Стоял вечер четверга, 22 июня 2006 года. Солнце светилось телесным цветом.
Проснувшись, Брисеида Канчарес увидела пистолет. С такого близкого расстояния оружие казалось железным гробом, приклеенным к ее виску. Палец на курке был увенчан окрашенным в зеленый виридиан ногтем. Она проследила за обнаженной рукой и обнаружила блондинку. Это была та самая кошка с изумрудными глазами и крохотным платьем цвета хаки, которая просила у Роже огоньку у Рокантенов. Это произошло, когда они рассматривали картину «Невидимая орбита» Элмера Фладда, и охранник был вынужден подойти и предупредить: «Здесь не курят, мадемуазель. Дым раздражает глаза картин и вызывает у них кашель». Возвращая зажигалку, она многозначительно улыбнулась Роже. Потом затерялась в толпе, и Брисеида больше ее не видела.
До этого момента.
На блондинке было то же платье, и улыбалась она также. Только добавился пистолет. Наводя на нее ствол, блондинка одновременно прижимала палец к губам («Молчи», — перевела Брисеида) и делала ей знаки («Вставай»). Ей показалось, что это какой-то сон, и она повиновалась, потому что ей нравились сны, от которых захватывало дух. Она откинула простыню и села. Прижатый к виску ствол двигался вместе с ней, ни на миг не отклоняясь, будто голова у нее железная, а пистолет намагничен. Она медленно развернулась и с точностью лунного корабля опустила кончики ступней на прохладный ковер в квартире Роже. Она была совершенно голой и почувствовала холод. Было еще темно (точное время она узнать не могла, будильник стоял на стороне Роже), а свет исходил от прикроватной лампы. Она вспомнила, что легла очень поздно, разделив с Роже вздохи и возню (рот у него с привкусом выдержанного шампанского и бархатистой сигары, а язык — как зеленый ковер марихуаны) до того, как ночь завернула их в одеяло опьянения и…
Кстати.
Где Роже?
Роже она увидела на другом конце комнаты. Он сидел, и из одежды на нем был только перстень на левом мизинце. Перстень этот несколько раз вытатуировал след на ягодицах Брисеиды, но он сказал, что не может его снять. Это плохая примета. Он заполучил этот перстень в каком-то далеком уголке Бразилии, ловко стащив его у какого-то шамана, хранителя тайн. Крохотный изумруд выступал из оправы, как капелька гноя цвета зеленой сельвы. Кольцо обладало великим могуществом, хотя Роже толком не знал, в чем оно заключалось. Он утверждал, что таких драгоценностей в мире только пять или шесть. Невероятный человек этот Роже. Конечно, немного сволочь, но Брисеида не знала людей, у которых было бы столько денег и которые не были бы при этом немного сволочами.
Однако в ту минуту казалось, что даже магия перстня не в силах ему помочь. Тиски в форме руки вцепились в его челюсть так сильно, что щеки раздулись. Рука оканчивалась роскошной женщиной того же типа, что и блондинка, но еще шикарнее, из тех, что Роже обычно трахал только по выходным, она впечатывала ему в горло серебристый военный пистолет. Под давлением ствола кадык выдавался наружу. На женщине были штаны и куртка цвета карточного сукна, платок и берет оливкового цвета и фисташковые перчатки. Одна нога находилась между ног Роже (наверное, колено давило ему на член, и этим и объяснялось выражение отчаяния на его лице), другая прочно упиралась в пол в стойке стрелка. Но смотрела она не на Роже, а на Брисеиду, будто дальнейшие действия зависели именно от нее. Такой взгляд забыть нелегко. Такие взгляды, подумала Брисеида, обычно видишь за секунду перед тем, как перестаешь видеть вообще.
Но, несмотря на это, ей пришлось признать, что макияж и смесь зеленых оттенков (штаны-куртка, перчатки-берет, глаза-тени) просто совершенны. Паравоенный показ мод! Терроризм прет-а-порте! Что мешает спецподразделениям полиции, армии или черт знает какого еще немыслимого вооруженного дерьма идти в ногу с последней модой? — пронеслось в голове у Брисеиды.
Блондинка понукала ее встать. Она вопросительно взглянула на Роже, который шевельнул рукой, словно говоря: «Иди, иди, не бойся», и поднялась с постели, не сводя глаз со всех присутствующих.
«Это воры или полиция? Они собираются похитить Роже? Ну-ка вспоминай. Вчера вечером мы были на вечеринке…»
Боже, как раскалывается голова. Думать невозможно. Наверное, это из-за смеси спиртного, гашиша и таблеток, которых она напробовалась в гостях у Рокантена. Кроме того, все происходящее было настолько необычным, что уже начавший шевелиться в ее груди ужас еще не завопил в полную силу. Все было тщательно подготовлено богом искусства: сочетание притягательного — блондинка в платье хаки, комического — они с Роже голышом, липкие от насыщенных сновидений, и абсурдного — накрашенная, как модель, девушка в военной форме; достойное Сезанна равновесие зеленого кобальта, цвета хаки, изумрудного оттенка, цвета карточного сукна, стен спальни цвета зеленого яблока. «Если бы мне суждено было умереть молодой, я выбрала бы именно этот зеленый миг: и быть может, ах, пламя вырвется из пистолета, как светящаяся фасолинка, и из каштанового тела (гармонирующего с цветом джунглей платья хаки) брызнет прудовая вода с подстриженной под гребенку ряской».
Жаль, что эстетическое впечатление немного смазалось, когда блондинка толкнула ее к расположившимся в столовой мужчинам.
Ее с головокружительной силой схватили за руки и усадили в кресло перед чем-то похожим на выключенный ноутбук. По пути Брисеида закричала, явно нарушив какой-то кодекс молчания, потому что мгновение спустя послышались слова на французском и шум из спальни и слова на голландском и снова шум, уже в столовой. Но затем последовали слова на английском, обращенные к ней.
— Не вздумайте снова кричать, — сказала Блондинка-с-Чарующими-Глазами, склоняясь к ее уху. — И не пытайтесь встать.
У нее бы все равно не получилось, даже если б она и захотела: две пары железных перчаток вдавили ее в кресло.
— Вот стакан воды. Если хотите, можете пить. Я нажму клавишу на компьютере, и на экране появится человек, который задаст вам несколько вопросов. Говорите громко и внятно. Отвечайте на все вопросы и не тяните с ответами. Если вы не знаете ответа или хотите подумать, скажите прямо. Мы знаем, что вы владеете английским, но если чего-то не поймете, тоже скажите.
Блондинка нажала на клавишу, и появилось лицо лысого немолодого мужчины с сединой над ушами. В квадрате в левом верхнем углу байты изобразили смуглокожую девушку с угольно-черными волосами, высокими скулами и полными губами, плечи и руки зажаты четырьмя руками в перчатках, грудь обнажена. Брисеида поняла, что это она. Ее снимают и передают изображение в прямой трансляции неизвестно куда. В противоположном углу выделялся отсчитывающий секунды хронометр. «Галлюцинаторный синдром вследствие неупорядоченного потребления токсических веществ» — такое определение давал Стен Коулмэн, ее незабываемый богатенький (и сволочной) преподаватель современного искусства Колумбии, всем странностям, происходившим после оргии с мягкими наркотиками. Скорее всего это оно и есть. Это не может происходить на самом деле.
— Добрый день, сеньорита. Простите, если побеспокоили, но нам нужно срочно получить некую информацию, и мы рассчитывали на ваше щедрое сотрудничество.
Мужчина говорил по-английски с заметным континентальным акцентом — наверное, немецким или голландским. В нижней части экрана, перечеркивая его шею и узел галстука, появились французские и немецкие субтитры. Всех этих языков хватило Брисеиде, чтобы ощутить полнейший ужас.
— Мы многое о вас знаем: двадцать шесть лет, родились в Боготе, получили в Нью-Йоркском университете диплом искусствоведа, ваш отец работает в ООН атташе вашей страны по вопросам культуры… Так-так… Что еще… — Мужчина склонил голову, и на минуту экран превратился в отполированную лысую карту мира. — Вы пишете исследовательскую работу для университета… Тема: коллекционирование среди художников… В этом году жили в Нидерландах для изучения коллекции вещей Рембрандта из его амстердамского дома. Сейчас вы в Париже, с нашим добрым другом Роже Левэном, и вчера вечером вы вместе были на вечеринке Лео Рокантена… Все верно, так ведь?
Брисеида собиралась сказать «да», но тут фея информатики растворила изображение в зеленых вспышках, и возникло другое лицо: худая женщина в черных очках, со стрижкой под мальчика. Побежали зеленые буквы субтитров.
— Привет, я — Злой Полицейский. — Акцент у нее был более британский, чем у мужчины, а голос — более неприятный. Улыбка напоминала серп косы. — Я только хотела поздороваться. Ничего так хибарка у Лео Рокантена, а? Гостиная XVIII века, если не ошибаюсь, потолочные фрески написаны маэстро Люком Дюсе и представляют историю Самсона и Далилы. В западном крыле, в зале с глобусами, изображена вся история Всемирного Потопа, от постройки Ковчега до возвращения голубки с оливковой веткой. Мы хорошо знаем Лео Рокантена… Коллекция его ГД-искусства тоже хороша, особенно работы Элмера Фладда в главном зале. Но это только верхушка айсберга. Вы не участвовали вчера ночью в арт-шоке, который организовали в громадном подвале под особняком? Он называется «Арт-Шах», автор Мишель Гро. Двадцать четыре юноши и девушки и пластические материалы… Полностью обнаженные модели, расписанные разными оттенками зеленого, представляют шахматные фигуры на тридцатиметровой доске, а гости задают ходы. Съеденные фигуры переходят в распоряжение гостей. С ними дозволены любые крайности. Не играли?… Ах да, конечно, ваш дружок Роже ничего вам не рассказал. Вы, наверное, смотрели только картины наверху: арт-шок — развлечение для избранных. Лео впечатляет их интерактивными встречами, а потом предлагает миллионные сделки на еще более запрещенные картины.
