Когда мы с Ириной все обговорили и даже придумали план «Б» на случай, если главный план не удастся, я попросил:
– А сейчас заплачь.
– Прямо так сразу?
– Конечно, ты же актриса!
Ира кивнула и застыла. Не знаю, что приключилось у нее в мозгу и какие картинки в нем она вызвала, только буквально секунд через десять из ее крупных глаз полились настоящие горючие слезы. Еще через десять секунд она уже рыдала навзрыд, и не пожалеть ее мог только человек с гранитным камушком вместо сердца. Надеюсь, что у Нинель Соколовской сердце не каменное…
– Все, все, перестань, – не выдержал и я ее плача. – Вижу, можешь.
– Ну, как, натурально? – подняв на меня глаза, спросила она.
– Еще как, – ответил я. – Ты прям как настоящая актриса. Знаешь, я чуть сам не разрыдался.
– Спасибо, – скромно ответила Ирина и отвела взгляд.
– Ты, Ирин, пока отдохни, а я съезжу на работу, сделаю с монтажером Игорьком Свешниковым парочку-тройку фотографий, где ты с Шишкановым на фоне океана и пальм. Можешь пока что-нибудь приготовить нам на ужин, если хочешь…
– Хочу, – кивнула она.
– Тогда холодильник, плита, словом, вся моя кухня к твоим услугам, – сказал я. – А я постараюсь побыстрее вернуться.
– Только не задерживайся, ладно?
Глава 7. Настоящая актриса, или Лида номер один
Ирина вошла в риелторское агентство «Альмавива» в половине одиннадцатого. Она оглядела небольшую комнатку, в которой за компьютерами сидели две женщины, и резко спросила:
– Телефон восемь, девятьсот шестнадцать сорок два двадцать три девяносто восемь… – она назвала еще две цифры, – это ваш телефон?
– Да, это номер моего служебного телефона, – деловито отозвалась одна из женщин. – А в чем дело?
– Дело в том, что мой муж… – Лицо Ирины исказила гримаса боли, и из глаз брызнули слезы. – Он… – Говорить она уже не могла и буквально разразилась рыданиями.
Женщины переглянулись, и одна из них, недавно сказавшая, что названный Ириной номер телефона является номером ее служебного телефона, вышла из-за стола и усадила ее на стул для клиентов:
– Успокойтесь, пожалуйста. Вот, присядьте и успокойтесь. Может, вам воды?
Ирина кивнула, продолжая рыдать.
Женщина подошла к своему столу, достала из нижнего ящика бутылку минеральной воды, наполнила чашку и протянула ее Ирине:
– Вот, выпейте.
Ирина взяла в трясущиеся руки чашку и стала пить. Было слышно, как стучат о стенки ее зубы. Вторая женщина, что продолжала сидеть за компьютером, жалостливо покачала головой.
– Вам лучше? – спросила первая женщина, принимая из рук Ирины пустую чашку.
– Д-да. Лу-у-луч-ше.
Она перестала рыдать, но слезы продолжали выкатываться из ее глаз, составляя ручейки, быстро скатывающиеся по щекам на подбородок и шею. Сейчас Ирина походила на птенца, выпавшего из гнезда и еще не умеющего летать, или на бездомного котенка, попавшего под дождь и вызывающего неодолимое желание приласкать и пожалеть.
– Что с вами случилось? – спросила женщина. – И откуда у вас номер моего служебного телефона?
– Из мо… мобиль… ника му-у-жа, – всхлипывая, ответила Ирина. – Он, на-вер-ное, сни-мал… че-рез ва-ше а-генст-во… квар-ти-ру…
Женщины понимающе переглянулись.
– Вы подозреваете, что ваш муж тайно от вас снял через наше агентство квартиру?.
– Да. Что-бы… встре-чать-ся с ней, с этой… – Ирина не договорила, потому что снова разразилась рыданиями. Ее тело вздрагивало, а глаза, когда она поднимала взор на женщин, были наполнены таким безысходным отчаянием, что в них было больно смотреть.
Женщины снова переглянулись. В их глазах было одновременно и понимание, и жалось, и злость. Злость на мужиков, которые, вне сомнения, все сволочи без всяких исключений. Злость, направленная против всей этой мужской породы, которая только и делает, что издевается над женщинами и пользуется ими как обслугой, и только в свое удовольствие. Многовековая нескончаемая война, которая, по сути, идет между женщинами и мужчинами с самого начала их появления на этой земле и которой не видно конца, открылась для этих двух простых женщин так очевидно и ясно, словно они оказались на передовой линии окопов. Женская солидарность возымела в данной ситуации нужное для Ирины действие. И та женщина, которой сделал звонок секретарь Масловского Шишканов и которую звали Нинель Соколовская, спросила:
– А как зовут вашего мужа?
– Славик, – ответила Ирина сквозь слезы и добавила: – Вячеслав Петрович Шишканов.
С этими словами она достала из сумочки две фотографии и протянула Соколовской. На первом фото были Шишканов и Ирина возле сказочного терема, исполненного в русском стиле, а на втором они стояли в обнимку на фоне пальм, безлюдного песчаного пляжа и океана, нескончаемого и уходящего за линию горизонта.
– Я его помню, – разглядывая фотографии, произнесла Нинель Соколовская, не обратив внимания, что Славик на обеих фотографиях имел одно и то же выражение лица. – Он действительно звонил в наше агентство, а потом пришел, и мы подобрали ему квартиру. Сейчас я посмотрю где, – добавила она и прошла к своему столу с компьютером.
– Вот ведь, сволочь какая слепая, – не выдержала вторая женщина. – Ходить налево от такой красотки… И какого рожна еще этим мужикам надо!
– И не говори, – буркнула Нинель Соколовская, просматривая данные компьютера.
Ирина, продолжая всхлипывать, с надеждой смотрела на действия риелторши. Наконец Соколовская воскликнула:
– Ага. Вот он, голубчик. Попался!
Она оторвала от пачки листок, переписала с компьютера адрес снятой Шишкановым квартиры и, подойдя к Ирине, участливо протянула листочек ей:
– Здесь адрес квартиры, которую снимает твой горе-муженек. Квартира снята и оплачена до конца года. Так что можешь поймать его прямо на месте преступления…
– Спасибо, – только и смогла выговорить Ирина.
– Ты шибко-то не расстраивайся, девонька, – сказала Ирине на прощание Нинель Соколовская, отдавая ей фотографии. – Ты молодая, красивая, другого парня себе найдешь. Не лысого да плюгавого. Даже не знаю, что ты в нем нашла такого… А этого изменщика, – кивнула она на фотографии в руке Ирины, – забудь. Плюнь и разотри. И ни о чем не жалей. Таких Шишкановых жалеть – жалелка треснет…
Ирина положила фотографии и листочек с адресом квартиры в сумочку, тепло поблагодарила Нинель Соколовскую, благодарно кивнула второй женщине и вышла, провожаемая участливыми взглядами риелторш.
Все. Дело было исполнено.
– А ты и правда настоящая актриса, – с искренним восторгом произнес я, когда, вернувшись из риелторского агентства, Ирина мне все рассказала. – Ни у кого ничего не требовала, никого ни о чем не просила, не умоляла… Эти женщины сами, по собственной воле, выдали тебе адрес шишкановской берлоги. Это… – Я на пару мгновений замолчал, подбирая нужные слова. – Это высший пилотаж.
– Да, сыграла я отлично, – не стала умалять своих достоинств Ирина. – Что будем делать дальше?
– Наведаемся в эту квартирку, – ответил я. – Поглядим, кто там живет и живет ли вообще. Какой там у нее адрес?
– Басманный район, Малый Ивановский переулок, дом одиннадцать дробь шесть, строение четыре, квартира десять, – отчеканила наизусть Ирина. – Очень тихое и спокойное место.
– Знаю. Там еще, в начале переулка, стоит Иоанно-Предтеченский женский монастырь, где Салтычиха тридцать три года томилась и где жила монахиня Дорофея, внучка Петра Первого и внебрачная дочь императрицы Елизаветы Петровны. Если бы не ресторан «Ковчег Ноя», то спокойнее места в Москве, наверное, и не сыскать…
– А откуда ты про монахиню Дорофею знаешь?
– Книжки умные читаю, – усмехнулся я.
– Когда пойдем туда наведываться? – посмотрела на меня Ирина.
– Скоро, – неопределенно ответил я.
– Когда – скоро?
– А вот пообедаем и пойдем.
Отобедав и отдохнув минут сорок, мы отправились по указанному адресу. Выйдя на Солянке, пересекли Подколокольный переулок и вышли в Малый Ивановский переулок. Нашему взору предстало трехэтажное здание, носящее номер 11/6, строение 4. Железная дверь нужного нам второго подъезда была гостеприимно распахнута, и чтобы она не закрылась, между рамой и полотном двери кто-то подложил половинку кирпича.
По кованой железной лестнице со ступенями в узорах мы поднялись на третий этаж. На первых двух площадках было по две квартиры, а на последней третьей – одна. Идеальное местечко для любовного гнездышка. И полное отсутствие посторонних глаз. Наверное, Масловский, когда был еще жив, воздал за конспирацию должное своему секретарю Шишканову. А может, и не воздал. Поскольку угождать хозяевам и боссам входит в прямые обязанности их секретарей…
Здесь, на третьем этаже, сохранились дубовые перила. На одном из них, плохо замазанном краской, проступало из глубины десятилетий:
