— Я дам тебе одну вещь… Только ты не смотри на нее сейчас, подожди, пока я не уйду. Обещаешь? Скажи, обещаешь?
Мне начала надоедать эта типичная для проституток смесь инфантилизма и вполне взрослой истеричности, приобретенная ею, вероятно, в блатных компаниях. Ничего нового она, по сути, не рассказала, а перипетии ее личной жизни и судьбы интересовали меня мало. Но все же я был обязан ей спасением от экспериментов доктора Ашборна, и хотя обостренное чувство благодарности не входит в число моих недостатков, я решил не лишать ее надежды на помощь с моей стороны.
— Ладно, давай.
Она сунула мне в руку маленький твердый предмет, завязанный в узелок из носового платка.
— Я позвоню тебе. Может быть, завтра. Не провожай меня, пока!
В ее голосе чувствовалось облегчение, как будто до самого последнего мгновения она не надеялась, что я соглашусь, но теперь тяжесть свалилась с ее души и она обрела надежду. Стройная ее фигурка растаяла в тени здания, затерялась среди прохожих. Какое-то время я смотрел ей вслед, а потом перевел взгляд на зажатый в моей руке матерчатый узелок.
"Не смотри!" — шепнул мне внутренний голос, но я уже развязывал узелок, посмеиваясь над одолевшим меня любопытством.
…Сердце у меня в груди на несколько мгновений замерло, как будто стиснутое чьей-то жесткой рукой, потом сделало толчок и забилось снова быстро и сильно.
На ладони у меня лежал вырезанный из причудливо изогнутого кипарисового сучка смешной человечек, похожий на чертика. Прижатые к туловищу ручки и ножки, большая голова, улыбка до ушей… Когда-то давным-давно, тысячу лет назад, я вырезал его своим складным ножом, сидя с Вероникой над крутым обрывом. Она говорила, что никогда не расстанется с ним, что он будет ее талисманом, и потом все время таскала его в своей сумочке среди патрончиков губной помады, гребенок, шпилек, огрызков карандашей и всякой ерунды. Как мог он попасть к Дженнифер?
Мне пришла в голову странная мысль, и я внимательно осмотрел человечка со всех сторон, даже понюхал его. Нет, следов огня на нем не было, он совершенно не пах гарью. Конечно, с тех пор прошло столько времени, что любой запах мог выветриться, разве что человечек был бы сделан из сандалового дерева. Кипарис, хоть и слабее, тоже пахнет, но здесь, в воздухе, насыщенном испарениями моря, я его запаха не чувствовал. Человечек источал лишь легкий аромат духов, очевидно, принадлежавших Дженнифер, ибо платочек пах так же. Запах был мне незнаком. Это я знал точно.
Не помню, сколько времени я простоял на набережной, о чем думал, где потом бродил и ездил. Кажется, я заходил куда-то, что-то пил и ел, отвечал на чьи-то вопросы… Домой я попал только к полуночи, и весь отрезок времени от того момента, когда я развернул узелок, до той минуты, когда обнаружил, что стою в ярко освещенном холле своего коттеджа, как-то плохо запечатлелся в моей памяти.
Когда же пламень с пламенем столкнутся,
Они пожрут все то, что их питало.
В.Шекспир
Гриша и я по очереди каждый вечер прослушивали телефон Адамса, но чаще всего он молчал, а в редких разговорах Мэллоунов с хозяином, обсуждавшего меню на завтра или осведомляющегося о том, исправно ли несут службу охраняющие усадьбу полицейские, не было ничего для нас интересного. Я уже начинал думать, что зря установил «жучок» — единственная польза, которую пока принесла моя ночная вылазка, заключалась в гибели "бедного мистера Лоренса Беллингема". Как бы там ни было, мне теперь не грозили ни его петля из стальной проволоки, ни меткая пуля, выпущенная из «ли-энфилда» со снайперским прицелом. Пустячок, а приятно.
Я не рассказал своему напарнику о некоторых подробностях моего свидания с Дженнифер и о том, что она дала мне на прощание. Все это было слишком интимным и не имело никакого отношения к нашей нынешней работе. Мне не хотелось ворошить прошлое, будить болезненные воспоминания. Кроме того, хоть Гриша был умным парнем и в нужных случаях умел проявить должный такт, но я все же опасался услышать в ответ на свои излияния какую-нибудь шуточку, после чего мы наверняка бы поссорились. Поэтому, я лишь сообщил ему, что Дженнифер связана с людьми Грегора и что это они устроили налет на особняк Адамса.
— Они дерутся за тебя, как стая стервятников, — заявил Гриша.
— Ну, спасибо! Значит я, по-твоему, кусок падали?
Но поймать Гришу на оговорке было трудно.
— Это они так думают. Но ты ведь только прикидываешься дохлым… гм-гм… ослом. Знаешь, как делают некоторые австралийские туземцы: лежат часами на солнцепеке, притворяясь мертвыми, а как только гриф или другой трупоед сядет на них — цап! Для такой охоты нужна чертовская выдержка.
Однако, выдержка начала мне изменять, когда прошла почти неделя, которую я напрасно пытался заполнить делами «Ассунты», но ни Адамс, ни Дженнифер, ни человек Грегора мне не позвонили.
Я чувствовал, что назревает что-то, и неизвестность действовала мне на нервы. Прежде я мог месяцами сидеть, как тарантул в засаде, поджидая, пока не дрогнет паутина, но теперь меня подмывало как-нибудь самому спровоцировать противника на активный шаг.
Посоветовавшись с Гришей, я решил исчезнуть на несколько дней — пусть они побеспокоятся, пусть начнут искать меня и подозревать друг друга в утаивании моего местонахождения. Зная, как болезненно мисс Макгроу реагирует на мои неожиданные отлучки, я сказал своей добрейшей секретарше, что беру недельный отпуск и еду с друзьями на яхте ловить рыбу. Поскольку делать этого я не собирался, информация, полученная от нее, никак не могла устроить моих «друзей» и умерить их беспокойство. Наведя справки, они, конечно, начнут думать обо мне самое плохое. В меру собственной испорченности.
Затеряться в огромном городе было нетрудно. Я давно уже снял для подобных случаев маленькую квартирку в жилом массиве, застроенном десяти-двенадцатиэтажными коробками, спроектированными Г.Зайдлером. Связь с внешним миром должна была осуществляться лишь через Гришу, да и то по телефону и исключительно в заранее обусловленное время.
Кондиционера в дешевой квартире не было, и я изнывал от жары и вынужденного, хотя и добровольного, безделья. Единственным развлечением служил телевизор. Я смотрел все подряд — новости, боевики, мультсериалы и симфонические концерты, "мыльные оперы" и конкурсы эрудитов, которые здесь назывались "Колесо фортуны".
Я засыпал и просыпался под бормотание и музыку, и часто мои сны причудливо переплетались с телепередачами. Вот и сейчас, проснувшись, я не сразу понял, действительно ли диктор сообщил о подписании предварительного соглашения между авиакосмическими фирмами России и "Спейс Рокит Системс", предусматривающего осуществление первых запусков ракеты «Фотон» уже в 1998-м году, или это мне только приснилось…
Но в повторной передаче я снова услышал то же сообщение. Вряд ли это была оговорка и диктор перепутал «Апогей» с «Фотоном», очень уж по-разному звучат эти два слова. Итак, с этого момента я становился ненужным "Адамсу и K°" в качестве орудия замены одного типа ракеты другим. Дело обошлось без меня. Очевидно, проще оказалось всучить какому-то чиновнику, работающему в экспертной комиссии СРС, от которой многое зависело, небольшой «сувенир» или как-то по иному заинтересовать его в том, чтобы сделать благоприятный для российской космонавтики выбор. Позже я узнал, что строители «Апогея» почти не сопротивлялись, боролись за свое детище очень вяло. То ли сказалась солидарность с прежними коллегами по всесоюзному ВПК, перевесившая новообретенный патриотизм, то ли не хватило навыков существования в условиях рыночной экономики, то ли просто не было валюты на подкуп, не знаю.
Впрочем, для меня это представляло уже чисто академический интерес. Передо мной стояла более актуальная задача: как спасти свою шкуру. "Так вот что значили слова Кутера о предстоящем сокращении персонала! — подумал я. — Мое предчувствие меня не обмануло".
В условленный час позвонил Гриша, и я сообщил ему новость.
— Если ты уверен, что не приведешь за собой «хвост», то приходи сюда, — предложил я. — Теперь нам о многом нужно поговорить.
— Полную уверенность может дать лишь страховой полис, — не замедлил он выпалить очередной свой штамп. — Но я приду.
Время, которое могло ему понадобиться, чтобы добраться до меня, я примерно знал, поэтому, когда в прихожей раздался звонок, почти не сомневался, что это явился мой приятель, но на всякий случай подошел к двери с забытой в этих мирных краях осторожностью, стараясь не становиться напротив тонкой створки из прессованного картона, не затенять глазок и держа свой сорокачетырехкалиберный «питон» наготове.
К счастью, это действительно был Гриша.
— А ты тут неплохо устроился, старик! — с порога заявил этот неисправимый балагур. — Телевизор, куча бутылок… Только что-то очень уж у тебя жарко. Почему бы тебе не открыть окно? И перестань играть револьвером!
