– Да нет, скорее, обыскивали…
– Но ничего не взяли?
– Вроде ничего. – Саша громко всхлипнула.
– Не успели, наверное, – авторитетно проговорила Соня. – Андрей же их спугнул!
– Может, и не успели… – поддержала разговор Марина.
– Но вообще-то они на наркоманов не похожи! – с сомнением протянул Андрей.
– Тебе, может, в больницу нужно? – забеспокоилась Соня.
– Да нет, у меня вроде все цело… – Саша вытерла слезы.
– А все-таки надо бы в больницу, – не сдавалась Соня. – Бывает, что сначала ничего не чувствуешь, от стресса, а потом оказывается, что какие-то серьезные травмы…
– Да не пугай ты ее, – взмолился Андрей. – Она и так вон какая расстроенная…
– Не надо мне ни в какую больницу, – пробормотала Саша. – Все у меня цело, только я в таком виде, в таком виде… – И она снова горько разрыдалась.
– Ну не плачь, не плачь! – попытался успокоить ее Андрей. – Ничего страшного, подумаешь, пара царапин и ссадин! Умойся, приведи себя в порядок да поезжай домой – я тебе такси вызову!
– Пара… царапин? – прорыдала Саша. – О чем ты говоришь! Я сегодня вечером с одним… одним человеком хотела встретиться, прическу сделала, а куда же я теперь в таком… в таком виде!
Она убежала в туалет, а Марина пошла к завхозу.
По дороге она обдумывала происшествие.
Все складывалось одно к одному.
Сначала у нее мотоциклист на улице вырвал сумку, потом кто-то взломал шкафчик с техникой, а теперь еще напали на Сашу. Ну да, вчера завхоз ворчал, что замок у шкафчика, где она хранит микрофоны, сломан. Замок был хлипкий, так что завхоз думал, что это у кого-то терпения не хватило ключ искать, торопился человек очень, да и дернул посильнее. Марина вчера еле оправдалась, что не она это. А сегодня вот на Сашку напали. Причем у Марины не было ни малейших сомнений, что напали на нее только из-за красной куртки с капюшоном. В этой куртке под сильным дождем Сашу перепутали с ней, Мариной… даже Андрей сказал, что в первый момент принял Сашу за нее…
И этот звонок ей на мобильный – отдай, мол, то, что взяла. А что она взяла? Да флешку, конечно. Но ее надо обязательно Георгию показать, потому что это его дед там, на флешке, это точно.
Тут Марина вспомнила, что Георгия арестовали, и остаток дня думала только об этом.
Дома застала она мужа – помятого, небритого и недовольного, хотела спросить, отчего он не на работе, но не стала нарываться на хамство. В конце концов, какое ей дело?
На кухне на столе стояла сковородка, в раковине валялась скорлупа от яиц.
Марина мысленно вздохнула – она выросла в маленьком городе, до семнадцати лет вообще жила в деревянном доме без удобств, а он – в Петербурге рос, и родители были относительно культурные люди. И тем не менее она лучше с голоду умрет, чем станет есть со сковородки, Тимка маленький и то у нее руками никогда не ел, сразу ложку держать научился, а Антон хлеб не режет, а ломает руками, борщ может из кастрюли есть. Мясо опять же от куска рвет, а после еды громко рыгает прямо за столом. Правда, он так делает только дома, когда его никто не видит, на людях может себя прилично вести, а при ней не стесняется, хоть и знает, что ее от его привычек трясет.
Впрочем, ее сейчас волнует не это.
Муж притопал на кухню, видно, хотелось ему поругаться и он лишь искал повод.
– Вечно жрать в доме нечего, – ворчливо начал он, – шляешься где-то, а хозяйство запущено!
Подразумевалось, что после таких слов Марина встрепенется, завертится на кухне и через полчаса подаст ему полный обед, извиняясь и кланяясь. Муж все съест, подобреет, и жизнь потихоньку войдет в прежнюю колею.
Однако Марина вовсе не собиралась его ублажать. Уж, по крайней мере, не сегодня.
– Георгия арестовали, – сказала она, никак не отреагировав на его откровенное хамство.
– Чего? – Муж удивленно выпучил глаза. – Какого Георгия? Ах, этого… – Казалось, он с трудом вспомнил, что у Камиллы был муж. – Ты откуда знаешь?
– Звонила ему, там у него обыск, мне и сообщили. Арестован, сказали, по подозрению в убийстве жены, – объяснила Марина.
– Жены? – Муж с размаху плюхнулся на стул.
Марина решила, что, если он спросит, какой жены, она просто треснет его поварешкой. Но он молчал. Потом хмыкнул и собрался уходить из кухни, сообразив, надо думать, что Марина не собирается кормить его сытным ужином.
– Стой! – крикнула Марина. – Ты понял, что я сказала? Или вообще мозги отказали?
– Чего тебе? – буркнул он, все же остановившись на пороге.
– Нужно, чтобы Жук нашел Георгию толкового адвоката. И как можно скорее, – твердо сказала Марина.
– С чего это вдруг? – Удивление Антона было искренним. – С какого перепоя я должен помогать этому слизняку?
– С того, что он этого не делал! – закричала Марина. – Скажи, ты можешь поверить, чтобы Георгий из ревности подложил мину в машину этого Борецкого?
– Ну, допустим, не могу, – ответил Антон, – слабо ему, это точно. Но пусть полиция разбирается.
– Ты прекрасно знаешь, что им лишь бы дело закрыть! А человек невинный пострадает.
– Да мне на него на…! – заорал муж. – Камиллы больше нету, так не все ли равно, как ее убили – по заказу или муж из ревности?
– Угу, муж, – Марина с трудом удерживала свою ярость, от этого говорила сдавленно, – или любовник. Или школьный друг. Или то и другое вместе.
На его взгляд она ответила твердым взглядом, он понял. И заюлил, забегал глазами.
– Я все знаю, – сказала Марина, – я видела все собственными глазами – в гостиной, на диване. И вот что тебе скажу: если Женька не найдет Георгию адвоката, я завтра же иду в полицию и сдаю вас им с потрохами. Вот пусть они там и разбираются – кто с кем спал, кто кого ревновал, как вы ее делили. Не все Георгию за вас отдуваться. Любишь кататься – люби и саночки возить.
– Сука… – прошипел он, – ты этого не сделаешь!
– Еще как сделаю. Вы, может, и отмажетесь, но к делу мои показания подошьют, станут вас на допросы тягать, у тебя на работе узнают, в общем, неприятностей огребешь выше крыши!
Он первым отвел глаза и ушел в спальню поговорить с Женькой.
Поздно вечером, когда муж давно спал, позвонил Плавунец и сказал Марине, что договорился с хорошим адвокатом, он завтра же приступает к делу.
– Спасибо, Женя. – Марина собиралась повесить трубку, но он что-то медлил.
– Ты это серьезно насчет полиции или просто Тоху решила попугать? – осведомился он.
– Абсолютно серьезно, – заверила его Марина, – и больше тебе скажу: если моего слова недостаточно, Вера тоже подтвердит.
– Вот как?
– Ага. Так что лучше бы твоему адвокату постараться.
– Ну-ну, – хмыкнул он и отключился.
Корабль шумеров медленно проплыл между сторожевыми башнями, миновал круглую бухту, вошел в широкий канал.
Этот канал плавной дугой проходил между высокими берегами, облицованными плитами белого камня. Наверху, над краями канала, виднелись строгие каменные постройки. Старый матрос, который уже бывал в Атлантиде, рассказал Шамику, что это – казармы воинов-атлантов, размещенные здесь на случай нападения врагов. Впрочем, какие враги могут быть у могущественных атлантов? Кто может осмелиться поднять руку на этих людей, подобных богам? Кому может прийти в голову столь безрассудная мысль?
Пройдя около пятидесяти стадиев по каналу, корабль снова свернул в широкие морские ворота. Поперек этих ворот была натянута огромная бронзовая цепь, которую при подходе корабля опустили на дно, чтобы он мог беспрепятственно войти во внутреннюю гавань.
Эта огромная гавань была вся заставлена многочисленными кораблями, прибывшими в Атлантиду со всех концов света.
Здесь были высокие триеры прирожденных моряков, жителей острова Крит и родственных им народов моря, эллинов, низкие и длинные корабли египтян, сплетенные из стеблей папируса и казавшиеся столь хрупкими, что трудно представить, как преодолевают они морские просторы, были пузатые, похожие на огромные бочки, джонки желтолицых жителей самых дальних краев – тех, где по утрам восходит солнце, были корабли эламитов – тяжелые, с квадратными носами и широкими квадратными парусами, сплетенными из речного тростника, были узкие приземистые ладьи с драконьими мордами на носу, на которых приплыли полудикие варвары холодного Севера, облаченные в одежды из шкур диких зверей.
Шамик во все глаза смотрел на эти удивительные корабли, на этих удивительных людей и едва не прозевал момент, когда их собственный корабль встал возле причальной стенки.
Отец позвал его в каюту. Там, несмотря на все протесты, Шамика нарядили в парадную одежду, в которой он чувствовал себя как раб в колодках – ни голову повернуть, ни рукой пошевелить.
– А тебе и не нужно вертеться, – сказал старый эламский раб, с самого детства приставленный к Шамику. – Ты – знатный молодой господин, тебе надлежит вести себя достойно…
