Пашков без энтузиазма отправился на эту встречу. Он как раз находился в разгаре сюжета новой книги. В последние дни писалось легко, хитросплетения нового романа приходили в голову как бы сами собой, и фразы получались такими сочными, выпуклыми, что ему самому нравилось, а такое бывало не так часто. А тут опять Матвей со своими проблемами. Выходить из дому не было никакого желания, но и отказаться от встречи тоже не представлялось возможным. Он тянул с выходом до самой последней минуты, и потом ему пришлось одеваться в спешке и идти к месту встречи быстрым шагом. Недавно купленная им итальянская дубленка была очень теплой и он даже почувствовал струйку пота на спине — от быстрой ходьбы он вспотел, невзирая на мороз. Теперь ему предстояло замерзнуть, хотя на ногах были теплые ботинки, и, вообще, он был одет тепло и солидно. На полученные из рук Матвея деньги он приоделся сам и сильно обновил гардероб своей семьи. Теперь все трое одевались если не богато — шиншилл и горностаев не было, — то вполне добротно и дорого. Та вспышка неудовольствия женой, закончившаяся бурным вечером в квартире Юли, больше не повторялась. На следующий день Пашков, валяясь в кровати и мучаясь похмельем и общей усталостью, вдруг подумал, что жена права. В конце концов, результатов любой сознательной деятельности должно быть только два — деньги и удовольствие. А если уж так получилось, что гонорары повсеместно падают, а он пишет настолько медленно, что не может каждый месяц продавать по книге и, следовательно, не в состоянии полноценно содержать семью, то те невнятные упреки, которые адресуются ему, вполне заслуженны. Значит, нужно исправляться. Если вокруг разворачивается дикий рынок и каждый зарабатывает как может, его знакомые раскатывают на иномарках и ездят отдыхать на Канары, то почему он должен носить обноски и считать мелочь в кармане? В конце концов, он не тупой и не святой. Ему тоже хочется красиво одеваться и жить в удовольствие. В конце концов, ему никто не предлагает бегать с пистолетом и напяливать на себя вязаную маску с прорезями для глаз. В известном смысле он занимается своим делом — разрабатывает сюжеты. Только персонажи не выдуманные, а настоящие и действие происходит не в вымышленных декорациях, а в самых что ни на есть натуральных.
Матвея он увидел издалека. Тот, не торопясь, прогуливался по парку, ведя на поводке небольшого, почти игрушечного пуделя, все время норовившего то зарыться носом в свежий сугроб, то пометить ближайшее дерево. Со стороны поглядеть — самая мирная картина.
Метров за двадцать до человека с собачкой Пашков сбавил шаг. Со стороны это выглядело бы нелепо, если бы он едва не бегом подскочил к знакомому. Мало того, что нелепо. Теперь приходилось думать о таких вещах, как конспирация.
— Привет, — небрежно поздоровался Матвей, присаживаясь на корточки и спуская пуделя с поводка. — Как морозец, а?
— Вполне, — согласился Пашков, здороваясь с ним за руку. — Какие новости?
— Хорошие. Очень хорошие. Наклевывается интересное дело. И денежное. Ага! Вижу, горит душа!
В последний месяц Матвей по большей части пребывал в хорошем настроении. После дела с кредитом он на две недели уехал в Австрию, где ему сделали дорогущую операцию, после которой его, казалось, насовсем пропавшая для активной деятельности левая рука стала действовать почти так же хорошо, как и правая. Врачи порекомендовали ему больше двигаться, и Матвей купил себе пуделя, с которым стал гулять по три раза на дню.
— Что за дело?
— Вот, держи, — Матвей протянул вынутый из кармана меховой куртки конверт из плотной бумаги.
— Что это?
— Спрячь, потом посмотришь. Как раз для тебя дело.
Пашков послушно убрал конверт, на ощупь определив, что в нем несколько листов бумаги. Это было нечто новое. До этого Матвей никаких документов ему не передавал. Он, вообще, не слишком жаловал бумагу, предпочитая ей живое общение. Теперь Пашков знал о нем несколько больше, чем полгода назад, во время их первой встречи. Офицер армейского спецназа, он несколько месяцев воевал в Чечне, получил ранение и долгое время потом провалялся в госпиталях. Подлечить его подлечили, руку спасли, но своих функций она не восстановила. После унизительного освидетельствования его комиссовали, предоставив небольшую пенсию и полную возможность устраиваться в жизни как умеет. Имея все это, а еще жену-учительницу, двух детей и зануду-тестя, у которого они ютились, а также весьма специфический опыт и независимый, даже взрывной характер, устроиться ему в жизни было сложно. Его попытки найти работу грузчиком, охранником, менеджером и даже продавцом окончились ничем.
— Есть хорошее дело, — сказал Матвей, посматривая за бегающим по снегу пуделем. — Перспективное. Мы, можно сказать, входим в большую политику.
— Зачем?
Матвей довольно усмехнулся.
— За тем за самым. За деньгами. Зачем же еще?
— Я уж подумал, что тебе захотелось покрасоваться в телевизоре.
— Ну, без этого я как-нибудь перетопчусь. Хотя в молодости, честно тебе скажу, мне хотелось быть артистом.
— У тебя бы получилось.
— Думаешь? А я вот засомневался. Да и армия казалась как-то верней. Надежнее. Да видишь, как получилось… Молодо-зелено!
— Жизнь всегда сложнее теорий. Так что за дело ты придумал?
— Ну не совсем, чтобы я.
— А кто? — слегка насторожился Пашков. Он прекрасно осознавал, что крупно рискует, связавшись с Матвеем и через него с теми парнями, которых тот нашел. Полагая свое инкогнито для остальных залогом собственной безопасности, он не стремился к расширению круга своего общения за счет людей Матвея.
— Неважно. Понимаешь, есть один человек… Ты как относишься к коммунистам?
Пашков пожал плечами. Политика в последнее время мало его интересовала; он не видел существенной разницы между левыми и правыми, либералами и консерваторами. В итоге все они по большей части заботились не об избирателях, которым обещали золотые горы, причем в одинаковых выражениях, а о себе и своих близких. На выборы он, правда, ходил, но голосовал против всех партий и блоков, не без основания полагая, что отдавать свой голос за безликую толпу, по крайней мере, неразумно.
— Вот и хорошо, — констатировал Матвей. — Есть, понимаешь, один человек, который рвется стать губернатором.
— Богатый?
— Надо полагать, не бедный. Но хочет стать еще богаче. Но дело не в этом. Есть люди, которые не хотят его видеть на этом месте.
— Ну и что? При чем тут мы?
— Они готовы заплатить хорошие деньги за то, что этот человек, — Матвей показал на карман, в котором Пашков спрятал конверт, — не доживет до выборов.
— Не понял.
— А чего тут непонятного? Убрать его, и все дела.
— Ну и зачем ты пришел ко мне? За пистолетом? Или научить тебя на курок нажимать?
— Погоди, ты чего? Ты должен разработать схему…
— Я должен?! А ты ничего не должен? Ты, я смотрю, на работу устроился. Может быть, даже объявление в газете дал? Или по телевизору?
— Ну какое объявление? Чего ты несешь? Хорошие деньги предлагают.
— Тогда действуй! Но без меня. Потому что я хорошо помню, что заказчики любят избавляться от исполнителей таких денежных заданий. И вообще… Хочешь работать на чужого дядю — вперед. Только одна просьба: забудь про меня. Совсем.
Пашков резко повернулся и пошел прочь.
— Погоди!
Он испугался. Испугался глупости Матвея, который, не посоветовавшись, фактически принял заказ. Иначе — откуда у него эти бумаги? Пашков хотел было достать конверт и выбросить его, но сдержал порыв. Безумец! Дурак! Как он мог? Он же засветился! Неужели не понимает? Так засветился, что дальше некуда! А как иначе, если ему сделали заказ и даже дали какие-то документы для разработки операции. Как можно не понимать, что это первый шаг? Шаг к собственной могиле! Ну не живут такие исполнители долго! Даже если повезет в первый раз, то не повезет во второй или третий. Ему, наверное, вместе с рукой в Чечне голову повредили. До состояния идиотизма.
Ругаясь про себя, Пашков зашел в первый попавшийся магазин и принялся рассматривать яркие упаковки парфюмерии. Через пару минут он поймал себя на том, что не различает того, на что смотрит. Голова совсем другим занята. Про себя чертыхнувшись, он вышел из магазина и направился к дому.
Матвей со своей выходкой никак не шел из головы. Теперь к злости на его поступок примешалось осознание того, что он лишился основного источника дохода. Опять копеечные гонорары, опять считать гроши. Ну и ладно! С последней акции он получил достаточно. Одел всю семью, кое-что в дом приобрел, а самое главное — купил отличную квартиру, в которой сейчас шел ремонт. Жаль, что может не хватить денег на то, чтобы сделать все так, как хотелось. Наплевать! Продадут старую квартиру, и как раз хватит денег на новую мебель. И еще останется. Ничего. Будет спокойно писать книги. Сюжетов теперь, слава Богу, хоть отбавляй. Может быть, оно и к лучшему. Побаловался, заработал денег и вышел сухим из воды. Да за это не ругаться надо, а свечку в церкви ставить.
