Минуты через полторы появилась эффектная брюнетка с рахитичной собачкой на тоненьких ножках. Сунув в скважину ключ, дама распахнула дверь и стала дергать за поводок упирающееся животное.
– Ты пойдешь или нет? Неужели не нагулялась? Горе ты мое!
– Вам помочь, мадам? – галантно спросил Иван, незаметно спустившийся сверху. Аккуратно задвинув даму с собачкой внутрь, он впустил меня и запер дверь.
– В-вы кто? – Брюнетка от страха начала заикаться. – Ч-что вам надо? Помогите! – попыталась выкрикнуть она.
– Не надо шуметь, гражданка, не в ваших это интересах. – Иван бесцеремонно зажал накрашенный рот своей ладонью. – Мы, если так можно выразиться, приятели усопшего отца Ксенофонта, в миру Перова Семена Игоревича. Я сейчас руку уберу, а вы без глупостей, пожалуйста. Отвечайте, знакомо вам это имя?
– Как усопшего? Сестра же сказала – прогноз благоприятный! Он что, все-таки умер? Совсем? – нешуточно расстроилась Регина Давыдовна.
– Мертвее не бывает, к сожалению, – печально подтвердил Иван, – ему кто-то капельницу отсоединил после вашего ухода.
– А от меня-то вы что хотите? – нервно забегала по комнате хозяйка. – Я его не убивала, это совершенно точно. Для меня его смерть – полная катастрофа! Я же из-за этого в таком дерьме теперь, что хоть рядом с Семеном ложись и помирай!
– Он вам деньги какие-то должен, как я поняла, – вмешалась я, – наверное, с этим все и связано. Кто мог желать батюшке смерти?
– Ума не приложу! – искренне воскликнула Регина.
– Может, расскажете, Регина Давыдовна, все по порядку? – посоветовала я. – Попробуем вместе разобраться.
– Очень надо мне с вами откровенничать! – вздернула подбородок гражданка Ковальзон. – Семена я не убивала, и достаточно с вас. Идите, пока милицию не вызвала.
– Мы-то уйдем, только хочу вас предупредить напоследок, что в этом деле уже есть три трупа. Вы точно уверены, что Регина Давыдовна Ковальзон нужна преступнику именно в живом виде? А может, он мечтает присоединить вас к компании тех троих, которые сейчас в холодильниках областного морга лежат? – как бы без особой заинтересованности спросил Иван и поднялся. – Пойдем, Ир, дамочке собаку кормить пора.
– Так, а с чего вы взяли, что меня убить-то хотят? – всполошилась хозяйка. – Денег у меня нет, но ведь не я в этом виновата.
– Главное, чтобы вы сами, Региночка, в этом уверены были. А мы со своими проблемами сами разберемся, – откровенно блефовал Иван, – мы узнали основное, убили Ксенофонта не вы. Так что делать здесь нам вроде как нечего больше.
– Гришка никак не мог попа замочить, он со мной в город поехал, ночевал тоже здесь, иностранцы в тот же день улетели… А кого еще убили? – обеспокоенно спросила Регина.
– Да какая вам разница? – равнодушно пожал плечами Иван. – Вы-то ведь в безопасности…
– Ну вот что, раз уж пришли, давайте поговорим откровенно. – Я восхитилась Ванькиной хитростью, теперь получалось, что уже не мы, а сама хозяйка уговаривает нас побеседовать по душам. – Проходите в комнату, я сейчас Лоле корма насыплю, а то она не даст поговорить спокойно.
Квартира у Регины Давыдовны была вполне приличной. Так, ничего особенного, но уютно и чисто. Ни дорогой техники, ни картин не наблюдалось.
– Мне, собственно, скрывать особенно нечего. Раз Семен умер, то и отвечать ему за все по полной программе и в мирском суде, и в Божьем, если есть он на том свете…
Года полтора назад реставратор Григорий Павлович Елкин, прозванный за свою смуглую экзотическую внешность Хусаинычем, руководил реставрацией церквушки в селе Евсеевка. Там-то и показал ему местный батюшка Ксенофонт шкатулку, обнаруженную им в тайнике полуразрушенной церкви. Григорий, как хороший специалист, сразу просек, каких огромных денег стоит это сокровище. Шкатулка, неизвестно как оказавшаяся в деревенской глухомани, тянула век на пятнадцатый, от силы шестнадцатый. Внутри лежало такое же древнее Евангелие в окладе из чистого золота с вкраплением великолепных рубинов и топазов и усыпанный бриллиантами крест величиной с детскую ладошку. Вся эта красота, по мнению Григория, стоила никак не менее двух миллионов евро. И такая куча деньжищ просто так, без всякой пользы, лежит в сейфе у заштатного сельского батюшки. Хусаиныч стал горячо уговаривать Ксенофонта продать сокровище. Нужно отдать должное Семену Игоревичу, он был честным человеком и искренне верил в Бога. Деньги, особенно большие, считал откровенным злом и в воскресных проповедях неоднократно называл их происками сатаны, появившимися на земле специально, чтобы искушать добропорядочных христиан. Положение сельского батюшки и уважение, выказываемое односельчанами, вполне его устраивало. Иногда он доставал шкатулку и любовался бесценными сокровищами. Вспоминал о матушке Елене… Этого ему было достаточно для счастья. Он пожалел, что рассказал Хусаинычу о своей тайне. Семен Игоревич всегда помнил, как перед смертью жена взяла с него обещание непременно передать Евангелие патриарху или в исторический музей, но ни в коем случае не продавать его корыстным людям. «Эти деньги не принесут тебе счастья, Семен. Продав святыни, ты попадешь прямиком в ад», – говорила Елена.
Григорий поначалу не смог понять психологию Ксенофонта. Он без устали искал все новые и новые подходы для достижения своей цели, но с каждым разом убеждался, что внутреннее сопротивление батюшки только растет. Священник уже всерьез начал поговаривать о том, что пора бы уже связаться с руководством музея, только сначала нужно было получить благословение патриарха. А это Ксенофонту хотелось сделать при личной встрече. В конце концов Григорий исчерпал все доводы и решил выдвинуть единственный козырь, оставшийся в рукаве. Так на передний план вышла Регина.
– Для того чтобы он решился продать реликвии, ему должны понадобиться деньги. Ты сможешь очаровать этого деревенского простака и внушить, что сидеть в шезлонге на берегу Красного моря, поглаживая коленку прекрасной женщины, значительно лучше, чем глушить самогон в деревенской хибаре с сортиром на улице, – объяснял Хусаиныч своей подружке. – Только действовать нужно очень осторожно, чтобы не спугнуть батюшку. Пусть он влюбится в тебя без памяти, и ты будешь вить из него веревки. Он человек хоть и совестливый, но, к счастью, не слишком умный. Тебе его заморочить, я думаю, удастся без труда. Пока этот простак разберется, что к чему, деньги уже будут у нас.
– Только крепко ошибся Гришка насчет Семена, – вздохнув, пожаловалась нам Регина. – Столько общался с человеком, а элементарных вещей понять не смог. Я-то чуть не в первый день почувствовала, что ни курорты, ни виски заморские с пути батюшку не свернут. Они ему до лампочки были. Я за другие струнки тихонько дергать начала. Мол, реликвии эти – вещь, конечно, хорошая, красивая, дорогая, но пользы от них никакой нет совершенно… А скорее вред даже. Негоже слово Божие в такие шикарные одежды рядить, Евангелие от камней блестящих только значимость свою теряет и алчность в людях разжигает непомерную, вместо молитвы праведной. А вот если в деньги эту бесполезную красоту превратить, тогда можно много чего доброго для односельчан своих сделать. Больницу построить или, к примеру, церковь новую… И людям польза, и память о нем, Семене Перове, надолго в истории останется…
Не стоит объяснять, что красавице Регине не составило большого труда основательно заморочить голову Ксенофонту. Через месяц он уже не представлял своей жизни без прекрасной Регины, называл ее матушкой. Теперь батюшка смотрел на все глазами своей невесты. Поэтому вскоре начались поиски покупателя. В этом вопросе очень пригодились связи Регины Давыдовны с иностранцами. Работая гидом, она постоянно общалась с состоятельными людьми и вскоре смогла найти подходящего человека. Он согласился купить шкатулку вместе с ее содержимым за семьсот пятьдесят тысяч евро. При условии, что все экспертизы и документы для вывоза за границу будут в порядке. Григорий прекрасно понимал, что цена, предложенная иностранцем, едва ли составляет четверть реальной суммы, но возможность получить на руки такую кучу денег, причем в самое ближайшее время, победила сомнения. К тому же неясным оставалось происхождение драгоценностей. Выправить документы для таможни было очень сложно, Хусаиныч имел кое-какие связи в нужных местах, но потребовалась огромная, по меркам Регины и Григория, сумма – двадцать тысяч долларов. В сравнении же с ожидаемой прибылью она казалась ничтожной. Коммерсанты взяли в банке ссуду под залог своих квартир, по десять тысяч на человека. Документы для вывоза шкатулки вместе с содержимым были выправлены еще на прошлой неделе. Четыре дня назад, непосредственно перед вылетом покупателя за границу, состоялся обмен реликвий на чемоданчик с валютой. Банковским чекам Григорий не доверял – всегда приятнее держать в руках живые деньги, а не какой-то кусок бумаги. Осторожный иностранец настоял на встрече с истинным владельцем Евангелия, ему хотелось обставить все как можно законнее, и на сделку пришлось поехать Ксенофонту. Регине с Хусаинычем и самим не хотелось светиться на таможне, они решили ждать приезда батюшки у него дома, в Евсеевке.
