— Я же сказала — опосля свадьбы! — крикнула Верочка и выбежала из комнаты, а потом хлопнула входной дверью.
— Ну не дура же! — Виктор сел на диван, потирая ушибленное место. — Из Серпухова она видите ли. Ты не из Серпухова, ты… дура!!!
Так его еще никогда не кидали — и в прямом, и в переносном смыслах. Случалось, конечно, что от понравившейся девушки не удавалось добиться взаимности, но чтобы быть отвергнутым в самый последний момент и до такой степени грубо!
А не нарисовать ли ее сейчас на чудесной странице — голышом, как в первый раз он нарисовал Лилю? Может, тогда у нее мозги нормально заработают. А если не заработают? Если опять закричит: «Опосля свадьбы!», отбиваться начнет… Нет, с него достаточно побаливающих запястья и лодыжки. Даже не в этом дело. Когда он нарисовал Лилю, она…
До Виктора вдруг дошло — нет не она, а ее копия очутилась в абсолютно незнакомом месте и некоторое время спустя воссоединилась с «оригиналом». Она могла подумать, что приключение в квартире Виктора ей просто приснилось, либо у нее случилось раздвоение личности. И то же самое — с Никитой, копия которого отметелила двух грабителей на улице Свободы. Вот только, как Лиля объяснит себе засосы на шее, а Никита — сбитые костяшки пальцев? Как хотят, так пусть и объясняют.
С Верочкой — абсолютно другая ситуация. Виктор пока не мог понять почему, но догадывался, что рисовать ее, другими словами, воплощать, пусть даже и ее копию, здесь и сейчас нельзя. Зато Лиличку — можно! Он взялся за карандаш.
Нарисовал на чудесной страничке стол с бутылкой коньяка — полной и закрытой, блюдечко — с колечками лимона, торт «Прага», — он запомнил, что именно этот торт больше всего любит Лиля, и еще — два блюдечка с чашками и чайными ложками. Потом нарисовал сидящую на диване Лилю, одетую в цветастое платьице. Она, живая, появилась у него дома после того как он поставил последнюю точку, засунул страничку в томик Чернышевского и на секунду прикрыл глаза…
* * *
— Лиличка, а где ты живешь, работаешь? — поинтересовался Виктор, трогая языком нижнюю губу, которую она укусила.
Они лежали рядышком — уставшие и довольные друг другом. Надо было бы принять душ, но чуть позже, когда дыхание восстановится.
— Работаю в Поречье, в санатории медсестрой, а живу в Одинцово, — она назвала свой домашний адрес и со стоном наслаждения потянулась. — Мне так с тобой хорошо…
— Мне с тобой тоже, — он чуть поморщился, — кажется, ее острые когтищи опять разодрали спину до крови.
— Ты чего?
— Полюбуйся, — он повернулся к Лиличке спиной.
— Ах… это… — она прикоснулась пальцами к царапинам, отчего Виктор вздрогнул. — Ну, так ты же меня трахаешь… Тем более, это все сон.
— А ты бы хотела увидеть этот сон еще раз?
— Очень бы хотела. И не только один раз, а много-много.
— Значит, увидишь.
— Витенька, я в туалет хочу.
— Иди, — он лежал с краю, поэтому сел, пропуская девушку. Лиля, не одеваясь, выскочила из комнаты и почему-то тут же остановилась.
— Витенька, а чьи это тут кроссовки… женские?
Он встал и выглянул в коридор. Кроссовки оставила Верочка — так торопилась, что убежала в его тапочках. Дура!
— Я тебе потом все объясню. Ты иди, а то я тоже хочу душик принять.
Лиля передернула плечами и прошла в ванную комнату, а он достал чудесную страницу, рисунок на которой кардинально изменился, и быстренько его стер.
* * *
Верочкины кроссовки стояли в коридоре. А одна из трех пар тапочек для гостей была в квартире Александра Ивановича. Наверное, стоило подождать, пока Верочка сама вернется, чтобы обменяться обувью, но у Виктора словно шило появилось в одном месте.
Накануне, когда она категорически отвергла его поползновения и убежала, а он, благодаря чудесной страничке, воплотил у себя дома Лилю и некоторое время спустя с ней расстался, Виктор об этом особо не задумывался. Остаток дня провел, попивая пиво, слушая музыку и рисуя на обычных листах эпизоды из рукописи «Криминальная рыбалка», но все больше — либо Верочку, либо Лилю, любо и ту, и другую вместе. А вот ночью девушки ему почему-то не приснились, зато в одном из снов он видел эти самые кроссовки. И теперь, воскресным утром ему хотелось побыстрее от них избавиться. Нет, не выбросить, а вернуть владелице.
На этот раз, прежде чем заявиться к Александру Ивановичу, позвонил ему по телефону. Тот, конечно же, со всевозможным радушием пригласил его в гости. Виктор засунул Верочкины кроссовки в пакет, в другой положил рукопись и с десяток соответствующих содержанию детектива рисунков — самых, по его мнению удачных, и направился в соседний подъезд.
Александр Иванович открыл дверь, словно караулил. Как выяснилось, он успел подсуетиться — на кухонном столе стояла запотевшая бутылка, стаканчики, легкая закуска — огурцы, редиска, а на плите поджаривалась яичница с колбасой и помидорами. За яичницей присматривала Верочка. Пакет с ее кроссовками Виктор незаметно для хозяина пристроил к прочей обуви. Запоздало вспомнил, что не захватил с собой ничего из спиртного — ну да ладно.
Пересматривая иллюстрации к своему детективу, Александр Иванович от восторга забыл обо всем на свете.
— Как же так? Откуда ты знал? Это же именно то, о чем я писал! — восклицал он и, кажется, вот-вот был готов прослезиться.
— Да я-то чего, — застеснялся Виктор. — Это у тебя такая история интересная, что сама для иллюстраций напрашивается.
— Нет! Нет! Ты как будто моими глазами все это видел! — повторял Александр Иванович. — А это что такое?
Виктор посмотрел на последний рисунок, который крутил так и сяк Александр Иванович. Этот рисунок попал сюда случайно, и на нем обнимались две обнаженные девушки — Верочка и Лиля. Верочка, только что выключившая газ под сковородкой с яичницей, тоже его увидела и вмиг покраснела. Хозяин квартиры, однако, этого не заметил, да, кажется и не успел узнать на картинке племянницу, либо просто и в мыслях не мог представить ее в подобном ракурсе.
— Это я так, для души, — Виктор выхватил листок из рук писателя, скомкал и засунул в карман своих джинсов. — Не придавай внимания, не обращай значения. У меня к тебе разговор есть, Иваныч.
— Так-так-так?
— Но сначала выпьем?
— Конечно! — Александр Иванович взялся за бутылку.
— Верочка, ты присоединишься? — спросил Виктор.
— Нет, я пью только вино, легкое, — невозмутимо возразила она, словно накануне не выпила вместе с ним несколько рюмок коньяка.
— Вина нет, — вздохнул Виктор и, как бы спохватившись, достал червонец. — Верочка, большая просьба, купи нам в магазине шампанского, а то надоела эта водка.
— Уважь, племянница, — поддержал Александр Иванович. — Только сразу подойди к продавщице винного и шепни, что от меня.
— Хорошо, дядя Саша, — не стала возражать Верочка, хотя и нахмурилась, беря деньги.
— Там, у двери пакетик возьми, — крикнул ей вдогонку Виктор.
* * *
— На самом деле у меня к тебе разговор двойной, — сказал Виктор, после того, как выпили по второй. — Как говорит мой лучший друг Никита, во-первых, хотелось бы еще чего-нибудь почитать из твоих нетленок…
— О! — откровенно обрадовался Александр Иванович. — Имеется одна вещица, тоже пока неопубликованная.
— Давай. А я к ней, если понравится, тоже чего-нибудь нарисую…
— Так это же прекрасно! — Александр Иванович сорвался места и, не успел Виктор съесть очередную редиску, как притащил и сунул ему в руки толстую стопку листков с текстом.
— Это историко-мистический роман. Рабочее название — «Тайна нефритового голубя». Там, кстати, основные действия в твоей и моей любимой Истре происходят.
— Какие-то у тебя названия своеобразные, — заметил Виктор, принимая рукопись.
— Да черт его знает, — Александр Иванович вновь взялся за бутылку. — Может, поэтому меня и не публикуют нифига.
— Не бойся, опубликуют, а те издатели, которые сегодня посылают куда подальше, потом от досады будут локти кусать, что вовремя тебя не приветили. Особенно, если к твоим нетленкам приложатся мои не менее конгениальные рисуночки.
— Да! Вот за эти твои добрые слова и пожелания я и поднимаю тост!
Выпив и закусив очередной редиской, Виктор обратился к хозяину квартиры с главным вопросом, ради которого сегодня его и навестил:
— Александр Иваныч, а давай на твоих антресолях поищем еще один блокнот с рыбачком на обложке.
— Поищем, — согласился тот, поднимаясь из-за стола.
Но когда он взгромоздился на табуретку и открыл дверцы антресолей, Виктор сразу погрустнел. Снизу доверху антресоли были забиты книгами, старыми газетами и журналами, всяким барахлом, так что, если во всех этих залежах даже имелся второй чудесный блокнот, на поиски его ушел бы ни один час. Александр Иванович посмотрел сверху на гостя и развел руками. В это время в скважине входной двери заскрежетал ключ, — вернулась Верочка.
