Женя знала, что раз уж Лев Валерьянович что-то сказал, значит, так оно и есть, что память его надежнее любого компьютера, но он не удовлетворился устным заявлением, а открыл толстую книгу учета, где были записаны все продажи за несколько лет.
Эта книга была явлением необычным, можно даже сказать, удивительным.
При своей уникальной памяти, Лев Валерьянович отличался некоторыми странностями. В частности, он не доверял компьютерам и вел товарный учет вручную в своей знаменитой книге.
«Лева, – не раз говорил ему Степаныч. – И не жалко тебе времени? Есть же программы компьютерного учета!»
«Вот в один прекрасный день все ваши компьютеры сломаются, – отвечал бухгалтер Степанычу, – и что мы будем делать?»
«Как могут сломаться сразу все компьютеры?» – возражал ему босс.
«Очень просто: заразятся каким-нибудь новомодным вирусом – и кранты!»
На этом, как правило, разговор заканчивался, и Лев Валерьянович продолжал вести свои записи.
И вот сейчас он открыл свою книгу и быстро перелистал ее.
Как Лев Валерьянович умудряется ориентироваться в этой книге, было для всех загадкой, но тем не менее не прошло и минуты, как он нашел нужную запись.
– Вот, видишь, тут все четко указано – второго февраля прошлого года проданы платки фирмы «Бхатри», восемь штук… Как видишь, у меня ничего не пропадает!
– А кому они проданы?
– Ну, Евгения, это ты не по адресу обращаешься! Ты ведь знаешь, я в торговый зал никогда не выхожу, вся моя трудовая жизнь проходит исключительно в этой комнате! Кому проданы – это ты у продавцов спрашивай, хотя я не думаю, что они что-нибудь вспомнят! Разве у них память? Он же сегодня не помнит, что вчера продал, а ты хочешь, чтобы через два года…
Женя хотела уже вернуться и рассказать капитану Шерстоухову, что ей удалось узнать, а дальше уж пускай он сам работает.
Но что-то ее остановило.
Она вспомнила трогательный детский хохолок капитана и неожиданно почувствовала желание помочь ему. Сделать для него все, что только сумеет.
– Лев Валерьянович, миленький, а никак нельзя узнать, кто из продавцов работал в тот день?
– Отчего же нельзя? – Бухгалтер внимательно посмотрел на нее поверх очков. – Каждый день перед закрытием магазина старший продавец снимает кассу и расписывается под суммой дневной выручки. Так что по кассовой книге можно в точности установить, кто снимал кассу в тот день.
Он достал из ящика еще одну учетную книгу, пролистал ее и показал Жене нужную строчку:
– Вот запись за второе февраля. Кассу снимал старший продавец Расторгуев П. Н.
Женя расстроилась.
Ниточка обрывалась: Павел Расторгуев больше не работал в их магазине. Примерно полгода назад он уволился, точнее – был уволен со скандалом, после того как его поймали на воровстве. Поймали, можно сказать, за руку, и Степаныч не стал передавать дело в полицию только потому, что от лишнего шума ждал неприятностей и дополнительных проверок, а стало быть, и расходов.
Ну что ж, она сделала все, что могла…
Женя поблагодарила бухгалтера и вернулась к терпеливо дожидавшемуся ее капитану.
– Ну вот, все, что мне удалось выяснить, – сообщила она. – Такие платки у нас действительно продавались. Всего их было десять. Большая их часть, а именно восемь штук, была продана в один день, второго февраля прошлого года.
– Одному человеку?
– Да, одному. На них был выписан общий чек.
– А два оставшихся платка были проданы разным людям?
– Ну, во всяком случае, в разные дни.
– А нельзя что-то узнать о покупателе, который приобрел сразу восемь платков?
– К сожалению, продавец, который работал в тот день, уволился из нашего магазина, так что больше я вам ничем помочь не могу.
– Можете, если скажете, как зовут того продавца и где он сейчас работает.
– На первый вопрос я вам легко отвечу: этого продавца зовут Павел Расторгуев. Еще есть его адрес. А вот где он работает сейчас, я не знаю. Думаю, вам это установить легче, чем мне.
– Разумеется, – кивнул капитан. – Что ж, раз больше вы ничем не можете мне помочь…
«Почему он так разговаривает, что мне все время хочется оправдываться, – сердито подумала Женя, – чем я ему не угодила, интересно знать? Или у них у всех такая манера?»
Очевидно, капитан увидел в ее взгляде что-то для себя нелестное, потому что он задержался и протянул Жене визитку.
– Вот мои телефоны, – сказал он, – если вспомните что-то важное по поводу этих платков…
Женя хотела сказать, что она вряд ли что вспомнит, она тогда вообще не работала в магазине, платков этих в глаза не видела, а сейчас они ей и даром не нужны, но опустила глаза и взяла визитку.
«Все-таки он это или не он…»
– Спасибо вам! – сказал Шерстоухов. – Вы очень помогли следствию…
– Постойте! – оттаяла Женя. – Я хотела задать вам личный вопрос…
– Что такое? – Капитан мрачно сдвинул брови и отшатнулся. – В чем дело?
«Уж не думает ли он, что я к нему клеюсь? – возмутилась Женя. – Ишь, как шарахнулся!»
– Я хотела спросить… для чего вам нужно узнать про эти платки, – торопливо заговорила она, – вы ведь, насколько я понимаю, не кражи расследуете.
– Да, я из отдела тяжких насильственных преступлений, – признался капитан, как показалось Жене, с облегчением вздохнув, – эти платки, они фигурируют в деле об убийстве.
– Неужели кого-то задушили? – ахнула Женя.
– Не могу раскрывать тайну следствия, – с этими словами капитан вышел.
По дороге в отделение он думал о том, что ему удалось узнать в магазине.
Почти наверняка тот покупатель, который купил восемь платков, и есть их таинственный убийца. Или, по крайней мере, он знает убийцу. Два остальных можно не брать в расчет – они проданы в разное время, скорее всего – разным и случайным людям.
Значит, нужно найти продавца Расторгуева и поговорить с ним. Может быть, он сможет что-то вспомнить о том покупателе…
Он решил не откладывать разговор с продавцом, заглянул в блокнот, куда записал его координаты, и набрал номер мобильного телефона.
В трубке раздался щелчок, и равнодушный механический голос проговорил:
«Данный абонент временно не обслуживается».
Все ясно, Расторгуев не заплатил вовремя за мобильную связь – еще один штрих к его портрету.
К счастью, капитан записал не только телефон, но и адрес неуловимого продавца и тут же поехал по этому адресу.
Дверь ему открыла молодая женщина с недовольным и невыспавшимся лицом. Халат у нее на груди распахнулся, видна была несвежая ночная сорочка. Женщина открыла, ничего не спросив, но тут же удивленно уставилась на капитана.
– Чего надо? Ты вообще кто?
– Капитан Шерстоухов. – Он предъявил женщине свое удостоверение в раскрытом виде.
Женщина взглянула мельком, поправила упавшую на глаза обесцвеченную прядь и повторила:
– И чего тебе надо?
– Мне нужен Павел Расторгуев. Он дома?
– Нету, – с отчетливой неприязнью припечатала женщина.
– А когда он придет?
– Надеюсь, что никогда. – И она попыталась закрыть дверь.
Капитан, однако, успел вставить ногу между дверью и косяком и проговорил примирительным тоном:
– Да подождите… мне очень нужно с ним поговорить!
– А это – твои проблемы! – пропыхтела женщина, безуспешно пытаясь закрыть дверь.
– Да подождите же! – Капитан начал накаляться. – Я же все-таки из полиции! Нельзя со мной так! Мне нужно найти Павла.
– Вот и ищи! – огрызнулась женщина. – Тебе за это деньги платят! А что он опять натворил?
– Да ничего… мне с ним просто нужно поговорить.
– Знаю я, какие у вас будут разговоры. Сначала поговорить, а потом – сразу на зону!
– А что – есть за что? – Капитан потихоньку теснил женщину в прихожую. – Слушайте, он ведь в этой квартире прописан, так? Ну, я пришлю наряд полицейский, приедут, нашумят, соседи все узнают, вам это надо?
– Мне на соседей плевать, – неуверенно сказала женщина, хотя глаза ее забегали.
– А на коллег? – вкрадчиво спросил капитан, надежно утвердившись в прихожей и захлопывая за собой дверь. – Где работаешь-то? И звать тебя как?
– Галя, Расторгуева Галина, паспорт предъявить? – угрюмо спросила женщина.
– На слово поверю. – Шерстоухов незаметно огляделся.
Прихожая была небольшая и грязноватая. Квартирка, похоже, была однокомнатной, потому что в прихожую выходило всего три двери, не считая входной.
– Ну? – спросил капитан. – Куда пройти-то? Не у двери же разговаривать будем?
– А я тебя в гости не приглашала! – завелась было Галина, но махнула рукой в сторону кухни.
Она запахнула халат и прошла вперед. Проходя мимо другой неплотно притворенной двери, капитан заметил в комнате разобранный диван и задернутые шторы – это во втором-то часу дня.
На кухне тоже было неуютно. Жалюзи провисли, на плите – закопченная сковорода с остатками еды. Во всей квартире витал стойкий дух сбежавшего кофе. На столе, заставленном чашками, валялся почему-то один детский носок.
