– А с гражданским мужем не возбраняется приходить на такие мероприятия?
– Нисколько, но я никому не говорила, что у меня кто-то есть, так что сошлись мы, наверное, совсем недавно. Скажем, что познакомились у общих друзей в прошлые выходные, идет?
В той готовности, с которой она предложила легенду их первой встречи, Страйк различил тревогу пополам с удовлетворенным тщеславием.
– Отлучусь на дорожку. – Тяжело поднявшись с деревянной скамьи, он предоставил Нине осушить третий бокал.
В «Старом чеширском сыре» лестница, ведущая в туалет, оказалась головокружительно крутой, а притолока – такой низкой, что Страйк, хотя и пригнулся, ударился головой. Потирая висок и тихо чертыхаясь, сыщик решил, что эта затрещина – знак свыше: дабы не путал хорошую идею с плохой.
Напомню, книгу видели у вас,
Куда, для сведений, вы заносили
Все имена преступников больших,
Что в городе укрылись.
Джон Уэбстер.Белый дьявол[8]
По опыту Страйк знал, что к нему тянет женщин совершенно определенного типа. Их объединяли два качества: ум и опасные, как в плохо соединенных проводах, вспышки. Среди этих женщин нередко попадались вполне привлекательные и, как любил выражаться его самый старинный друг Дейв Полворт, «ненасытные». Страйк не задумывался, что именно привлекает к нему женщин такого типа, зато Полворт, мастер на многозначительные толкования, утверждал, что эти дамы («нервические породистые кобылки») подсознательно ищут себе «ломового жеребца».
Бывшая невеста Страйка, Шарлотта, была, можно сказать, чемпионкой этой породы. Красивая, умная, переменчивая и неуравновешенная, она много раз уходила от Страйка, а потом, невзирая на протесты родных и плохо скрываемое отвращение друзей, снова и снова возвращалась. В конце концов он сам положил конец этой череде расставаний и примирений длиной в шестнадцать лет, и Шарлотта почти сразу, в марте, обручилась со своим бывшим кавалером, у которого много лет назад, еще в Оксфорде, отбил ее Страйк. После разрыва с Шарлоттой Страйк добровольно поставил крест на своей личной жизни, сделав исключение лишь однажды, зато незабываемое. Все его время занимала работа, что позволяло успешно отражать атаки, скрытые или лобовые, его типичных клиенток, таких как недавняя обворожительная брюнетка: почти разведенная, изнывающая от безделья и одиночества. Тем не менее перед ним всегда маячил риск уступить и, найдя утешение на одну-две ночи, создать себе новые проблемы. Вот и теперь, на темном Стрэнде, Нина Ласселс, делавшая два шажка на один размашистый шаг Страйка, твердила ему свой адрес в Сент-Джонс-Вуде, «чтобы выглядело так, будто ты там бывал». Она едва доходила ему до плеча, но Страйка никогда не привлекали миниатюрные женщины. Ее неудержимый словесный поток о делах издательства «Роупер Чард» перемежался неуместным хохотком, а когда ей требовалось подчеркнуть какую-то мысль, она трогала Страйка за локоть.
– Пришли, – наконец сообщила Нина, когда они оказались у высокого современного здания с вращающейся стеклянной дверью; на каменной кладке сверкала оранжевая плексигласовая надпись: «Роупер Чард».
Широкий вестибюль, где тут и там ожидали гости в вечерних туалетах, заканчивался стеной раздвижных металлических дверей. Нина достала из сумочки приглашение и предъявила его швейцару (нанятому на один вечер, судя по смокингу с чужого плеча), после чего вошла в зеркальный лифт вместе со Страйком и двумя десятками других.
– На этом этаже – комнаты для переговоров! – прокричала она Страйку, задрав голову, когда они влились в толпу, заполнившую необъятное помещение, где под звуки оркестрика на танцевальной площадке кружились немногочисленные пары. – Просто сейчас убраны все перегородки. Ну… с кем ты хотел познакомиться?
– С любым, кто хорошо знает Куайна и может подсказать, где он находится.
– Разве что Джерри…
Очередная людская волна, хлынувшая из лифта, потеснила их и увлекла в самую гущу приглашенных. Страйку показалось, что Нина совсем по-детски вцепилась сзади в его пальто, но он в ответ не стал брать ее за руку или каким-либо иным способом создавать впечатление близких отношений. Он слышал, как Нина, не замедляя шага, несколько раз с кем-то поздоровалась. В конце концов они пробились к торцевой стене, где ломились от яств фуршетные столы и хлопотали официанты в белых куртках. Разговаривать, не повышая голоса до крика, здесь было невозможно. Страйк взял себе две изящные тарталетки с крабами и тут же отправил их в рот, сокрушаясь об их микроскопических размерах, пока Нина обводила глазами зал.
– Джерри здесь нет – наверное, курит на крыше. Поднимемся? Ого, смотри-ка, вот там – Дэниел Чард, снизошел до стада!
– Который?
– Лысый.
Вокруг главы компании образовалось почтительное свободное пространство, подобное кругу склоненной к земле пшеницы подле взлетающего вертолета. Дэниел Чард беседовал с соблазнительной девушкой в облегающем черном платье. Фаллус Импудикус; Страйк невольно хмыкнул, но лысина совершенно не портила Чарда. Вопреки ожиданиям Страйка этот человек был еще не стар, подтянут и даже в своем роде привлекателен: густые черные брови над глубоко посаженными глазами, орлиный нос, тонкие губы. Темно-серый костюм выглядел непримечательно, зато широкий розовато-лиловый галстук с рисунком из человеческих носов поражал воображение. В одежде Страйк всегда придерживался традиционных вкусов (такое предпочтение только укрепилось в сержантском клубе), однако сейчас его заинтриговало это лаконичное, но красноречивое, то и дело привлекавшее насмешливые или удивленные взгляды заявление большого начальника о своем нонконформизме.
– А где же напитки? – забеспокоилась Нина, тщетно привставая на цыпочки.
– В той стороне. – У окон, выходящих на вечернюю Темзу, Страйк с высоты своего роста увидел барную стойку. – Подожди здесь, я принесу. Белое вино?
– Мне – шампусик, если Дэниел не поскупился.
Протискиваясь сквозь толпу, Страйк как бы ненароком оказался за спиной у Чарда, который предоставил девушке занимать его разговорами. Она делала это как-то вымученно, будто знала, что не блещет остроумием. На руке Чарда, сжимавшей бокал воды, виднелись глянцево-красные пятна экземы. Страйк резко остановился, якобы пропуская стайку молодых женщин, устремившихся в противоположную сторону.
– …И это на самом деле было ужасно смешно, – нервозно говорила девушка в черном платье.
– Да, – скучающим голосом произнес Чард, – могу себе представить.
– А что в Нью-Йорке – все замечательно? То есть… не замечательно, а… с пользой? Интересная была программа? – спрашивала девушка.
– Насыщенная, – ответил Чард, и Страйк, не видевший его лица, угадал зевок. – На тему электронных изданий.
Перед Страйком остановился грузный, уже изрядно выпивший (к половине девятого) человек в костюме-тройке и с преувеличенной любезностью начал пропускать его вперед. Страйку ничего не оставалось, кроме как подчиниться вычурному, безмолвному предложению и двинуться дальше.
– Вот спасибо, – сказала ему Нина, принимая бокал шампанского. – Ну что, можем теперь идти на крышу?
– Конечно. – Страйк тоже взял себе шампанское – не потому, что любил этот напиток, а потому, что не нашел ничего более приемлемого.
– Кто эта девушка, с которой беседует Дэниел Чард?
Ведя Страйка к металлической винтовой лестнице, Нина вытянула шею, чтобы посмотреть.
– Джоанна Уолдегрейв, дочка Джерри. Недавно закончила свой дебютный роман. А что? Она в твоем вкусе? – Нина с придыханием усмехнулась.
– Нет, – отрезал Страйк.
Они поднимались по сетчатым ступеням; Страйк вновь тяжело опирался на перила. На крыше здания ледяной вечерний воздух обжигал легкие. Среди вазонов с цветами, деревьев в кадках и бархатных квадратных лужаек повсюду стояли скамейки; здесь был даже залитый лунный светом пруд, где под черными листьями водяных лилий сновали огненные рыбки. Возле аккуратных лужаек гигантскими стальными грибами высились наружные обогреватели, под каждым из которых собирались курильщики. Повернувшись спиной к этой пасторально-синтетической красоте, они смотрели внутрь круга, образованного огоньками сигарет.
Панорама города, погруженного в бархатистую тьму и украшенного ювелирной подсветкой, захватывала дух: колесо обозрения «Лондонский глаз» сияло неоново-голубыми бриллиантами, Оксо-Тауэр{11} лучился рубинами окон, а с правой стороны уходили вдаль, сверкая золотом, Саутбэнк-центр, Биг-Бен и Вестминстерский дворец.
– Сюда. – Нина решительно взяла Страйка за руку и подвела к троице женщин, у которых, даже когда они не курили, дыхание клубилось белыми облачками.
– Привет, девочки, – сказала Нина. – Джерри не видели?
– Уже напился, – без обиняков сообщила рыженькая.
