«Уф!» – облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.
«Перенервничала…» – поставила она себе диагноз.
– Какие будут распоряжения?
Валентина оперлась о стену.
– Дай трубку Максу…
– Ма-а-ам, – услышала она голос сына, – Софья Марковна спрашивала, почему ты в школу сегодня не пришла?
– Об этом потом. Вот что, собери самые необходимые вещи, белье на пару дней, джинсы, майки, что-нибудь теплое, носки не забудь, пижаму, у дедушки с бабушкой – холодно…
– Мне что, к ним ехать?
– Помолчи немного. Книги с тетрадками не забудь, так, что еще?
– А ты приедешь?
– Приеду. Дядя Сережа тебя отвезет. Не тяни время, собирайся немедленно! Полагаюсь на тебя, ты у меня самостоятельный! Передай трубку Сергею. Сергей, – быстро проговорила она, когда Болдырев взял трубку, – отвези Максима к моим родителям, адрес Максим знает, и возвращайся, ты мне нужен, понял?
– Окей.
– Как только приедешь к предкам – позвони мне.
– Нет проблем!
Валандра нажала кнопку «отбой» и перевела дыхание.
«Вечер – в моем распоряжении, Троша приедет только завтра…»
* * *
– Вить, привет! У меня к тебе дело…
– Ушам своим не верю, ты ли это, луноликая? – услышала Валандра в трубке радостный баритон Ромашова.
– Ты, естественно, на работе… – предположила Вершинина.
– Естественно, а что, тебе невмочь?
– Оставь свои плоские шутки и грязные намеки…
– Ой, Валюх, подожди, котировки объявляют.
Прошло как минимум минуты две, прежде, чем Виктор вернулся к разговору.
– Ну мне-то ты можешь довериться, – продолжал он шутить.
– Времени – в обрез! Слушай, ты ведь знаешь, где мои предки живут?
– Я и самих предков твоих знаю, ты что, забыла, как мы с Андреем Дмитриевичем за жизнь…
– Подожди, Вить, мне сейчас не до шуток. В общем, Максим у них. А у меня к тебе будет просьба: заскочи после работы к моим, забери Макса к себе, идет?
– Идет, только ты, Валентина, сегодня какая-то суматошная… – озадаченно сказал Ромашов.
– Угадал, но ведь я тебе и такой нравлюсь, а?
– Умеешь ты…
– Ладно, Вить, – снова перебила Валандра Виктора, – мне пора, – она сделала рукой приглашающий жест застывшему на пороге Болдыреву. – Век буду благодарна…
– Ой, смотри, не расплатишься! – рассмеялся напоследок Ромашов, – Максим будет у меня, а ты? – вдруг обеспокоился он.
– Тоже приеду.
– А что случилось?
– Проснулся, голубчик! Ничего не случилось. Ну, чао, увидимся вечером.
Валандра повесила трубку. Болдырев вопросительно посмотрел на нее.
– Заводи мотор, Сергей, я – скоро!
Болдырев направился к двери.
* * *
Ветер немного поутих, и небо заметно посветлело, но было по-прежнему холодно и по-осеннему неуютно. Выйдя на крыльцо в плаще нараспашку, Вершинина поежилась и, окунув лицо в ледяной поток встречного ветра, быстрым шагом пошла к ожидавшей ее черной «Волге».
– Ну и погодка – весна называется! – с досадой произнес Болдырев, выбросив окурок через приоткрытое окошко.
– Осень, хотя и не «болдыревская»… – иронично отозвалась Валандра, садясь рядом с ним на переднее сиденье и захлопывая дверцу.
Устроившись на сиденье, она пригладила растрепавшиеся волосы.
– Куда едем? – деловито спросил Сергей, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее ироническое замечание.
– Сначала в «Тарасовмонтаж», потом – на Девятого мая.
«Волга» плавно двинулась с места.
– Валентина Андреевна, вы бы ремешок накинули…
– Ой, прости, Сереж, – Вершинина взялась за ремень безопасности.
Сергей Болдырев работал в «Кайзере» два с половиной года. Бывший спортсмен-гонщик, он решил завязать с опасным спортом, уступив ультиматуму жены: семья или гонки. Не последнюю роль в этом решении сыграла так называемая крестьянская стать Болдырева. Он прочно стоял на земле, и мне, откровенно говоря, трудно было себе представить его в гоночной машине.
Не то чтобы Болдырев казался мне неповоротливым, осторожным и чересчур трезво смотрящим на жизнь, просто я никогда не видела его в состоянии бурного эмоционального всплеска, полным энтузиазма и горения. В любое дело он вносил присущую его натуре основательность и деловитость. Ведь мы привыкли окружать нелегкое ремесло гонщика неким романтическим ореолом, думать о нем как о зарвавшемся смельчаке, играющем со смертью в кошки-мышки.
Признаю, что моя неспособность вообразить Болдырева стоящим на призовой тумбе и задыхающимся от восторга проистекала из того факта, что я была жертвой распространенного мифа о гонщиках, который словно был призван поколебать Болдырев.
Его виртуозное вождение автомобиля и прочие технические навыки очень пригодились «Кайзеру», и, не скрою, моему самолюбию льстило, что за рулем служебной «Волги», отданной мне Мещеряковым в ленное владение, сидит бывший покоритель крутых опасных виражей.
– А что это Толкушкин такой мрачный? – полюбопытствовал Сергей.
– А то, что как раз по его милости мы и едем сейчас в «Тарасовмонтаж», – загадочно ответила Валандра.
Болдырев решил промолчать, хотя вершининское объяснение не прояснило ему эмоциональное состояние Валеры. Про себя же он подумал о Толкушкине: «Так тебе и надо, а то больно ты нос задираешь! Видать, это Валандра тебя осадила – честь ей и хвала!»
Он остановил машину у семиэтажного коричнево-розоватого здания, перед которым выстроился ряд автомобилей самых разных цветов и марок.
– Веселенькая окраска! – покосился Болдырев на фасад.
– Я скоро, – Вершинина сняла ремень безопасности и открыла дверцу.
Поднявшись на второй этаж, Валандра без труда нашла приемную. Она деликатно постучала в дверь.
– Да, да, – раздалось в ответ, голос был мягким и любезным.
– Добрый вечер, – Вершинина вошла в приемную и остановилась у шкафа.
– Здравствуйте, – приветливо сказала худенькая шатенка с короткой стрижкой и большими голубыми глазами.
Кроме нее в кабинете никого не было.
– Вы – Светлана? – улыбнулась Валандра.
– Да, а что? – насторожилась девушка.
– Мне нужно с вами поговорить…
– Сегодня странный день – все непременно жаждут со мной поговорить, – усмехнулась она, перекладывая бумаги.
– Моя фамилия Вершинина, я возглавляю службу безопасности при фирме «Кайзер». – Вершинина приготовила удостоверение.
– Подождите, что-то знакомое… Ах да, сегодня нас уже посетил один молодой человек, Толкушкин, если не ошибаюсь…
«Если фамилию запомнила, значит, действительно Валера ей приглянулся.»
– Да, это наш сотрудник.
– Тогда я не понимаю… – удивленно округлила она тонкие брови.
– Валера, мягко говоря, не до конца справился с заданием, – улыбнулась Валандра, – вы меня понимаете? – молодость, рассеянность, робость перед противоположным полом…
– Что-то я не заметила, чтобы ваш сотрудник был уж слишком застенчив, – иронично отозвалась Светлана. – Да вы проходите, садитесь!
– Спасибо, очень любезно с вашей стороны. – Валандра подошла к столу, за которым сидела Света и опустилась на стул с мягким сиденьем.
– О чем же вы хотите поговорить со мной?
– Валера мне сказал, что перед его уходом вы намеривались сообщить ему что-то важное…
– Ах, это…
– Может, Толкушкин вас чем-то расстроил, но поверьте, парень он добрый, отзывчивый, правда, иногда нос задирает… Ну так что вы хотели ему сказать?
– Да я не знаю, что он раздул? Ничего особенного… Просто когда у Анжелики был отгул и я вместо нее с Рыбаковой работала, я была свидетельницей одной странной вещи. Ваш сотрудник как раз задавал нам вопрос: не заметили ли мы чего-нибудь странного в поведении Рыбаковой?
– Так-так, и что же вы увидели?
– Что она конверт запечатала, а потом его надписывать начала…
– Что же тут удивительного? – недоумевала Валентина Андреевна.
– Я в туалет ходила и когда вернулась, застала ее за этим занятием. Она не слышала, как я вошла – так поглощена была… Я, значит, подхожу, заглядываю ей через плечо…
– И что же? – нетерпеливо спросила Валандра.
– А то, что там, где указываются координаты абонента, она написала свою фамилию! Я ее спросила, для чего это ей? Она чуть не подпрыгнула от неожиданности – не ждала, что я так бесшумно появлюсь, потом замялась немного и ответила, что это, мол, прикол такой.
– А что было в конверте, вы не знаете?
– Я же говорю, что она его уже запечатала.
Пока шел разговор, Валандра косилась на фотографию, прислоненную к торцу монитора. «Знакомое лицо», – подумала она.
