Вот она, правда! Симон не только не умер, он живее и опаснее, чем когда-либо! Он возьмет меня измором... Едва избежав столкновения, я свернул с дороги и заглушил мотор.
- Ты совсем измотан, бедный мои Ален, - произнесла Марселина. - Да и я тоже... Давай заедем куда-нибудь выпить.
- Нет, только не это. Тогда я больше с места не тронусь. Надо возвращаться.
К счастью, дорога была мне знакома. Мысли мои вновь обратились к Симону. Он избрал самый тяжелый маршрут, чтобы как можно правдоподобней закамуфлировать свое преступление под несчастный случай. Видимо, остановившись под каким-нибудь предлогом, он убил своего попутчика. Затем благодаря автоматической коробке передач он включил первую скорость и направил машину к обрыву. Детские забавы! Пожар, скорее всего, тоже его рук дело. "Мерседес" сам по себе мог бы и не загореться при падении, но Симону не составило особого труда спуститься в овраг и не спеша довершить свое злодеяние.
Марселина дремала. Я позавидовал ей. Все эти накопившиеся во мне тайны того и гляди меня задушат. Теперь я не рискну спать с ней - из опасения, что заговорю во сне. Что делать? У меня по-прежнему есть оружие против Симона, но официально констатированная смерть Сен-Тьерри лишила его действенности. Желаю я того или нет, но, не выдавая Симона, я становлюсь его сообщником. А как выдать его, не выдавая самого себя? Итак, с самого начала я старательно, по кирпичикам, подобно трудолюбивому и искусному зодчему, выстроил ловушку, в которую сам теперь и попался. А выхода из ловушки нет. И нет смысла его искать. Я-то думал, что загнал туда Симона, тогда как в действительности давно сам сидел внутри. Я всегда сидел в западне. Как пойманная крыса!.. Образ этот возник перед моими глазами с такой дьявольской отчетливостью, что я невольно притормозил, и голова Марселины сползла на мое плечо. Как крыса!.. Как крыса!.. Левой рукой я утер взмокшее лицо, протер глаза... Все это одни догадки! Может, Симон и вправду умер. Я обвиняю его, не имея ни малейшего доказательства, просто зная, что он мерзавец, а мерзавцы способны на все. Любой другой на моем месте наверняка бы, напротив, возрадовался. Сен-Тьерри окончательно стерт с лица земли, Симон мертв, остается один победитель: это я. И никто никогда не придет требовать у меня отчета. Ах, если бы было так!
Я разбудил Марселину при въезде в Клермон и довез ее до замка. Она настояла, чтобы я зашел выпить чашку кофе. И вот мы наедине в столовой. Быть может, через полгода, через год мы будем каждый день сидеть здесь вот так, друг против друга. Нет, никогда! Симон, сам того не ведая, указал мне путь. Я обоснуюсь в Италии. Сколочу себе состояние. Вдалеке отсюда, вдвоем, мы сумеем все забыть. Зазвонил телефон.
Я подошел. Это был Симон. Я сел. Голова у меня пошла кругом.
- Шармон?.. Смотри-ка! Что ты поделываешь в замке?
Жизнерадостный тон. Так разговаривает человек, совесть у которого чиста. Откуда он звонит? Возможно, из Сент-Этьена. Почему бы и нет?
- Ты еще в Милане? - спросил я.
- Конечно. Остается уладить два-три мелких вопроса, и я возвращаюсь. Ты не можешь подозвать патрона? Мне надо кое-что ему сказать.
- Патрона?
- Ну да, Эмманюэля... Ведь он приехал?
- Как?.. Ты хочешь поговорить с Сен-Тьерри?
Так, значит, это мне предстоит... сообщить ему? Почувствовав, как сатанинский смех подступает к горлу, я прокашлялся.
- Алло... Шармон!
- Я нахожусь в замке, потому что Сен-Тьерри по возвращении попал в аварию. Он мертв.
- Что?!
- Он мертв. Мы с твоей сестрой только что из сент-этьенского морга. Машина упала в овраг на перевале Республики. Она загорелась.
Подошла Марселина. Она протянула руку, и я передал ей трубку.
- Симон! - проговорила она. - Да, это правда. Он разбился. Он сгорел. Я просто с ума схожу... Что?.. О, нет... Я не решилась взглянуть... Шармон взял это на себя... Насчет похорон еще ничего не известно... Когда кончится расследование. Как будто нужно какое-то расследование!.. Все и так ясно. Эмманюэль поступил неосторожно... И вот доказательство: если бы он подлечился, если бы он дождался, пока окончательно не выздоровеет... Но послушай, Симон... Ведь не будешь же ты утверждать, что с его стороны было благоразумно гнать без остановки! Если бы он только остановился в Шамбери, как обещал... Я никак не возьму в толк, что ему взбрело в голову... Да, пожалуйста, Симон... Я хотела бы, чтобы ты был здесь... Да, благодарю тебя. Ты умница... Передаю.
Она передала трубку мне.
- Я в отчаянии, - сказал Симон. - Уверяю тебя, когда мы расставались, он был в отличной форме. Иначе бы, сам понимаешь, я его не отпустил... Видно, заснул за рулем.
Неподдельная скорбь в голосе. Откуда у него такое хладнокровие? Дружеским тоном он продолжал:
- Ты поступил как настоящий товарищ, Шармон. Я этого не забуду.
Вне себя, я сухо прервал его излияния:
- Куда тебе звонить в случае необходимости?
- Звонить не придется. Соберу чемодан - и сразу в дорогу... Поездом или самолетом - что будет быстрее. Сейчас посмотрю расписание... Так что не тревожься ни о чем. Тебя и так достаточно поэксплуатировали, старина... Еще раз спасибо. До скорого!
Он еще и издевается надо мной!
- Иди перекуси и выпей кофе, - сказала Марселина. - Он скоро совсем остынет.
Кофе был теплый и тошнотворный на вкус. Тошнотворным было и масло. И хлеб. И воздух, которым я дышал. Я схватил пальто и перчатки.
- Прости меня, Марселина. Я не могу задерживаться. Но я всегда в твоем распоряжении. Тебе достаточно позвонить. Не стесняйся.
- Только подумать, что все начнется сызнова, - простонала она. Уведомительные письма, соболезнования, вся эта вереница людей... Покоя, боже, дай мне покоя!
Покой вымаливал себе и я, сидя в машине. Быть как все эти люди, что неспешно гуляют по улицам и без страха думают о завтрашнем дне. У меня же все внутри было словно раздроблено на мелкие кусочки. Я направился прямиком в свою комнату. Постель еще хранила отпечаток моего тела. Я уже спал не раздеваясь. Как бродяга. С таким же успехом я мог бы заночевать где-нибудь под мостом. Заснул я как убитый.
Что было потом?.. Потом - провал... Знаю только, что прошел не один день. Все завертелось вновь после повестки, врученной мне полицейским. Меня вызывали в уголовную полицию по касающемуся меня делу. Несомненно, кому-то опять потребовались мои показания. Но что я могу добавить к сказанному? Я направился в полицию, где меня уже ждали. Меня сразу же ввели в довольно уютный кабинет. Сидевшего там человека скорее можно было назвать молодым.
- Старший комиссар Базей... Садитесь, прошу вас... Видите ли, мсье Шармон, я хотел бы осветить с вашей помощью некоторые остающиеся пока неясными подробности в том, что я назвал бы делом Сен-Тьерри.
Скрестив руки на груди, он наблюдал за мной. У него были голубые глаза и стриженные под бобрик волосы. Особой симпатии он мне не внушал. Чересчур самоуверен.
- Мы тщательно изучили следы, оставленные машиной на насыпи. Скажите, обычно мсье де Сен-Тьерри ездил быстро?
- Очень быстро, - ответил я. - По крайней мере, любил этим похвастать. Ему нравились мощные автомобили.
- Разумеется, сейчас невозможно точно определить скорость в момент аварии. Но дорога была хорошая... быть может, слегка влажная... Интересно, с какой бы скоростью ехали вы, спускаясь с перевала?
- Ну, семьдесят, восемьдесят...
- И я так думаю. Машина пересекла насыпь по диагонали. Следы совершенно отчетливы. Однако, если бы она шла со скоростью хотя бы шесть-десять в час, грунт разбросало бы в стороны, понимаете?.. Колеса проделали бы в нем глубокие рытвины. А что мы видим на фотографиях? Взгляните!
Он протянул мне крупные фотографии, которые я с любопытством рассмотрел. Отпечатки покрышек выглядели на них четкими, как слепки.
- Грунт, - продолжал он, - просто просел под весом автомобиля. "Мерседес" двигался не быстрее пешехода, когда пересекал насыпь.
Симон предусмотрел все, кроме этой детали. И эта деталь его погубит.
- Действительно, - сказал я. - Нет никаких сомнений.
- Не правда ли, вывод напрашивается сам собой: машину подтолкнули. У "мерседеса" автоматическая коробка, как вам, должно быть, известно. Поэтому достаточно было переключить рычаг на первую скорость и довести автомобиль до насыпи, держась за баранку снаружи, через опущенное боковое стекло.
- Но в таком случае...
- Вот именно. Что в таком случае следует?
- А Сен-Тьерри? - вскричал я. - Что делал все это время Сен-Тьерри?
- Ничего. Потому что он был уже мертв.
- Как это?
- Тут у меня заключение судебного медика. Смерть Сен-Тьерри наступила от удара по голове спереди тупым предметом. Ему раскроили череп.
Кусок кварца!.. Перед глазами у меня явственно возник фиолетовый камень с бесчисленными шипами... Но ведь это произошло гораздо раньше! Мысли мои путались. Своими разговорами о Сен-Тьерри этот человек сводил меня с ума. Он по-прежнему изучающе смотрел на меня - точь-в-точь как тогда Клавьер.
