Даньязад вскинула крутую бровь.
— Мы посвящены во все тонкости любовной игры, — холодно заметила она. — До того как четыре года назад мореход выкупил вас у торговца Фана, мы были в услужении у его третьей жены и постоянно наблюдали их любовные утехи.
— Надо признать, они были крайне примитивны, — добавила Дананир. — Во всяком случае, третья жена неизменно жаловалась на недостаток разнообразия.
— Но почему вы обе говорите на этом кошмарном напыщенном книжном языке? — спросил сбитый с толку Чао Тай. — И откуда, во имя всех демонов, вы набрались таких длинных заумных слов?
— От меня, — раздался у него за спиной приятный голос морехода Ни. — Прошу прощения, что невольно заставил вас ждать, однако и вы, в свою очередь, немного опоздали.
Мореход был одет в белое платье из тонкой шерсти с красной каймой и красным же поясом, а голову его украшало нечто вроде высокой шапки, вышитой разноцветным шелком.
Он подвинул себе низкое кресло, и Даньязад тотчас встала рядом. Ее сестра опустилась на колени и глянула на Чао Тая с дерзкой улыбкой, а тот, сложив руки, вызывающе уставился на нее.
— Садитесь, садитесь! — нетерпеливо сказал мореход Чао Таю, а близнецам сурово бросил: —Вы забыли о правилах вежливости! Бегите и приготовьте нам душистого чая! И приправьте его мятой.
Обе девушки мигом исчезли.
— Они очень смышленые: знают северный диалект, кантовский, арабский и персидский. Мне доставляет удовольствие читать с ними на ночь наши и чужеземные книги, да и сами девочки постоянно роются в моем собрании текстов. Ну что ж, господин Чао Тай, я рад убедиться, что с вами все в порядке. Прошлой ночью у вас, по видимому, не возникло неприятностей.
— А почему вы решили, что они могли произойти? — осторожно спросил Чао Тай.
— У меня есть глаза, мой друг! И я видел, как арабский бандит и душитель-танка приглядывают за вами с удобного местечка у двери!
— Да, я тоже заметил эту парочку. Но эти люди не имели к вам никакого отношения. Кстати, из-за чего они сцепились с подавальщиком?
— О, он просто отказался подать вина танка. Знаете, принято считать, будто эти отверженные оскверняют все, чего коснутся. Поэтому-то подавальщик и разбил его чашу для вина. Кроме того, я заметил, что какой-то бородатый мошенник тоже не сводил с вас глаз. А когда он выскользнул следом за вами из лавки, я сказал себе: «Похоже, у тайвэя могут возникнуть кое-какие неприятности».
— А почему вы вдруг произвели меня в эту должность?
— Потому что успел заметить, как блеснул ваш значок, господин тайвэй. Как и тот бородатый. Кроме того, я слышал, что в Кантон с двумя помощниками прибыл знаменитый судья Ди. А когда встречаешь двух высокопоставленных чиновников с севера, которые из кожи вон лезут, изображая мелких служащих, это волей-неволей наводит на размышления…
Чао Тай промолчал, и хозяин дома повел речь снова:
— Прошлым вечером в чайных домиках ходили слухи, будто судья Ди собирает во дворце совет, желая обсудить особенности здешней торговли с иноземцами. Но судья Ди знаменит раскрытием кровавых злодеяний, а чужеземных купцов, хоть они и заламывают чудовищные цены, преступниками не назовешь, и это опять-таки привело меня к определенным сомнениям. Наконец, сопоставив все это с тем, что оба помощника судьи Ди, переодетые в лохмотья, крутились у причала, я не мог не задаться вопросом: «Какие неприятности назревают здесь, в Кантоне?»
— Вы определенно умеете складывать два и два! — улыбнулся Чао Тай. — Но мы и в самом деле здесь для того, чтобы присмотреться к торговле с арабами. Там, где много дорогих заморских товаров, а пошлины очень высоки… — Он, не договорив, умолк.
— Так, значит, вас интересуют те, кто старается не платить пошлин? — Мореход погладил усы. — Что ж, от этих арабских мошенников всего можно ожидать.
— А как насчет подданных Поднебесной, что ведут с ними дела? К примеру, господина Яо Тайцая. Думаю, вы его знаете?
— Немного. Яо — ловкий делец, выбился из низов и стал одним из богатейших торговцев города. Но он распутник, а это дорогое увлечение. У Яо куча жен, наложниц и просто любовниц, причем всех их он содержит в роскоши; только не спрашивайте меня, на что им приходится ради этого идти, их развлечения — не наше дело. Но возможно, Яо пополняет свои доходы еще каким-то образом. Однако, должен сказать, я ни разу не слышал о каких-либо тайных делишках. А я знаком практически со всеми, кто имеет вес и влияние в корабельном деле.
— А как насчет другого знатока торговли с арабами, господина Лян Фу?
— Ну, тут вы дали маху, господин тайвэй! — рассмеялся Ни. — Его имя не стоит даже упоминать рядом с именем Яо. Господин Лян — человек благородного происхождения, несметно богатый, но с очень скромными запросами. И он станет тайно ввозить товары? Даже смешно подумать!
Вошли близнецы с медным подносом. Пока они накрывали стол к чаю, мореход Ни с извиняющейся улыбкой пробормотал:
— Прошу прощения, что не могу принять вас более радушно, господин тайвэй! Я привык жить в большой усадьбе на юге города, во несколько лет назад мне пришлось оплатить ряд крупных денежных обязательств, и я продал ее. Но мне понравилась спокойная жизнь на берегу, и я решил не уходить в плавание так долго, как позволят мои сбережения. На море у меня хватало времени на раздумья, и я стал интересоваться тайнами бытия. А теперь провожу большую часть времени читая труды на эту тему. А чтобы не размякнуть, хожу в залы для упражнений, где бьются на мечах. Ладно, давайте теперь взглянем на мое собрание оружия.
Они подошли к стойке, и мореход поведал Чао Таю о достоинствах каждого меча, вдаваясь даже в такие подробности, как способы заточки. Затем он рассказал несколько историй о подвигах знаменитых кантонских мастеров боя на мечах. Близнецы, широко раскрыв подкрашенные глаза, жадно ловили каждое слово.
Внезапно вошла старуха и подала хозяину дома небольшой футляр.
— Извините, хозяин, вы будете читать? — спросила она.
Мореход подошел к окну и пробежал глазами послание, потом сунул его в рукав и, отослав старуху, повернулся к Чао Таю:
— Давайте выпьем еще чаю!
— Мне понравился ваш мятный чай, — заметил Чао Тай. — А вчера я попробовал у Мансура анисовый напиток. Тоже неплохо. Вы знаете этого человека?
— Спуститесь вниз и полейте цветы, — велел Ни близнецам. — Становится жарковато. — Когда девушки с крайне обиженным видом удалились, мореход возобновил прерванный разговор: — Итак, вы хотите звать о Мансуре? Что ж, я расскажу вам небольшую историю о нем. Это случилось около четырех лет назад, когда Мансур впервые прибыл в наш славный город, Здесь жила одна юная особа. Родители ее умерли, и главой дома стал старший брат. Между прочим, весьма богатого и достойного дома. У девушки был молодой человек, и они любили друг друга, но потом поссорились, и он уехал. Затем брат выдал ее замуж за чиновника — высушенного старого хрыча чуть не вдвое старше. Вскоре после заключения этого неравного брака молодая женщина повстречала Мансура и безумно влюбилась в него. И у них возникла одна из тех бурных связей, что довольно быстро угасают. Женщина опомнилась и сказала Мансуру, что все кончено. И как вы думаете, что ответил на это Мансур? Он заявил, что не возражает, но женщина должна уплатить ему кругленькую сумму за оказанные услуги — так он это назвал.
— Грязный вымогатель! А вы не знаете, не замешан ли он, случаем, в дело? Я был бы рад возможности схватить негодяя за шкирку!
Мореход Ни погладил короткую бородку.
— Нет, не знаю, — вздохнул он. — Мне очень жаль, но я вообще недолюбливаю арабов. Они поработили родину моей матери. А мать я нежно любил — ее звали Низами, и это в память о ней я сменил имя на Ни. — Хозяин дома немного помолчал. — Кантон — большой город, и в воздухе носится множество самых разных слухов. Но я намеренно отказываюсь повторять их, ибо на поверку почти все они оказываются обычными грязными сплетнями.
— Понятно. Кстати, у Мансура я встретил арабскую танцовщицу, Зумурруд. Вы видели ее когда-нибудь?
Мореход Ни бросил на Чао Тая быстрый взгляд:
— Зумурруд? Нет, никогда не видел. Но мне ее описывали как очаровательную и в высшей степени искусную танцовщицу.
— А вы не слышали, кто ее покровитель?
— Нет. Но если таковой у нее есть, то это должен быть на редкость богатый человек, ибо, насколько я слышал, Зумурруд весьма прихотлива.
Чао Тай кивнул и допил чай.
— Кстати, о красивых женщинах, — ввернул он. — Эти ваши близняшки тоже очень недурны собой! И вдобавок они жаловались мне на ваше бескорыстное к ним отношение!
Мореход мягко улыбнулся:
— Они у меня уже четыре года, и на моих глазах превратились из детей в молодых женщин, поэтому у меня выработалось почти отеческое к ним отношение.
