развлекалась, с отцом они встречались изредка, на праздники подарки дорогие он ей делал. Он всегда к ней хорошо относился.
С мамой они этот аспект никогда не обсуждали – что Катя вроде бы на его стороне.
Прошло года два – и мать ее огорошила: замуж выходит за американца и улетает в Бостон. Познакомилась с ним не то по работе, не то через дальнюю подругу – в общем, все решили быстро.
«Что тянуть, – сказала тогда мама, – меня тут ничто не держит. Ты сама проживешь, взрослая уже, отец поможет, если что. А у меня, может, больше шансов не будет…»
Как сказала – так и сделала. С отцом даже не повидалась на прощанье – видно, здорово на него обиделась. Прилетела из своего Бостона только один раз – на Катину свадьбу. Это уж через три года было. Маргарита за это время еще одного сына отцу родила.
После свадьбы Катя совсем перестала с отцом видеться – как-то все закрутилось. Простить себе потом не могла, когда позвонила Маргарита и сказала, что отец умер. Утром поехал на работу – и прямо в кабинете, когда совещание проводил, упал замертво. Врач из «Скорой» так и сказал – зря, говорит, нас вызывали, тут и реанимация бы не спасла.
Мама
