Другой участник заговора тоже вскоре проявился.
– Это говорит Важа Шалвович.
Он говорил с густым кавказским акцентом.
– Ну зачем нужны такие наезды? А? При чем здесь брат? Он хороший человек, тихо занимается своим бизнесом. Никого не трогает. Всегда можно договориться по-человечески. А?
И у этого на уме тоже были только деньги.
– Просто такие, как вы, понимают только силу. Вот и пришлось показать силу.
– Э! Какая сила? Зачем сила? Сейчас цивилизованное общество. Заплатил – решил проблему. Вопрос – сколько. Если бы только сила, то многие сейчас были бы мертвыми.
Если это было угрозой, то следовало торговаться.
– Если это – цивилизованное общество, то считаем, что никто, никому и ничего не должен, и мы забыли друг о друге?
Он, конечно же, еще не забыл о финансовом ущербе, который понес фонд, где она работала у Сергея. Ему нужно было пересилить себя, чтобы выдавить:
– Да. Я все забыл.
Звонок в дверь раздался в восемь часов вечера, и она уже знала, что наверху произошел новый виток семейной драмы.
– Можно? – спросила Алена, и Вероника молча посторонилась.
Девочка стала рисовать на бумаге какие-то квадраты, а мама прошла за ней на кухню, где Вероника ставила на плиту чайник.
– Вы извините, но мне просто некуда уйти. Мы уже переехали в другую квартиру и теперь живем отдельно этажом ниже, но и это не помогает.
Вероника могла ее понять. Она вообще не представляла, как можно жить с Володей под одной крышей.
– Мы нормально жили до того, как он решил продать фирму.
Как будто увидев сомнение в ее взгляде, Алена поправилась:
– Ну, относительно нормально. У Володи все время были какие-то конфликтные ситуации, и приходилось всегда быть настороже. Охрана и все такое. Но мы хотя бы куда-то выходили, куда-то ездили, с кем-то встречались. Мы наслаждались жизнью. А в последний год все изменилось. Мы заперлись в этом доме, и у меня ощущение, что я нахожусь в тюрьме.
Вероника молча слушала. Насчет тюрьмы это она правильно подметила.
– Володя полностью потерял контроль над собой. Особенно после того, как он опять начал пить. Ему везде мерещатся предатели. Раньше он хотя бы сдерживался при Анечке, а сейчас стал доставать нас даже в новой квартире. Сегодня нам нужно просто скрыться и побыть какое-то время здесь, пока он не успокоится и не заснет.
Алена не знала. Она даже не представляла себе, что от «Тоталь» не скроешься. «Тоталь» найдет ее везде.
Они прошли в комнату. Анечка продолжала выводить какие-то фигуры.
– Это – Центральный парк?
– Нет. Это мои друзья. Вот это – Эдди. А здесь – Мегги и Джон.
Она показала Веронике разноцветные пятна на бумаге.
– У меня будет трое друзей, и мы будем всегда играть вместе.
У нее защемило сердце. Вместо того чтобы играть в детские игры со сверстниками, ребенок жил в ирреальном мире и играл там.
Вероника продолжала задавать вопросы, и Аня подробно разъясняла ей детали картины, иногда возмущаясь ее непониманию. Алена отрешенно смотрела куда-то в сторону. В мыслях она была где-то далеко.
Звонок раздался внезапно. На этот раз это был телефон. Все трое поняли, кто звонил. Алена сама взяла трубку и, выслушав гневную тираду, ответила:
– Сейчас я поднимусь.
После ее ухода девочка замкнулась в себе и перестала отвечать на вопросы Вероники. Они так и сидели молча. В углу тихо бубнил телевизор.
Потом появилась Елена Архиповна, и они засобирались наверх.
– Анечка! Можно я тебя поцелую на прощание? – спросила Вероника, когда она проходила мимо нее.
Девочка молча подставила щеку.
Алена вторую неделю лежала в коме. В бок ее машины на полном ходу врезался здоровенный внедорожник. Шофер и охранник тоже пострадали. Дочери в машине не было. Но это не было покушением. За рулем внедорожника оказался какой-то крутой с Рублевки, который был смертельно пьян и которого спасли подушки безопасности.
Надежды не было никакой. Сам дом, казалось, притих. Те немногие обитатели, которых Вероника встречала возле лифта, смотрели в пол и говорили тихими голосами.
На похоронах она стояла в небольшой группе людей, как и она, одетых в черное, и молчала вместе со всеми. Не было речей. Не было сказано ничего. Священник перекрестил гроб, и все пошли к выходу.
Возле машины к Володе вдруг подошел тот самый наглый мент, которого послали ее купить, и стал что-то тихо говорить ему. Полагалось, что его лицо в тот момент должно было выражать сочувствие. Володя ответил ему коротко, и мент отшатнулся. На шефа было страшно смотреть.
Потом все сидели за столом в квартире на последнем этаже. Обстановка была напряженной, разговор не клеился. Володя молчал во главе стола. Вероника никого из них не знала, поэтому прошла в соседнюю комнату, где сидела Аня. Девочка, как всегда, рисовала. Вслед за ней в комнату тихо вошла Елена Архиповна и поставила перед Вероникой тарелку с едой.
– Ты теперь будешь моей мамой?
Она ничего не ответила. Да девочке и не нужен был ответ.
– А когда мама реин… ренаи…
Вероника не могла понять, что она хотела сказать.
– Реинкарнируется? – наконец выговорила Аня.
Веронику передернуло. Почему христиане, русские, успокаивают себя восточными мифами? Она сама не верила в гималайские сказки.
– Она превратится в птичку или в рыбку? – продолжала допытываться девочка.
Нужно было что-то ответить.
– Может быть, в птичку.
– Тогда она будет жить в большой клетке и петь для нас.
Аня рисовала на бумаге что-то, напоминающее птицу.
– А мы скоро поедем в Нью-Йорк?
«Когда же все это закончится? – думала про себя Вероника. – Когда же я, наконец, смогу уехать домой из этого кошмара?»
Вопрос: где же был ее дом. В Америке ее никто не ждал.
Не порадовал ее и Джордж. Он бодрым голосом рассказал о существовании специальной американской визы для женщин и детей, которым было опасно оставаться на родине, и разъяснил, что нужно сделать.
– Такую визу дают очень быстро, и я прослежу, чтобы она была готова для девочки в течение недели.
Он явно торопился.
– Я предлагаю, чтобы вы с дочкой сразу же уехали, а мы будем пытаться сделать что-либо для вашего мужа.
– Есть проблемы?
Она знала, что наверняка есть.
– Непростой случай. Но мы будем работать. Может быть, это займет некоторое время, но я надеюсь на успех.
Его голос звучал слишком оптимистично.
«Врет! Вот и еще одна проблема».
К ее удивлению, Володя воспринял ее информацию с безразличием.
– Пусть оформит визу на Аню, и как можно скорее. Дай денег, сколько нужно.
И он тоже все мерил на деньги.
– У него другой интерес. Он получит свое с другой стороны.
Она тоже стала с цинизмом относиться к происходящему.
Опять потянулись дни, когда она занималась тем, что симулировала деятельность.
Закончилось все так же внезапно, как и началось. Ей позвонил Володя.
– Принеси ко мне все бумаги на твою квартиру.
Две квартиры уже были проданы. Оставалась только одна.
– Зачем?
– Чтобы оформить продажу. Нотариус уже сидит у меня.
Она уже давно перестала чему-либо удивляться в этом доме.
В его кабинете действительно сидела женщина, обложившаяся бумагами и печатями. Она приняла от Вероники документы и приступила к работе. Из вопросов, которые задавал нотариус, Вероника поняла, что сам шеф являлся покупателем.
– Возьми!
Володя протянул ей чек американского банка на сумму, которую она просила за квартиру.
Нотариус получила все необходимые подписи, чек на оплату услуг и удалилась. Настала и ее очередь покинуть Володин кабинет.
– Подожди!
Он достал толстенный файл.
– Пора произвести расчет между нами.
«Меня что, увольняют?»
Он протянул ей еще один чек американского банка. Там была напечатана сумма в полмиллиона долларов.
– Я же говорил, что рассчитаюсь со всеми, кто мне помогал в продаже фирмы.
«Значит, все же продана».
– Вот только делить больше не с кем. Только ты и осталась.
Она молча переваривала услышанное.
– Пойдем дальше.
Он раскрыл файл.
– Ты знаешь, что такое… – он прочитал в файле, – аннюити.
Она знала.
Володя бросил на стол документ.
– Здесь то, что ты будешь получать на Аню до ее совершеннолетия.
Один из известнейших американских фондов гарантировал ежегодную выплату определенной суммы вплоть до достижения девочкой 21-летнего возраста.
– Здесь то, что зарезервировано на ее обучение.
Очередная папка. Название фонда то же. Деньги лежали на трастовом счету.
– Дай ей хорошее образование! Не жалей денег! Чтобы она не была, как я. Чтобы ей не пришлось, как мне, разбивать себе лоб и до всего доходить методом проб и ошибок.
Она молчала. Что она могла сказать? Он знал, что она не найдет в себе сил отказаться.
– Пойдем дальше. Здесь траст на Аню по достижении ею совершеннолетия.
Очередная папка. Вероника проглядела документ. Аня будет очень обеспеченной девушкой, когда ей наступит 21 год, считающийся в Америке совершеннолетием.
